Искусствовед Петр Баранов: «Пандемия вывела арт-рынок на качественно новый уровень»

Согласно отчету портала Artprice за 2020 год, за последние двадцать лет количество аукционных домов, участвующих в торгах на рынке современного искусства, увеличилось вдвое, количество сессий — втрое, а количество проданных лотов — в шесть раз.

Эти цифры, хоть и косвенно, показывают, насколько быстро растет экономика коллекционирования по всему миру. О том, как устроена эта отрасль, какие проблемы в ней есть в России и почему игроки на этом рынке так любят работать вчерную, «Культура» поговорила с Петром Барановым, российским искусствоведом, куратором галереи А3.


— Как работает экономика коллекционирования в современной России в сравнении с тем, как она устроена на Западе? Насколько это емкий рынок, растет он или падает?

— Если честно, то система коллекционирования совсем не поддерживается нашим государством, тем не менее, российский рынок сейчас активно развивается. Появляются люди, которые собирают коллекции как коллекции, а не просто как украшения для своих стен. Поэтому давайте сразу разделим три понятия: коллекционер, собиратель и человек, который повесил на стены дизайнерские предметы, даже если это «холст с маслом». Сегодня мы говорим только о коллекционерах, людях, которые действительно собирают работы с определенной задачей, темой и делают это регулярно, что тоже достаточно важно для коллекционера.

— Как давно начался подъем российского рынка, о котором вы говорите?

— Подъем начался не так давно и связан с расцветом современного искусства в целом, что стало мощным толчком для интереса к культуре самой по себе. Не каждый может позволить себе Мону Лизу. Но человеку, который уже имеет финансовые возможности, интересно что-то собирать. В СССР, например, кто-то собирал монеты, марки, кому-то это досталось в наследство. Кто-то собирал автомобили, что тоже сегодня стало достаточно модной темой. И таких людей сегодня достаточно много. Не только те, кто, как Абрамович, покупает живопись за миллион долларов, а кто за меньшие деньги реализует свои идеи собирательства. Скажем, современное русское искусство очень популярно, и есть немало коллекционеров, которые строят или уже построили музеи, в которых выставляют свои коллекции. Кстати, не только русских художников.

— Как отличить истинного коллекционера от инвестора, который вкладывает деньги в приобретение чего-либо с целью перепродажи в дальнейшем?

— Никак. Коллекционер, как правило, — человек не бедный и тем не менее всегда рассчитывает на повышение стоимости своей коллекции независимо от своего возраста и статуса. Рассматривает ли он изначально свою коллекцию для продажи — это уже другой вопрос. Даже российские императоры продавали из Эрмитажа какие-то произведения, к которым утрачивали интерес.

То есть продажа предметов искусства не всегда связана с тем, что ты хочешь обогатиться. Условно, у меня есть десять полотен Микеланджело, мне они надоели, и я хочу их продать и купить что-то другое. Это часто показывает развитие вкусов человека, его интересов к тому или иному виду искусства, методу собирательства.

— Как работает экспертиза в коллекционировании?

— Нужно сказать, что сама экспертиза всегда достаточно субъективна. Зачастую опытный коллекционер разбирается в предмете коллекционирования гораздо лучше, чем искусствовед, занимающийся такой работой в течение многих лет, изучающий определенную коллекцию и не видевший ничего, кроме нее. Такой эксперт, конечно, уступает в знаниях самим коллекционерам, обладающим несколькими десятками предметов. Многие коллекционеры уникальных старинных автомобилей сами любят возиться и разбираться в устройстве этого автомобиля, самостоятельно ищут в интернете детали для ремонта. По своему опыту они являются гораздо более квалифицированными, чем те, кто занимается современным автосервисом.

— Существует же целая отрасль экспертизы, на которой «эксперты» зарабатывают деньги. Есть и теневая, поддельная экспертиза, к которой прибегают в случае необходимости «развести клиента».

