Разговоры о мемном: объясняем, как различать пост- и метаиронию

«Я не шучу, когда шучу, — то постирония всерьез», — проговаривает Замай в совместном со Славой КПСС треке «Постирония всерьез». В 2016 году рэперы придумали объединение «Антихайп», идеология которого построена на постироничном поведении. Термин «постирония» в последние годы для многих стал универсальным способом объяснения своих слов или действий. Но иногда в этих же случаях используют слово «метаирония». Как разобраться в слоях иронии, чем они отличаются друг от друга и как квалифицировать любимые мемы?


Ответ подготовил журналист и подкастер Иван Талачев: он в очередной раз столкнулся с некорректным использованием этих понятий в соцсетях и решил сделать тред с понятными объяснениями. Начинает он с иронии, которую можно определить как ситуацию, когда человек «имеет в виду одно, а говорит другое или противоположное». Для наглядности твиты сопровождаются пояснительными мемами.

Постирония в трактовке автора возникает в случаях, когда кто‑то «прямым текстом говорит именно то, что имеет в виду, но от этого еще смешнее». При этом постирония не может существовать без иронии, иначе не получится «шутки над шуткой».

Есть и третий уровень — метаирония. Комический эффект здесь достигается за счет того, что ожидания читателя не оправдываются — он не видит в шутке классических юмористических приемов и может вообще не понимать, должно ли ему быть смешно.


Автор треда предлагает мини-глоссарий:

Ирония — шутка.

Постирония — шутка про шутку.

Метаирония — шутка про мир шуток про шутки.


Автор треда разъяснил «Афише Daily», почему юмор не поддается четкой квалификации, как эволюционно обусловлено, что человек реагирует смехом на несоответствие шутки действительности или его ожиданиям.


Иван Талачев
Журналист, подкастер

«Самое важное, что я хотел бы отметить: не воспринимайте этот тред как неоспоримый фрагмент из какой‑то высоконаучной энциклопедии по юмору или истину в самой ее последней инстанции. Практически все, что так или иначе связано с языком и литературой, не является точной наукой. Когда я учился на филфаке, лучшие преподаватели страны имели три дежурных ответа на все вопросы студентов: «Мы не знаем», «На этот счет есть несколько теорий» и «Так сложилось исторически». Так что, если вы где‑то читали или слышали другие определения иронии, — это нормально. Как мы можем договориться от терминах в области юмора, если до сих пор не совсем точно знаем, как и почему появились языки, речь и письмо? Примерно то же самое касается и смеха.

За прошедшие тысячи лет человечество не очень сильно приблизилось к полному пониманию, почему что‑то смешно, что‑то нет, а что‑то смешно, но не всем и не во всех ситуациях.

На этот счет есть, как вы уже поняли, несколько теорий. Мою любимую высказал профессор Мэттью Херли в книге «Inside Jokes». Давайте я вам вкратце перескажу.

С самого рождения человек собирает данные об окружающем мире: вода мокрая, трава зеленая, небо синее, а Колобок круглый. Когда человек слышит анекдот «Колобок [Роскомнадзор], он улавливает противоречие. Как Колобок мог [Роскомнадзор], если он выпадает из петли? И мозг награждает нашего внимательного зрителя смехом за вовремя замеченные ошибки в окружающем мире.

Зачем мозгу поощрять нас за обнаружение ошибок? Когда‑то это требовалось, чтобы увидеть примятую хищником траву или выделяющиеся следы животного — то есть вовремя замеченные неточности гарантировали, что ты останешься сыт и не превратишься в чей‑то обед. Более того, если кто‑то замечает неточности лучше других, наверняка он подходящий партнер для того, чтобы завести потомство. И так внимательные охотники через несколько тысяч лет стали посетителями стендап-клубов или зрителями комедийных интернет-шоу».

Поделиться