Как дом престарелых можно превратить в кузницу успешных художников?
Семь лет назад Катя Муромцева, студентка философского факультета МГУ, впервые поехала в дом престарелых, расположенный в поселке Товарковский Тульской области. Так началась эта история, которую сама Муромцева называет историей дружбы.
В дом престарелых Катя впервые попала вместе с представителями благотворительного фонда «Старость в радость». Фонд курирует около 150 домов-интернатов России, отправляет туда «своих» нянь, помощников по уходу и культоргов, набирает добровольцев, которые навещают стариков или, как сейчас, во время пандемии, становятся для них «телефонными» друзьями.
Тогда, в 2014 году, сотрудники фонда вместе с волонтерами ездили в дома престарелых Московской и Тульской областей с чем-то вроде шефских концертов: собиралась большая компания молодых людей, устраивала жителям интернатов чаепития с конфетами, а после чая песни, пляски и чтение стихов. Но это по выходным. По будням команда сокращалась до двух человек, одним из которых была Катя Муромцева.
«Мы выбирали в основном маленькие учреждения на двадцать-тридцать человек, — вспоминает координатор фонда Александра Кузьмичева. — В большом доме престарелых есть культорг, а в отделениях сестринского ухода при больницах, где пожилые люди живут десятилетиями, нет такой штатной единицы, и жизнь там намного грустнее. Когда наши приезжали к ним рисовать, это было событие века. И вот Катя как раз ездила туда, где не было культорга».
МАСТЕРСКАЯ ПО НАСЛЕДСТВУ
К занятиям рисунком, которые проводила Катя Муромцева, и в фонде, и в домах престарелых относились как к психологической поддержке пожилых людей. «Просто человеку важно почувствовать, что он молодец, что он нарисовал цветочек, даже если его кто-то за руку водил, — объясняет Александра Кузьмичева. — Рука после инсульта его не слушается, а тут она создала что-то красивое».
Если бы в тот момент Катиным спутникам из благотворительного фонда сказали, что некоторые их тех, кто сейчас с трудом выводит на листке бумаги цветок, потому что рисовать начал только в доме престарелых, через несколько лет станут участниками большой выставки, а кого-то даже признают новым Анри Руссо, они бы сильно удивились.
«Был в 2015 году большой проект, который Катя вытянула лично, — рассказывает Александра Кузьмичева. – В Товарковский дом престарелых перевели Игоря Михайловича Андрианова, художника, с которым мы были знакомы до его переезда, и он там очень загрустил. Рисовать бросил, Кате сказал: «Здесь все-таки немножко вокзал». То есть большое учреждение, двести с лишним мест, нет никакого личного пространства. Получалось, что он сидит и чахнет. Катя написала в своем фейсбуке: друзья, давайте привезем ему альбомы, он очень любит Ван Гога. Ему пожертвовали мольберты, этюдники, директор интерната выделил помещение, и мы сделали для Игоря Михайловича целую художественную мастерскую. Он очень воодушевился, стал снова писать и приглашать в эту мастерскую всех, кто захочет».
Игоря Михайловича, к сожалению, уже нет, но его мастерская не пустует, она перешла по наследству к бабушке Жене, Евгении Михайловне Ереминой, бывшей проводнице, решившей стать художницей. Она докрашивала его краски и холсты и была абсолютно счастлива. Потом ей сделали инстаграм, где выставили ее картины, и у бабушки Жени появились поклонники, которые ставят ей лайки и покупают ее работы. Во всем мире есть любители наивного искусства, или ар-брют, как его называют на Западе, но у бабушки Жени хорошие шансы войти не только в историю русского лубка, но и в историю московского концептуализма. Вместе с другими бабушками, которые тоже участвовали в Катином художественном проекте.
ОТ ФИЛОСОФИИ К ЖИВОПИСИ
На философский факультет Катя Муромцева пришла за смыслом жизни, но в процессе учебы поняла, что здесь все не про смысл, а про разные способы мышления, знание которых очень помогает в жизни. Еще во время учебы в университете ходила на занятия в студию академической живописи и на лекции по истории искусства на истфаке, и в итоге диплом получился не о Хайдеггере, как предполагалось, а о живописи XX века. Дальше были Свободные мастерские при Музее современного искусства и Школа фотографии и мультимедиа имени Родченко.
«Я попала на тот момент, когда Катя пришла учиться, — вспоминает преподаватель Свободных мастерских Ольга Турчина. — Бэкграунд у нее дай боже, она очень умный человек и очень мудрый. Когда в человеке чувствуется масштаб личности, ты понимаешь, что он будет и в профессии что-то собой представлять. Бывает, конечно, что художник талантливый, а с человеческими качествами как-то не очень, но это уже другой вопрос. Либо наоборот. А здесь меня привлек масштаб личности, и мы подружились».
Первая же выставка Муромцевой стала персональной — о ней много писали, потому что тема оказалась горячей. Здание Института философии в 2015 году передали Пушкинскому музею, выселив сотрудников института без особых церемоний, не слушая их возражений и не вступая с ними в диалог. Узнав об этом, Катя решила сделать так, чтобы заговорило само здание. Все лето она интервьюировала сотрудников Института философии, чтобы нанести самые яркие высказывания на стены, парты, плакаты и таблички и запечатлеть их на снимках. Сейчас Катины фотографии — чуть ли не единственные свидетельства жизни, которая бурлила когда-то в «философском доме».
Муромцева готовила выставку — и продолжала ездить в Товарковский дом престарелых, теперь уже не с фондом, а с кем-то из друзей, кто готов был рулить четыреста километров, чтобы попасть вместе с ней к бабушкам. А чаще всего одна — на попутке из Москвы либо на двух автобусах с пересадкой по пути. «Изматывалась по полной программе, — вспоминает Ольга Турчина. — Я тогда жила на Красногвардейской, недалеко от моего дома был автовокзал. Катя уезжала с этого вокзала ранним утром и приезжала на него очень-очень поздно. Я ей говорила: «Ты угробишь свое здоровье».
Но Кате были важны эти поездки. «Я училась на философском, и мне было интересно пообщаться с людьми из другого поколения, узнать горизонт другого опыта. Первые поездки были вызваны любопытством, — объясняет сама Катя, — а потом я подружилась с несколькими бабушками и стала приезжать к ним как друг».
Бабушки с ее помощью расписали стены коврами с оленями — такие висели когда-то чуть ли не в каждой советской квартире, а теперь их и не достать. Катя предложила: «А давайте мы их нарисуем». Ковры получились как настоящие: когда все было готово, в Товарковском доме устроили вернисаж, и те, кто в росписи не участвовал, пытались их потрогать, не верили, что бахрома нарисованная.
Катя пела с бабушками частушки, слушала их истории и рассказывала о себе — ведь хорошие друзья говорят обо всем. Бабушка Женя стала первым человеком, кому Катя решила показать свою дипломную работу в школе Родченко, короткометражку «В этой стране», сделанную на основе школьных сочинений о Советском Союзе. Получился немного сюрреалистический, отчасти из-за того, что проиллюстрирован он был силуэтами из театра теней, рассказ о стране, которую никто не видел. В этой стране люди работали и работали на фабриках и заводах, одевались в галоши и телогрейки, а самым главным был человек, лежащий на главной площади главного города страны в отдельном домике.
Посмотрев десятиминутную ленту, бабушка Женя сделала вывод: «Тебя же за этот фильм сразу посадят».
На следующую встречу Катя принесла фотографии работ Ильи Кабакова, который где-то написал, что главным в советской жизни был постоянный страх. Работы были посвящены жизни в коммунальных квартирах и советскому быту, о котором бабушки знали не понаслышке, — примерно в таких же коммуналках они провели добрую часть своей жизни. «Мне просто была интересна их реакция на этого художника, ведь они одного поколения». Реакция была живая: у кого-то инсталляции Кабакова вызвали возмущение — «зачем он советское время так принижает, нельзя так». Кто-то соглашался — «да, все так и было». И тогда Катя предложила своим друзьям высказать все, с чем они не согласны, в художественной форме. Так появилась серия «Ответ концептуалистам».
Каждая из бабушек сделала коллаж из готовых картинок и цветной бумаги, сопроводив его собственным текстом. Вот таким, например: «Душа поет, кардиограмма пляшет. Года идут, а дурь все та же». Есть ответы в прозе: под копией плаката советского Наркомпищепрома, на котором белозубая красотка поддевает на вилку краба из банки, от руки написано: «Крабы почти все уплыли в СССР!»
БАБУШЕК — НА ВЫСТАВКИ!
Начав с обсуждения работ известных художников, Катя решила идти дальше и возить бабушек на выставки, чтобы познакомить их с современным художественным контекстом. Поездки понравились всем, и было решено их продолжать, потому что каждая давала какой-то творческий импульс.
Старший куратор музея современного искусства «Гараж» Катя Иноземцева считает, что бабушки сделали отличный парафраз к выставке Павла Пепперштейна: «Мы всем творческим отделом искренне восхищались и поняли, что Паше есть к чему тянуться».
Главную «фишку» выставки, Ленина, спящего в саркофаге с хрустальной крышкой вместе с обнаженной красавицей, бабушки приняли спокойно и прокомментировали в духе московского концептуализма: «Ну вот, наконец-то он не один».