— Это какая-то фантастика. Такое бывает крайне редко. На моей памяти за последние десять лет участия в арт-рынке это было, может быть, пару раз. Чаще всего это сразу вскрывается, ввиду того что кураторы, как правило, в своей теме хорошо разбираются. Грубо говоря, если я собираю предметы того или иного вида, то я постоянно общаюсь с теми экспертами, которые этим занимаются. В случае необходимости мне не составляет труда связаться с ними и выяснить, давали ли они какое-то заключение или нет. Сегодня еще и благодаря интернету выявляется это все достаточно быстро. Нужно учитывать и то, что человек, который продает какой-то предмет коллекционирования или искусства, тоже оказался в этом бизнесе не случайно. Ты не можешь завтра открыть галерею и продавать, например, Шагала, потому что это достаточно сложно.

— Какие существуют каналы, с помощью которых в этом бизнесе собираются ценные объекты коллекций?

— Есть два типа рынка. Первый и главный — это аукционные дома, через которые продаются те или иные предметы коллекционирования. Второй рынок — это теневой рынок, когда двое людей без посредничества аукционных домов договариваются о продаже некоего лота. Еще продавать могут и галереи, но как в Европе, так и в Америке все пытаются работать с кэшем. Сегодня коллекционирование не только в России, но и в мире находится в черной теневой зоне.

— Если говорить об аукционных домах, то из чего складывается стоимость лота? Какова формула распределения прибыли между всеми игроками: владелец лота, продавец и государство?

— Государство получает с этого только налог, определенный законодательством. Сама прибыль между владельцем и продавцом распределяется очень по-разному. Вообще галереи и аукционные дома имеют определенную ставку, в среднем от четырех до двадцати процентов. Что касается галерей, то в России, например, галереи платят свои налоги, поскольку они не такие большие. А вот где-нибудь в Италии, наоборот, пытаются от них уйти, то есть продают вчерную. Хотя наша налоговая система в последнее время действительно стала «системной», и скорее всего галереи в случае продаж от двух-трех миллионов рублей перейдут скоро из теневой экономики в легальную.

— Сами по себе коллекционеры — что это за люди как клиенты? Какими стратегиями они пользуются?

— Сообщество коллекционеров — очень разнообразный, но при этом довольно замкнутый мир. Как правило, это люди глубоких познаний в определенной области. А стратегий никаких нет. Самое важное — это авторитет. Аукционные дома Sotheby’s или Christie’s всегда отвечают за свои слова, и если вы докажете, что это не подлинный предмет, то получите деньги обратно. Я сам, как галерист, выступаю экспертом, и если я говорю, что это подлинный предмет, то мало кто со мной на эту тему поспорит.

— Изменится ли или, может, уже изменился рынок в условиях пандемии?

— Во-первых, пандемия оказала положительное влияние, потому что многие богатые люди просто получили уйму свободного времени для того, чтобы ознакомиться с теми или иными предметами искусства, работами художников, многие из которых были за это время проданы. Во-вторых, пандемия поспособствовала развитию арт-рынка в интернете и вывела его на качественно новый уровень. Есть и отрицательный пример. Художники объединения «Шар и Крест» выставили на продажу в интернете свои работы за очень небольшие деньги, после чего они сильно упали в цене, и теперь они пожинают последствия. Налицо пример того, как художники сами сбивают цену на свое искусство.

— Живопись и скульптура, продаваемые на аукционах, чаще в последнее время уходят в частные коллекции, а не в национальные музеи. Это связано с дороговизной лотов и недостаточностью средств музеев и галерей для их приобретения?

— К сожалению, наше государство в течение последних тридцати лет вообще перестало приобретать искусство. Наше государство — «не коллекционер». И это большая трагедия для изобразительного искусства в целом, потому что это сильно влияет со знаком минус на музейное собирательство. В первую очередь, музеи перестали покупать произведения наших современников. При этом нельзя сослаться на то, что людям это неинтересно, — количество людей, которые ходят в музеи, в последнее время, наоборот, увеличилось колоссально. Мы подняли армию, пора поднимать изобразительное искусство, оно вполне способно стать «новой нефтью». Для многих стран сегодня это первостепенная задача. Но мы в этом смысле пока проигрываем, не понимая той идеологической, культурной и экономической значимости, которая несет в себе практика коллекционирования. 

Автор
Дмитрий БЕРЕЗНИЙ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе