Ярославская земля всегда была богата на поэтические таланты.
В ХIХ веке – это Суриков и Трефолев, в ХХ веке – это Ошанин, Сурков, Лисянский. В наши дни – это Е.Гусев, И.Баринова, А.Голубева, В.Сокол, Е.Новиков и многие другие по поэтическому цеху. Однако самым выдающимся и великим, всенародно признанным на протяжении более 180 лет поэтом Земли Ярославской с момента публикации стихотворения «В дороге» признан классик русской поэзии Николай Алексеевич Некрасов.
Он родился 10 декабря (по ст. стилю 28 ноября) 1821 года в в небольшом городке Немиров Винницкого уезда Подольской губернии, а детство и юношеские годы его прошли в родовом имении на Волге в деревне Грешнево в Ярославской губернии. Его отец был обычный, средней руки помещик, имеющий наследственную страсть к картам и к охоте. Сурово относясь к крепостным, он и своих детей воспитывал жестко. Считал, что мальчикам, как будущим воинам, достаточно безупречно держаться в седле, метко стрелять, а также хорошо играть в карты. К детскому увлечению своего сына писать стихи он относился крайне отрицательно, «виршеплетство» характеризовал блажью, постыдной для семейства Некрасовых. Елена Андреевна была, наоборот, матерью нежной и всегда поддерживала сына в его творческих начинаниях, да и госпожой была доброй, защищая крестьян от строгого мужа. Для поэта отец стал примером всего темного и мрачного, что было в русском дворянстве. Мать же он воспринимал лучом света небесного, ангелом-утешителем, страдающим от суровой жизни. Еще подростком он решил, что сам крепостником никогда не станет.
Окончив гимназию, Николай согласно воле отца должен быть военным, как все предки рода Некрасовых по мужской линии. Он, приехав в Петербург для определения в дворянский полк, с тайного одобрения матери поступил вольнослушателем на филологический факультет Петербургского университета. В знак несогласия с выбором сына, нарушившим семейную традицию, отец отказался посылать ему денежные средства. С 1838 по 1840 год Николаю пришлось жить практически в нищете, ютиться в петербуржских трущобах, находясь в одной комнате с десятком, выражаясь современным языком, бомжей. Тогда он по-настоящему познал страдание и сострадание. «Ровно три года, – рассказывал позднее Н.А. Некрасов, – я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день». На пропитание он зарабатывал тем, что писал прошения и письма. Его стихи отказывались печатать в петербургских журналах. Он принялся писать для заработка развлекательные книги лубочного характера, зачастую непристойного содержания, а также водевили для театров. Этот заработок позволил ему вырваться из трущоб.
По словам Корнея Чуковского, одного из лучших исследователей творчества Некрасова, пока Герцен и Тургенев занимались своей метафизикой, «он, чтобы не умереть на панели, делал деньги, по-мещански не брезгая никакими «аферами», не боясь, что в нем увидят торгаша, щелкал на счетах, по-ярославски хлопоча о копеечной прибыли». Вхождение Некрасова в литературу началось с рецензий, которые он отправлял в «Литературную газету» и «Русский инвалид». Петербургская общественность заметила его поначалу как рецензента. Первое стихотворение, которое принесло ему поэтическую славу, называлось «В дороге». В нем изложена история несчастной крепостной, выросшей в барском доме и отданной в жены грубому крестьянину. Когда Некрасов прочитал это стихотворение в кружке Виссариона Белинского, то тот чуть ли не со слезами на глазах сказал ему: «Да знаете ли, что вы поэт – и поэт истинный?».
