Худрук театра «Шалом» Олег Липовецкий: Потерять себя гораздо страшнее, чем должность
23 марта 2023 ● СНОБ
За год с небольшим новый худрук театра «Шалом» Олег Липовецкий сделал то, чего не могли добиться много лет до него: спектакли обновленного репертуара «Моня Цацкес — знаменосец», «Жирная Люба» и другие стали настоящими хитами.
Олег Липовецкий
Фото: Михаил Никитин
В 2023-м театр вернулся в родные стены исторического здания на Варшавке. Впереди — премьеры, созданные в партнерстве с фестивалем «Черешневый лес». «Сноб» поговорил с Олегом о творческом пути, региональных театрах и сценической правде
Совсем недавно вы отметили 50-летие. Юбилей вы встречали в статусе худрука московского театра «Шалом», спектакли которого — номинанты и лауреаты престижных премий. Как ощущения? Большой путь получился из родного Петрозаводска в Москву?
Я не встречаю 50-летие. Это еще один год жизни, и мне все равно, есть ноль в этой цифре или нет. Главное, чтобы в жизни нуля не было. В свой день рождения поехал в Петрозаводск, к маме: это ее праздник, в первую очередь. Ну и с друзьями, конечно, поднял бокал. Кстати, «юбилей» — очень еврейское понятие. Про него написано в Торе, а соответственно, и в Ветхом Завете. «Юбилей» происходит от «йовел»: на иврите — «бараний рог», в который трубили в этот день. Если цитировать древний текст, то вот как надо отмечать юбилей: «И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; юбилеем будет это у вас; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый к семейству своему возвратитесь…» Вот и возвращаюсь. К маме.
Что касается величины пути, то это понятие относительное. Если во времени, то он занял лет 20 с того момента, как вплотную занялся режиссурой. С одной стороны, много, а с другой — годы пролетели как один день. Я же занимался любимым делом. А когда поглощен тем, что очень нравится, даже невероятные падения становятся способом еще сильнее оттолкнуться от земли. Или от дна. Если же измерять путь потерями, конечно, он слишком большой. За это время ушли из жизни любимые люди. Эти потери — единственное, что мне хотелось бы изменить.
Актер, писатель, режиссер — кто вы в первую очередь? Приходится ли чем-то жертвовать из-за руководства театром или идти с самим собой на уступки? Как вообще получилось, что вы ушли в режиссуру?
В первую очередь я человек. Все остальное — мой способ осмыслить окружающий мир, события и отношения. Мне повезло: у меня есть для этого несколько инструментов, я просто беру тот, который нужен сейчас. Вчера я больше писатель, а завтра — актер.
Жертвую ли чем-то? Конечно. Личными творчеством, временем, покоем… Личным. Когда строишь общее, приходится идти на компромиссы. Но и наоборот тоже приходится делать. Учишься и требовать, и прощать. И терпеть, и прощаться. Но есть черта, за которую я никогда не зайду. Никакое кресло не заставит меня нарушить свои принципы. Потерять себя гораздо страшнее, чем должность.
В режиссуру я ушел, наверное, потому что не встретил как актер своего режиссера. А может, был недостаточно хорошим артистом. Чувствовал, что готов сказать гораздо больше, чем могу сыграть. Первый спектакль — который даже назывался «Неспектакль» — поставил буквально «в шутку». А он возьми, да и выиграй Гран-при на фестивале «Рождественский парад».
Олег Липовецкий на премии «Сделано в России — 2019»
Фото: Дмитрий Смирнов
Много работ вы ставили в регионах. Почему? Что в региональных театрах есть такого, чего нет в крупных городах?
Кто ж пустит никому не известного режиссера-провинциала в столицу? Я начинал, когда лабораторное движение еще не было так развито, как сейчас. Не было таких лифтов для режиссеров и драматургов. А когда наработал какое-то имя, уже завязались отношения, появились обязательства, договоры, с какими-то театрами возникла дружба… А к друзьям хочется возвращаться, и обещания надо выполнять. Что касается особенностей регионов, конечно, там ритм жизни вокруг театра другой. У артистов больше времени на него. Да и ты, когда приезжаешь в другой город на постановку, полностью погружаешься в творчество, тебя отключает от быта.
За кем в регионах стоит следить, куда ехать и что смотреть?
Посмотрите афиши «Золотой Маски», «Арлекина», Фестиваля малых городов — и увидите фаворитов. А если сравните афиши за несколько лет, найдете театры, которые стабильны в своих успехах. Не буду говорить о ком-то, чтобы не обидеть остальных. Скажу только, что в тех регионах, где руководство не мешает работе театров, а поддерживает их, вырастают блестящие коллективы и большие режиссеры. И наоборот.
«Жирная Люба» — спектакль в лонг-листе и программе «Детский уик-энд» «Золотой Маски», постановка, которая держит зал, где люди смеются и плачут одновременно. Это история про маленького еврейского мальчика, который мечтал быть как все. Все ли в сюжете правда?
С художественной точки зрения — все правда. С бытовой — там нет ни одного выдуманного события, но есть работа по их монтажу друг с другом, с ритмом событий и существования на сцене. Все выразительные и творческие средства применяются для того, чтобы донести до зрителя идею, главную мысль. Чтобы войти в контакт с каждым человеком в зале, сделать его своим союзником и партнером. И когда это случается, возникает вера — та самая правда, которая выше любого бытового правдоподобия.
Есть какие-то общие критерии, по которым отбираются пьесы для театра? Что «Шалому» интересно в первую очередь — какие темы, авторы?
Если говорить в целом о выборе репертуара, то, как и в театре Михоэлса, мы приветствуем еврейских авторов и еврейские темы, но не ограничиваем себя ими, и строим репертуар не по формальной принадлежности к еврейству, а по совпадению с нашей миссией тех ценностей или проблем, которые есть в текстах.
Мы занимаемся профилактикой насилия и фашизма, а также говорим о самоидентичности. О том, как оставаться собой. Всегда.
Олег Липовецкий во время ремонта в театре «Шалом»
Фото: Ника Бунина
Вы хотели сделать большую театральную лабораторию по истории московских еврейских общин. На каком этапе сейчас проект и кто в нем участвует?
У нас есть несколько интересных проектов-лабораторий. Но на них нужны деньги. Подаем заявки на гранты, ищем меценатов. Мы выпускаем довольно много премьер, формируем новый репертуар. Пока все привлеченные и заработанные средства идут туда.
Спектакль «Жирная Люба» занял третье место в номинации «Театр» 3 МАП — это первый проект в рамках программы «Коллаборация». Как эта программа живет сейчас, чем дополняется?
Программа «Коллаборация» была задумана, в первую очередь, как сотрудничество с негосударственными театрами. Сейчас их положение довольно непростое: многие просто приостановили работу или закрылись. Но тем не менее у нас есть идеи и планы. Мы собираемся делать проект с компанией хореографа Ольги Васильевой Vasilevadanceco. Есть еще интересные идеи и партнеры, но по ним пока не достигнуты твердые договоренности.
Весной в репертуаре театра появится первая постановка для детей «В начале было» — не про зайчиков и лягушек, а о сотворении мира. Почему вы выбрали такую взрослую тему? И на каком языке, на ваш взгляд, сейчас надо говорить с детской аудиторией, чтобы они приходили в театр не из-под палки, а по своему желанию?
Не обижайте зайчиков и лягушек. И почему вы считаете, что сотворение мира — это именно взрослая тема? Это же чудо! А вера в чудо — как раз то, чему нам нужно учиться у детей. И наш спектакль, конечно, про творчество. Про то, что каждый творец — ребенок, а каждый ребенок — творец. Про природу игры и о том, что нам необходимо сохранять и беречь в себе ребенка. Вот сколько в этом спектакле будет настоящих чудес! У меня самого дух захватывает. И взрослым смотреть его нужно обязательно вместе с детьми. А разговаривать с детьми надо как с равными. Как с маленькими взрослыми.
Еще одна весенняя премьера, которая выходит совместно с фестивалем «Черешневый лес», — «Тахир и Зухра». Персидская легенда о двух влюбленных переносится в наше время. История, с одной стороны, вечная, с другой — продолжает идею «Шалома» как еврейского театра для всех национальностей. Расскажите о сотрудничестве с фестивалем.
Мне кажется, что сама идея такого фестиваля, который не только собирает и демонстрирует новые произведения в разных областях искусства, но и сам является инициатором, вдохновителем и партнером при их создании, — великая. То, что «Черешневый лес» взял в программу сразу два спектакля нашего театра, свидетельствует, с одной стороны, о нашем творческом и партнерском потенциале, с другой — о внимательности команды фестиваля, ее включенности в процессы московской театральной жизни и, в хорошем смысле, чутье. Мы благодарны «Черешневому лесу» и за доверие, и за помощь в создании спектаклей «Тахир и Зухра» и «В начале было».
Олег Липовецкий
Фото: Михаил Никитин
Сейчас в фойе театра есть прекрасная выставочная история — композиция со старыми креслами из зрительного зала, афишами, креслом Михоэлса. Как собираетесь ее развивать, с кем из институций сотрудничать?
В наших планах — сделать в «Шаломе» совместно с Еврейским музеем и Центром толерантности выставку об истории еврейского театра в России.
Какие принципы театра Михоэлса вы сохранили?
Невозможно говорить о сохранении того, что было утеряно. Наверное, стоит говорить об опыте еврейского театра в общем, и в большой мере об опыте Михоэлса и Грановского, который мы пытаемся переосмысливать и использовать в контексте сегодняшнего дня. Как сказал Густав Малер: «Традиции — это передача огня, а не поклонение пеплу».
Мне близки многие взгляды Михоэлса на профессию. И его способ актерского существования без четвертой стены, отношение к зрителю как к партнеру; и его определения образа как инструмента идеи, выражения личности артиста, способа говорить о самом волнующем тебя сейчас… «Календарь моих ролей — это календарь моей жизни», — говорил он. Его работа с ритмами спектакля, контрапунктом, отношение к жесту и мизансцене… Я чувствую и социальный пафос Михоэлса, и его актерский темперамент. За других режиссеров говорить не могу, хотя набор некоторых эстетических и этических принципов, по которым мы приглашаем постановщиков, постепенно формируется.
Если говорить о принципах театра, то, конечно, огромную роль играет общее мировоззрение человека. Миссия, которую он для себя выбирает. Невозможно без восхищения думать о том, сколько сделал Михоэлс для человечества, страны, еврейского искусства, своего театра и друзей. О его верности выбранному пути.
В этом сезоне на сцене «Шалома» уже показывали «Мертвые души» из Лесосибирска и танцевальный спектакль «Адам и Ева» Ольги Васильевой. Что еще увидит московская публика? Планируются ли ответные гастроли «Шалома» в регионы?
Мы работаем всего один сезон, а для больших гастролей нужны партнеры в регионах. Но тем не менее у нас есть планы. В июне нас ждет Нижний Новгород и, возможно, еще один город. С заграницей работаем, но это тоже непросто. Театральная программа «Гастроли» для площадки «Шалома» формируется. Она зависит от многих факторов, но то, что мы сами, совместно с приезжающими театрами, ее финансируем, заставляет нас, в первую очередь, просчитывать финансовые риски. Места для маневра очень мало. Если у этого проекта появится спонсор, мы сможем показать московскому зрителю много выдающихся спектаклей театров, о существовании которых он даже не подозревал.
Фото: Михаил Никитин
В 2023-м театр вернулся в родные стены исторического здания на Варшавке. Впереди — премьеры, созданные в партнерстве с фестивалем «Черешневый лес». «Сноб» поговорил с Олегом о творческом пути, региональных театрах и сценической правде
Совсем недавно вы отметили 50-летие. Юбилей вы встречали в статусе худрука московского театра «Шалом», спектакли которого — номинанты и лауреаты престижных премий. Как ощущения? Большой путь получился из родного Петрозаводска в Москву?
Я не встречаю 50-летие. Это еще один год жизни, и мне все равно, есть ноль в этой цифре или нет. Главное, чтобы в жизни нуля не было. В свой день рождения поехал в Петрозаводск, к маме: это ее праздник, в первую очередь. Ну и с друзьями, конечно, поднял бокал. Кстати, «юбилей» — очень еврейское понятие. Про него написано в Торе, а соответственно, и в Ветхом Завете. «Юбилей» происходит от «йовел»: на иврите — «бараний рог», в который трубили в этот день. Если цитировать древний текст, то вот как надо отмечать юбилей: «И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; юбилеем будет это у вас; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый к семейству своему возвратитесь…» Вот и возвращаюсь. К маме.
Что касается величины пути, то это понятие относительное. Если во времени, то он занял лет 20 с того момента, как вплотную занялся режиссурой. С одной стороны, много, а с другой — годы пролетели как один день. Я же занимался любимым делом. А когда поглощен тем, что очень нравится, даже невероятные падения становятся способом еще сильнее оттолкнуться от земли. Или от дна. Если же измерять путь потерями, конечно, он слишком большой. За это время ушли из жизни любимые люди. Эти потери — единственное, что мне хотелось бы изменить.
Актер, писатель, режиссер — кто вы в первую очередь? Приходится ли чем-то жертвовать из-за руководства театром или идти с самим собой на уступки? Как вообще получилось, что вы ушли в режиссуру?
