Чемоданное настроение

На дне – Карл Маркс. На крышке – Бродский. А между ними – актер Владимир Калюкин. В Рыбинском драматическом состоялась премьера моноспектакля «Чемодан» по одноименной книге Сергея Довлатова

Спектакль мог появиться в Рыбинске еще в сентябре прошлого года. Помешало действие российского закона об авторском праве. Вернее, полное неверие в него вдовы писателя Елены Довлатовой. Покинув страну с третьей волной эмиграции, обратно она приезжает теперь в основном на суды о незаконных публикациях творчества ее мужа. Рыбинцы потратили полгода и массу усилий, чтобы получить у нее разрешение на постановку. Долгожданная премьера состоялась 9 февраля.

Начало спектакля явно отдает Гришковцом. Незатейливые декорации, внешность актера, баечки-анекдотики ассоциативно отсылают к постановке «Как я съел собаку». Но если Гришковец – рассказчик, то Довлатов еще и художник: первый – ощущает, второй – заставляет ощутить.

Режиссер Антон Неробов постепенно «разгоняет» действие от расслабляющего веселья к сковывающей драматургии. Его Сергей Довлатов предстает перед зрителем в тюремной камере, где голос невидимого надзирателя приказывает арестанту раздеться. Это одно из немногих отступлений от оригинального текста служит сценическим приемом. Выполнение приказа становится стриптизом души.

Форма моноспектакля, по словам режиссера, выбрана не случайно. Довлатов был превосходным рассказчиком, которого современники слушали часами. Он с потрясающей легкостью вплетал в монолог детали, наделяя их особым смыслом. На этом, собственно, и построен весь «Чемодан». Каждая вещь в спектакле рассказывает свою историю, олицетворяет царящий в стране абсурд. Здесь и армейский ремень, и номенклатурные ботинки, и приличный двубортный костюм, и зимняя шапка из фальшивого котика, и креповые финские носки в горошек. Однако чистое соло одного актера Неробов делать не стал. В финале появляются еще два героя: жена писателя Елена, так и не уговорившая мужа эмигрировать вместе с ней, и майор КГБ Беляев, которому это удалось. Майора постановщик перенес из довлатовского «Заповедника». Именно он рекомендует писателю покинуть страну, «пока выпускают».

Нестандартный подход к оформлению сцены – отличительная черта режиссера. Практически каждый элемент декораций выполняет у него несколько функций. Основной смысловой удар приняли на себя чемоданы. Их рыбинцы собирали всем миром. Задолго до премьеры актеры кинули клич о том, что с радостью примут в дар старые советские чемоданы. Горожане перетряхнули антресоли и нашли по меньшей мере около двух десятков. На сцене они используются как по прямому назначению, так и служат декорациями, превращаясь то в ступени лестниц, то в стол на лесной поляне, то в показатели объемов хищения социалистического имущества.

С такой же легкостью пол и стены тюремной камеры с помощью бельевой веревки и прищепок становятся питерскими улицами или одеянием для монументальных памятников, папкой «Дело» или тоннелем метро. Неробов признается: ему нравится, когда предметы перевоплощаются и зритель сам додумывает, что он в них хочет увидеть.

Если в начале спектакля одетый герой с легкостью меняет маски, простоват и беззаботен, то в финале зритель видит отчаянного индивидуалиста, оголенного морально, которому никак не удается поставить знак равенства между Родиной и государством. Комедийное начало полностью уступает место внутренней драматургии и накалу. Не желающий покидать Россию, но настойчиво выдавливаемый ею, через запои, сомнения и терзания, неробовский Довлатов открывает огромный чемодан, ложится в него между Марксом и Бродским и увозит на поворотном круге в эмиграцию все то, что сумел нажить на Родине. А вместе с ним движутся по сцене чемоданы с Солженицыным, Сахаровым, Аксеновым, Барышниковым… Тишина. Занавес.

Рыбинцы после спектакля уходили молча. И это, по мнению режиссера, самая красноречивая оценка.

Анна ДАВЫДОВА

"Ярославский Регион"

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе