Даже в рамках национальных годов, когда страны-партнеры знакомят друг друга с достижениями экономики, науки, образования, социальной практики, именно национальные культура и искусство становятся своего рода локомотивом, который определяет уверенное и победительное движение всего состава. Ни в коей мере не хочу умалять наши достижения в космическом или атомном проектах, но все же всемирное значение русской культуры не истончается с течением времени. Напротив, прирастает новыми смыслами.
Творчество Толстого, Достоевского, Чехова, Чайковского, Петипа, Шостаковича, Кандинского, Станиславского, Мейерхольда, Шолохова, Пастернака, Бродского - можно добавить еще пять- семь-десять имен, не в этом суть - стали неотъемлемой частью общемирового наследия, которое при этом постоянно востребовано актуальной художественной практикой. Однако важно понимать, что великая русская культура была создана в принципиально иных социальных обстоятельствах, нежели те, в которых мы живем сегодня. "Читающая Россия" начала ХХ века отличается от нынешней и качественно, и количественно. Культурная революция 20-х годов прошлого столетия сделала создателями и потребителями профессионального художественного творчества миллионы недавно еще неграмотных людей. На порядки выиграв в количестве, она безусловно потеряла в качестве. И это проблема не только российская, достаточно обратиться к трудам испанского философа Ортеги-и-Гассета, и прежде всего к "Восстанию масс", чтобы еще раз убедиться в том, что дегуманизация искусства во многом связана с его омассовлением, превращением в один из товаров широкого потребления. В СССР, стране, где никогда не хватало материальных благ, их стремились заменить духовной пищей, которую производили в таких количествах, что это неизбежно приводило к утрате реальных ценностей национальной культуры. Сохранение качества - наисложнейшая задача, с которой, увы, не смогла справиться даже идеологическая машина КПСС и Советского государства. Претензии, которые мы сегодня предъявляем к современной культуре, - вовсе не результат "разгула вседозволенности" 90-х годов, как полагают некоторые "патриотические" мыслители, но расплата за семидесятилетие идеологических и социальных экспериментов, что унесли семьдесят миллионов жизней российских граждан. Эту цифру могут оспорить, указав, что Советская власть неповинна в гибели наших соотечественников во время Великой Отечественной и Второй мировой войн, но кто знает, как повернулась бы история, если бы Европа не была так испугана большевизмом. В любом случае Россия потеряла лучших своих сынов и дочерей, не считая тех, кто вынужден был покинуть свою страну в результате революции. А это - во многом - как раз и были те сыны и дочери нашего Отечества, что олицетворяли предреволюционную читающую и пишущую Россию.
Именно поэтому сегодня вполне актуальны достаточно неприятные для нас вопросы. Насколько современное российское общество в состоянии осознать, каким наследством оно обладает, насколько владеет культурой наследования, насколько способно понять, что Россия исторически была страной, где прежде всего формировались духовные смыслы, а затем материальные ценности? И дело здесь не только в том, как финансируется культура в федеральном и региональных бюджетах, а ей по-прежнему отводят роль падчерицы, которую уже правда перестали морить голодом, но до барского стола не допустили. А в том, насколько глубоко государство и общество осознают роль культуры в национальной жизни. Попросту говоря, суть проблемы в том, насколько мы сегодня понимаем, что имели, что промотали, и зачем России культура как таковая. Разумеется, ответы на эти вопросы - даже самые поверхностные - требуют не колонки и даже не полосы в газете. Поэтому попробую сформулировать лишь несколько тезисов.
В нынешнем году впервые в нашей новейшей истории культуру стали рассматривать как фактор модернизации страны. Понятно, что эта формулировка, которая стала названием международной конференции в рамках проекта "Ульяновск - культурная столица СНГ", связана, как бы это помягче выразиться, с конъюнктурой текущего момента. Но так или иначе - и это важно - культуру начали рассматривать вне ее собственных герметических рамок, не только как субстанцию эстетического воздействия на общественную жизнь, на жизнь каждого отдельного человека. При этом влияние на модернизационные процессы - далеко не единственная функция культуры, важная, но не главная. Прежде всего потому, что она влияет на все опосредованно, только через человека или человеческое сообщество. Роберт Музиль, великий австрийский писатель первой половины ХХ столетия, очень точно ответил на вопрос журналиста: "Что остается после искусства?" - "После искусства остаемся мы, - изменившиеся". Для сущностных изменений человека недостаточно только образования, информированность вовсе не тождественна способности мыслить. И только меняющийся человек может добиться необходимых обществу социально-экономических изменений, более того, только такой - готовый к развитию - человек способен осознать саму потребность в этих изменениях. Подлинное искусство развивает сложность восприятия мира - так уж устроена наша природа. И сложность подходов к решению тех проблем, которые постоянно возникают перед человеческим сообществом.
Культура как фактор, как непреложное условие устойчивого развития пронизывает все сферы человеческой жизнедеятельности. Ее наивысшее предназначение - открытие и создание новых смыслов; формирование креативного, творческого человека - вне зависимости от профессиональной принадлежности; сохранение национальной духовной памяти в материальном и нематериальном наследии; наконец, формирование ценностей, способных объединять не только нацию, но и человечество, способных преодолевать, примирять рассовые, этнические и конфессиональные различия.
Эта многообразная, - но внутренне единая - миссия культуры в конечном счете определяет жизненную устойчивость нации, ее способность ответить на новые вызовы и угрозы. Не понимая того, что культура - не надстройка, которая подчинена материальному базису, но фундамент, от которого в современном мире зависит национальное, государственное и если угодно, всечеловеческое, планетарное устройство, мы рискуем не только нашим прошлым, но и будущим. Именно поэтому финансируя культуру, мы инвестируем в будущее российского народа. В его историческую судьбу. И это наилучшая и наиболее осмысленная инвестиция.
Михаил Швыдкой, доктор искусствоведения
Российская газета