В первую очередь я человек. Все остальное — мой способ осмыслить окружающий мир, события и отношения. Мне повезло: у меня есть для этого несколько инструментов, я просто беру тот, который нужен сейчас. Вчера я больше писатель, а завтра — актер.
Жертвую ли чем-то? Конечно. Личными творчеством, временем, покоем… Личным. Когда строишь общее, приходится идти на компромиссы. Но и наоборот тоже приходится делать. Учишься и требовать, и прощать. И терпеть, и прощаться. Но есть черта, за которую я никогда не зайду. Никакое кресло не заставит меня нарушить свои принципы. Потерять себя гораздо страшнее, чем должность.
В режиссуру я ушел, наверное, потому что не встретил как актер своего режиссера. А может, был недостаточно хорошим артистом. Чувствовал, что готов сказать гораздо больше, чем могу сыграть. Первый спектакль — который даже назывался «Неспектакль» — поставил буквально «в шутку». А он возьми, да и выиграй Гран-при на фестивале «Рождественский парад».
Олег Липовецкий на премии «Сделано в России — 2019»
Фото: Дмитрий Смирнов
Много работ вы ставили в регионах. Почему? Что в региональных театрах есть такого, чего нет в крупных городах?
Кто ж пустит никому не известного режиссера-провинциала в столицу? Я начинал, когда лабораторное движение еще не было так развито, как сейчас. Не было таких лифтов для режиссеров и драматургов. А когда наработал какое-то имя, уже завязались отношения, появились обязательства, договоры, с какими-то театрами возникла дружба… А к друзьям хочется возвращаться, и обещания надо выполнять. Что касается особенностей регионов, конечно, там ритм жизни вокруг театра другой. У артистов больше времени на него. Да и ты, когда приезжаешь в другой город на постановку, полностью погружаешься в творчество, тебя отключает от быта.
За кем в регионах стоит следить, куда ехать и что смотреть?
Посмотрите афиши «Золотой Маски», «Арлекина», Фестиваля малых городов — и увидите фаворитов. А если сравните афиши за несколько лет, найдете театры, которые стабильны в своих успехах. Не буду говорить о ком-то, чтобы не обидеть остальных. Скажу только, что в тех регионах, где руководство не мешает работе театров, а поддерживает их, вырастают блестящие коллективы и большие режиссеры. И наоборот.
«Жирная Люба» — спектакль в лонг-листе и программе «Детский уик-энд» «Золотой Маски», постановка, которая держит зал, где люди смеются и плачут одновременно. Это история про маленького еврейского мальчика, который мечтал быть как все. Все ли в сюжете правда?
С художественной точки зрения — все правда. С бытовой — там нет ни одного выдуманного события, но есть работа по их монтажу друг с другом, с ритмом событий и существования на сцене. Все выразительные и творческие средства применяются для того, чтобы донести до зрителя идею, главную мысль. Чтобы войти в контакт с каждым человеком в зале, сделать его своим союзником и партнером. И когда это случается, возникает вера — та самая правда, которая выше любого бытового правдоподобия.
Есть какие-то общие критерии, по которым отбираются пьесы для театра? Что «Шалому» интересно в первую очередь — какие темы, авторы?
Если говорить в целом о выборе репертуара, то, как и в театре Михоэлса, мы приветствуем еврейских авторов и еврейские темы, но не ограничиваем себя ими, и строим репертуар не по формальной принадлежности к еврейству, а по совпадению с нашей миссией тех ценностей или проблем, которые есть в текстах.
Мы занимаемся профилактикой насилия и фашизма, а также говорим о самоидентичности. О том, как оставаться собой. Всегда.
Олег Липовецкий во время ремонта в театре «Шалом»
Фото: Ника Бунина
Вы хотели сделать большую театральную лабораторию по истории московских еврейских общин. На каком этапе сейчас проект и кто в нем участвует?
У нас есть несколько интересных проектов-лабораторий. Но на них нужны деньги. Подаем заявки на гранты, ищем меценатов. Мы выпускаем довольно много премьер, формируем новый репертуар. Пока все привлеченные и заработанные средства идут туда.
Спектакль «Жирная Люба» занял третье место в номинации «Театр» 3 МАП — это первый проект в рамках программы «Коллаборация». Как эта программа живет сейчас, чем дополняется?
Программа «Коллаборация» была задумана, в первую очередь, как сотрудничество с негосударственными театрами. Сейчас их положение довольно непростое: многие просто приостановили работу или закрылись. Но тем не менее у нас есть идеи и планы. Мы собираемся делать проект с компанией хореографа Ольги Васильевой Vasilevadanceco. Есть еще интересные идеи и партнеры, но по ним пока не достигнуты твердые договоренности.
Весной в репертуаре театра появится первая постановка для детей «В начале было» — не про зайчиков и лягушек, а о сотворении мира. Почему вы выбрали такую взрослую тему? И на каком языке, на ваш взгляд, сейчас надо говорить с детской аудиторией, чтобы они приходили в театр не из-под палки, а по своему желанию?
Не обижайте зайчиков и лягушек. И почему вы считаете, что сотворение мира — это именно взрослая тема? Это же чудо! А вера в чудо — как раз то, чему нам нужно учиться у детей. И наш спектакль, конечно, про творчество. Про то, что каждый творец — ребенок, а каждый ребенок — творец. Про природу игры и о том, что нам необходимо сохранять и беречь в себе ребенка. Вот сколько в этом спектакле будет настоящих чудес! У меня самого дух захватывает. И взрослым смотреть его нужно обязательно вместе с детьми. А разговаривать с детьми надо как с равными. Как с маленькими взрослыми.
Еще одна весенняя премьера, которая выходит совместно с фестивалем «Черешневый лес», — «Тахир и Зухра». Персидская легенда о двух влюбленных переносится в наше время. История, с одной стороны, вечная, с другой — продолжает идею «Шалома» как еврейского театра для всех национальностей. Расскажите о сотрудничестве с фестивалем.
Мне кажется, что сама идея такого фестиваля, который не только собирает и демонстрирует новые произведения в разных областях искусства, но и сам является инициатором, вдохновителем и партнером при их создании, — великая. То, что «Черешневый лес» взял в программу сразу два спектакля нашего театра, свидетельствует, с одной стороны, о нашем творческом и партнерском потенциале, с другой — о внимательности команды фестиваля, ее включенности в процессы московской театральной жизни и, в хорошем смысле, чутье. Мы благодарны «Черешневому лесу» и за доверие, и за помощь в создании спектаклей «Тахир и Зухра» и «В начале было».
Олег Липовецкий
Фото: Михаил Никитин
Сейчас в фойе театра есть прекрасная выставочная история — композиция со старыми креслами из зрительного зала, афишами, креслом Михоэлса. Как собираетесь ее развивать, с кем из институций сотрудничать?
В наших планах — сделать в «Шаломе» совместно с Еврейским музеем и Центром толерантности выставку об истории еврейского театра в России.
Какие принципы театра Михоэлса вы сохранили?
Невозможно говорить о сохранении того, что было утеряно. Наверное, стоит говорить об опыте еврейского театра в общем, и в большой мере об опыте Михоэлса и Грановского, который мы пытаемся переосмысливать и использовать в контексте сегодняшнего дня. Как сказал Густав Малер: «Традиции — это передача огня, а не поклонение пеплу».
Мне близки многие взгляды Михоэлса на профессию. И его способ актерского существования без четвертой стены, отношение к зрителю как к партнеру; и его определения образа как инструмента идеи, выражения личности артиста, способа говорить о самом волнующем тебя сейчас… «Календарь моих ролей — это календарь моей жизни», — говорил он. Его работа с ритмами спектакля, контрапунктом, отношение к жесту и мизансцене… Я чувствую и социальный пафос Михоэлса, и его актерский темперамент. За других режиссеров говорить не могу, хотя набор некоторых эстетических и этических принципов, по которым мы приглашаем постановщиков, постепенно формируется.
Если говорить о принципах театра, то, конечно, огромную роль играет общее мировоззрение человека. Миссия, которую он для себя выбирает. Невозможно без восхищения думать о том, сколько сделал Михоэлс для человечества, страны, еврейского искусства, своего театра и друзей. О его верности выбранному пути.
В этом сезоне на сцене «Шалома» уже показывали «Мертвые души» из Лесосибирска и танцевальный спектакль «Адам и Ева» Ольги Васильевой. Что еще увидит московская публика? Планируются ли ответные гастроли «Шалома» в регионы?
Мы работаем всего один сезон, а для больших гастролей нужны партнеры в регионах. Но тем не менее у нас есть планы. В июне нас ждет Нижний Новгород и, возможно, еще один город. С заграницей работаем, но это тоже непросто. Театральная программа «Гастроли» для площадки «Шалома» формируется. Она зависит от многих факторов, но то, что мы сами, совместно с приезжающими театрами, ее финансируем, заставляет нас, в первую очередь, просчитывать финансовые риски. Места для маневра очень мало. Если у этого проекта появится спонсор, мы сможем показать московскому зрителю много выдающихся спектаклей театров, о существовании которых он даже не подозревал.