И вот в мае 2019-го в галерее «Пересветов переулок» открылась выставка, которую Катя Муромцева готовила давно. В экспозицию вошли не только ответы бабушек Кабакову, Пепперштейну и Булатову, но работы, сделанные в других жанрах, например, рисунки Ольги Роговой, художницы из Калининградского дома престарелых, которая не говорит и не слышит и только переносит на бумагу то, что видит вокруг, — больничные палаты, санитаров и медсестер.
За эту выставку Муромцеву номинировали на премию «Инновация-2020», которая из-за карантина отложена на осень, но будет, скорее всего, вручена победителям в октябре. В этом году Катя стала также победителем ежегодной программы Present Continuous фонда V–A–C и Музея современного искусства Антверпена (M HKA). Недавно журнал «Форбс» внес ее в список 30 самых перспективных россиян в возрасте до 30 лет.
«Среди своего поколения Муромцева действительно заметна, — говорит Катя Иноземцева. — Нашему современному искусству, которое питается практикой и опытом московского концептуализма, не хватает прямого жеста и, если хотите, этики. Когда появляются проекты, имеющие общегуманитарный смысл, они сразу видны на общей сцене. При этом в Кате нет филантропского жеста, который социально нормативен, для нее это действительно художественный эксперимент, что сразу настраивает в ее пользу».
Выставку Катя называет «дневником дружбы» и собирается этот дневник продолжать, возможно, привлекая к волонтерской работе других художников. «Не знаю, — говорит она, — где граница между художником и волонтером. Наверное, каждый художник — это волонтер огромной организации «жизнь». И в этой организации никто не хочет быть объектом сочувствия, все хотят быть объектами любви».
КОММУНИКАЦИЯ СО СВОЕЙ ЭПОХОЙ
Ключевое слово в словаре Кати Муромцевой — «коммуникация». Дважды ей удавалось «разговорить» даже не людей, а здания. Первый раз это был особняк на Волхонке, принадлежавший Институту философии РАН и переданный Пушкинскому музею. Катя расспросила философов и расписала опустевшее здание их цитатами из интервью, а потом сфотографировала надписи. Фотопроект она назвала «На своем месте».
Во второй раз «заговорили» мастерские музея современного искусства «Гараж» на ВДНХ. Катя Муромцева, резидент «Гаража», выставила в окнах своей мастерской двенадцать больших акварельных фигур из серии «Пикет», созданной под впечатлением от ареста журналиста Ивана Голунова и одиночных выступлений в его поддержку. Это был уже не текст, а изображение, которое дополнять словами не требовалось.
Катя дает возможность высказаться тем, кому общество не дает права голоса. В фильме «В этой стране» дети, родившиеся десять лет спустя после того, как страны под названием Советский Союз не стало, рассказывают о том, какая она была, эта страна. Выставка «Лучше хором» в галерее «Пересветов переулок» объединяет художественные высказывания жителей домов престарелых, с которыми Катя рисует и обсуждает историю искусства.
Новый фильм Муромцевой называется «Жесткий мужской портрет». Его герой, тренер по теннису, два года пишет портрет российского президента.
«Вообще этот фильм не про картину, а про человека, который думает, что если будет писать эту картину с любовью, то сможет повлиять на политику в стране, — объясняет Катя. — Меня поразил такой магический подход к изображению и сама ситуация — этот человек, мой знакомый, специально снял большую квартиру без ремонта, чтобы рисовать портрет. Он сам позвонил мне и попросил приехать, чтобы получить от меня совет, и я увидела неотремонтированную квартиру, посередине которой стоял огромный портрет Владимира Путина.
Вся ситуация была настолько парадоксальна, что я подумала, что будет интересно превратить ее в диалог об искусстве, его взаимоотношениях с властью и человеке, который, с одной стороны, пытается быть ближе к власти, с другой — надеется ее изменить».
Самое смешное, с точки зрения Кати, то, что никто не верит, что фильм документальный и герой не играет.
Последний по времени Катин проект – галерея «Балкон на Балканах», которую она открыла в своей съемной квартире в Загребе во время самоизоляции. Выставки в балконной галерее менялись каждую неделю. Первая серия крупномасштабных акварелей называлась «Как стать невидимым» и была посвящена людям искусства, пострадавшим от пандемии. Потом на балконе появились «Портреты собак, гуляющих со своими хозяевами и другими людьми», «Карантинная одежда» и выставка «Для птиц». Все птицы, конечно, были синие, волшебные. В какой-то момент у Кати закончилась акварельная бумага, и следующая выставка вышла на туалетной.
Балконная галерея, появившаяся из-за невозможности выставлять работы в каком-либо общественном пространстве, — один из лучших проектов, родившихся в самоизоляции. Возможно, она станет странствующей и осенью приедет в Москву.