В 1845 году со своим другом, журналистом Иваном Панаевым, Некрасов приобрел в аренду основанный Александром Пушкиным журнал «Современник» и сделал из него самое довольно популярное и заметное издание того времени. Обострившиеся противоречия в российском обществе из-за сохранявшихся крепостнических отношений не могли не отразиться на взглядах членов редакции журнала: редакция «Современника» оказалась расколотой на две группы. Одна группа представляла либеральное дворянство во главе с Иваном Тургеневым и Львом Толстым, ратовавшая за умеренный реализм, за эстетическое «пушкинское» начало в литературе. В противовес ей другое направление, сатирическое, «гоголевское», выступало за резкую критику «мерзостей царского режима». Критик Дмитрий Писарев в своих статьях, посвященных анализу «Евгения Онегина» А.С. Пушкина негодовал: «Какая, может быть, энциклопедия русской жизни без крепостного права!».
В начале шестидесятых годов антагонизм двух течений в журнале достиг предельной остроты. Корней Чуковский отмечал, что выход Тургенева, Толстого и других писателей из редакции «Современника» знаменовал «исторически неизбежный разрыв двух враждующих классов, двух партий, что главную роль здесь сыграла идейная рознь, определяемая различие классовых позиций либерала Тургенева и вождей революционной демократии». После раскола Некрасов остался с «революционными разночинцами», идеологами крестьянской демократии, боровшимися за «американский» тип развития капитализма в России. Они стремились сделать журнал легальной базой радикально-демократических идей. К этому периоду относятся такие произведения Некрасова, как «Поэт и гражданин» (1856), «Размышления у парадного подъезда» (1858) и «Железная дорога» (1864).
Тогда же Некрасову пришлось испытать ряд ударов в издательском деле. Умер Добролюбов, сослан в Сибирь Николай Чернышевский. Выход в свет «Современника» порой приостанавливался, а в 1866 году после неудавшегося покушения террориста Дмитрия Каракозова на Александра II журнал закрыли навсегда. От закрытия журнала не спасла хвалебная Ода Михаилу Муравьеву-Виленскому, градоначальнику Петербурга, а до этого руководителю подавления польского восстания в 1863 году. Поэт прочитал ее в аристократическом Английском клубе. Его поступок не имел успеха и не принес ему ничего, кроме яростных обвинений в ренегатстве со стороны многих либеральных почитателей его поэзии.
Как Пушкин в стихотворении «Клеветникам России», так и Николай Алексеевич объективно поступил как государственник, поддержав морально усилия царских властей в подавлении польского восстания. Действия поляков в тот период – это не только их стремление к национальной самостоятельности, но и попытки с помощью стран Запада, прежде всего, Англии, Франции, Австро-Венгрии разрушить изнутри российское государство. Эти страны, грозя войной России, как в 30-е годы ХIХ века, ставили ей ультиматум, предоставить полякам независимость без учета российских геополитических интересов.
Николай Некрасов объективно был прав и в оценке последствий индивидуального террора, который в 60-70-х ХIХ века развязали отдельные народники против представителей царской власти. Некрасов в Оде резко отрицательно осудил террористические действия революционеров-одиночек. Он считал, что те своими поступками ведут только к усилению репрессивных методов со стороны властей в качестве ответной реакции. Некрасовское осуждение терроризма особенно актуально в наши дни, когда это явление превратилось в мировое зло.
Через два года после закрытия «Современника» Некрасов возглавил «Отечественные записки» и сделал журнал очередным органом революционного народничества. В нем были напечатаны поэмы «Дедушка», «Декабристки» (по цензурным обстоятельствам название заменено на «Русские женщины») и «Кому на Руси жить хорошо», в последней главе которой повествуется о жизни сына сельского дьячка Гриши Добросклонова (прообраз Добролюбова), ставшего народным заступником:
Ему судьба готовила
Путь славный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь.
В своем поэтическом творчестве Некрасов порывал с идеализацией «дворянских гнезд». Он считал, что поздний Пушкин, Тургенев и другие литераторы не раз бывали свидетелями грубого насилия над личностью крестьян, однако в силу своей классовой принадлежности к дворянству не всегда старались откровенно воспроизводить отрицательные стороны помещичьего быта. У Некрасова же и элегические зарисовки дворянских усадеб порой уступали место осуждению и обличению:
И вот они опять, знакомые места,
Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста, Текла среди пиров, бессмысленного чванства,
Разврата грязного и мелкого тиранства,
Где рой подавленных и трепетных рабов
Завидовал житью последних барских псов...
Некрасов отвергал традиционную для дворянской литературы иллюзию любви крепостных к их владельцам. По его мнению, такой любви не могло быть, поскольку, за небольшим исключением, все крепостники – самодуры. При этом он высмеивает либеральную интеллигенцию в лице юристов, инженеров и профессуру, связавших свою судьбу с хищническим капиталом в пореформенный период после отмены крепостного права, и на этой почве возникший процесс ее идейного перерождения. Так, ученый Шнабс, который еще недавно на лекции студентам с энергией внушал: «Любовь к труду, презрение к процентам», сам становится директором ссудной кассы. Другая зарисовка: адвокат, защищающий на суде отъявленного плута:
И содрав гонорар неумеренный,
Восклицал мой присяжный поверенный:
Перед вами стоит гражданин
Чище снега альпийских вершин!
Насколько это звучит современно, будто написано поэтом, живущим в наши дни! В изображении способов первоначального накопления русского капитала Некрасов – величайший мастер. В поэме «Железная дорога» (1864 г.) он с огромной силой осудил прослойку, которая жирела и благоденствовала на костях обезземеленного крестьянства. В том числе и потому его поэзия была очень популярна в крестьянской и рабочей среде конца XIX века и в начале XX века. «Стихи Некрасова у всех на руках, – писал в 1864 году критик-разночинец Варфоломей Зайцев, – и будят ум и увлекают как своими протестами, так и идеалами». Немало его стихов стали народными песнями: «Коробейники», «Что ты жадно глядишь на дорогу», «Песня о двенадцати разбойниках» и др. Многие знаменитые русские композиторы (Чайковский, Римский-Корсаков, Кюи и др.) писали на его стихи романсы.
Уязвимость творчества Некрасова, как подчеркивали критики его, времени была в том, что он якобы не верил в то, за что борется. С пафосом обличая в своих стихах охоту, Некрасов, при этом сам обожал это занятие. Любил выезжать на лосиную охоту с поварами, лакеями, сервизами и несессерами, в обществе князей и министров, поднимая на загон зверя целые деревни. Также Некрасова резко критиковали за страстное увлечение игрой в карты, да еще на деньги. На это он отвечал: «Я не слишком нравлюсь себе самому, я осудил сам себя беспощадным судом». Говоря о своем увлечении игрой в карты в беседе с видным российским адвокатом во второй половине ХIХ века Анатолием Кони, он объяснял эту страсть проявлением своей болезненной психологии. С другой стороны, он отмечал, что игра – дополнительное средство заработать деньги для поддержания журнала. Корней Чуковский не считал Некрасова литературным обманщиком. По его мнению, жизнь сформировала Некрасова помещиком и плебеем в одном лице: «Такой парадокс истории», барин и разночинец всю жизнь боролись внутри Некрасова, и в этом вся разгадка его двойственности, – «двуликий, но не двуличный».
Земной путь поэта завершился 27 декабря 1877 года. С того момента началась расти его посмертная слава. Тысячи и тысячи людей пришли проводить его в последний путь. В погребении принимали участие члены «Земли и воли», которые возложили на гроб поэта венок с надписью «От социалистов». Когда Федор Достоевский, в памятной речи на похоронах отвел поэту место в русской поэзии после Пушкина, то его слова были прерваны выкриками некоторых студентов: «Да выше, выше Пушкина». Время все расставило по местам. Разумеется, Некрасов не выше Пушкина, но свое солидное место в русской словесности он занимает давно и по праву. И в год его 200-летия нам стоит почтить память выдающегося поэта.