Оперу по заказу фестивалей в Брисбене и в Мельбурне год назад написали две дамы. Лиза Лим - музыку, Патриция Сайкс - либретто. Постановку осуществил канадский режиссер Барри Коски - активный игрок на германо-австрийском оперном пространстве, ставший известным после "Свадьбы Фигаро". Оперу Моцарта он разыграл в патриархальной еврейской среде, переодев графиню Альмавиву в растянутые треники. Со следующего сезона Коски займет пост художественного руководителя берлинской "Комише Опер", основанной легендарным Фельзенштейном и традиционно настаивающей на своей режиссерской радикальности, граничащей с эпатажем.
Режиссер и в данном случае остался верен эпатажному подходу. Рассказ о безумстве страстей, об Эросе и Тантале, о Желании и Смерти, о ставках в любовной игре, о выборе между уничтожением и творением, как это обещают авторы, оказался воплощением безусловной патологии.
За пошловато-гламурным - как бы из серебряной фольги - занавесом запрятано вовсе не представление в стиле "Мулен Руж" или на крайний случай знаменитое тайское шоу трансвеститов, а абсолютно тошнотворное зрелище. Люди с явно нарушенным половым самоопределением (мужчины предпочитают женское белье) разгуливают по сцене с бутафорскими гениталиями наружу. Думать в подобной обстановке об искусстве, любви или еще о чем-нибудь возвышенном крайне затруднительно.
Текст, что кричат, рычат, визжат, стонут и лишь изредка поют солисты, сколь метафоричный, столь и бессмысленный - с явными признаками извращения. Например: "Бросая кость, рука становится сильнее, / И раны просыпаются, когда сдирают швы ./ Чем боль острее, тем легче к ней привыкнуть ./ Глаза их - отражения / Кроваво-красного потока слез".
Музыка куда менее "загадочна". Она с бесстыдной откровенностью хочет казаться суперактуальной и очень продвинутой. В результате получается гремучая смесь гламура и авангарда, приготовленная по давно проверенному рецепту: тотальная атональность, агрессивная какофония и квазисерийные ряды. В лучших моментах композитор без зазрения совести цитирует мелодии шаманских ритуалов - от индейцев до эскимосов. С винегретом из струнных, электронных и прочих инструментов, обрамленным соло блок-флейты в начале и камуза в финале представления, очень ловко управляется ансамбль Elision под руководством Мануэля Ноури. Но ради чего?
Певцов, в первую очередь хорошего контратенора Эндрю Уоттса (Навигатор) и нежную Телайс Тревин (Возлюбленная) с красивым лирическим сопрано, искренне жаль. Тратить по-настоящему классные голоса на подобные упражнения крайне нерачительно.
Грустно, что тождество искусства и красоты никак не вернется в моду. Если раньше, собираясь в театр, старались не забыть носовой платок, чтобы было чем утереть благородную слезу, то теперь нужно брать с собой пакетик - из тех, что раздают пассажирам перед взлетом авиалайнера...
Известия