Театров в Кемеровской области немного (на фестивале было восемь), все друг друга хорошо знают. На этот раз решили отказаться от номинаций и призов, чтобы не ссориться. Может быть, это и правильно. Потому что когда соревнуются музыкальный театр, драматические коллективы и куклы, что-то в этом есть изначально несправедливое. Зато каждый день проводились мастер-классы, и ежевечерне театры показывали «капустники», остроумные, иногда злые и всегда талантливые. Были и гости: кемеровский любительский театр пластики «Гротеск» привез спектакль по поэзии Ахмадулиной, а прославленный «Красный факел» показал спектакль «Без слов».
Внутри небольшого по объему фестиваля возникали свои театральные параллели, пересечения. Вот первый сюжет. Режиссер Кемеровского театра драмы Антон Безъязыков поставил «Ревизора» со сценографией Фемистокла Атмадзаса, а в Новокузнецком драматическом приглашенный Роман Феодори — мольеровского «Дон Жуана» со сценографией Кирилла Мартынова. Оба спектакля оказались по-настоящему режиссерскими сочинениями, правда, не во всем доведенными до полноценного художественного результата.
Сцена из спектакля «Ревизор».
Фото — архив фестиваля.
В «Ревизоре» порадовало остроумное сценографическое решение. На сцене (при суете вокруг приезда ревизора) медленно надувается белое здание с чудовищными кривыми колоннами. Оно похоже на все присутственные дома в русских городах. Потом оно сдувается. А при сообщении о приезде правительственного чиновника его начинают торопливо надувать заново. Придумано в спектакле много, но выполнено, к сожалению, далеко не все. Не знаю, сколько репетировался спектакль, но в нем видны приметы не очень хорошей оснащенности труппы, речь многих актеров невнятна, поэтому пропадают целые куски гоголевского текста. А жаль, ведь пектакль задуман как настоящая русская сатира, беспощадная к нынешнему времени.
Следы торопливости заметны и в новокузнецком «Дон Жуане». Порой очень уж вольное обращение с текстом спрямляет смысл мольеровской комедии. Например, показаны детство и отрочество Дон Жуана с суровым отцом-католиком, отвратившим сына от веры. А в последней встрече с отцом Дон Жуан (Евгений Лапшин) фактически заключает его в смертельное объятие. Между тем, это у предшественников Мольера (Доримона, Вилье) Дон Жуан ведет себя подобным образом. А для Мольера принципиально достойное поведение героя: его Дон Жуан — вовсе не распоясавшийся хам и уж тем более не отцеубийца.
При этом в спектакле есть хорошо сыгранные сцены. Одна из лучших — монолог Сганареля (хорошая работа Артура Левченко) о мироздании и человеке. Она передает веру в чудесную гармонию мира. И этот эпизод с небом, плывущими облаками, играющими детьми и маленьким Дон Жуаном и его матерью звучит как надежда, утраченная и героем, и автором спектакля.
Сцена из спектакля «Дон Жуан».
Фото — архив фестиваля.
Андрей Ковзель играет сразу пять ролей. В роли Пьеро (в отличном дуэте с Шарлоттой — Марией Стринада) он демонстрирует эстетику наивной народной комедии, в роли Дона Луиса — владение жестким лаконичным рисунком. Но все-таки есть ощущение, что спектакль дробится на отдельные сцены и никак не обретет цельность, не покидает до самого финала, который тоже не смог свести все в единое целое.
Очень важно, что это спектакли большой формы. Обычно молодые режиссеры страдают агорафобией. Романа Феодори этот недуг миновал, он умеет отлично работать с большим пространством, а Безъязыков уже «переболел» этой болезнью. Оба они — выпускники петербургской театральной школы. И оба уверенно вошли в театральное пространство Сибири. Что радует и вселяет надежду. То, что произошло это именно в Сибири, не удивляет. Это огромная странноприимная страна, она впускает каждого, но и на прочность проверяет беспощадно. Надеюсь, молодые режиссеры эту проверку выдержат.
На фестивале было два спектакля театров кукол. Кемеровский театр под руководством Дмитрия Вихрецкого показал изящно выделанную, рукотворную «Василису Прекрасную» в технике китайского теневого театра (автор идеи и текста Александр Хромов-старший), а Новокузнецкий театр «Сказ» — «Серенаду» С. Мрожека (режиссер Юрий Самойлов) с перчаточными куклами. И там, и там были моменты подлинного театрального чуда, которое по-настоящему лишь в театрах кукол и бывает. Хотелось бы только, чтобы все было доведено до конца. Чтобы в «Василисе» было правильно определено пространство зала (спектакль требует малого количества зрителей, его нельзя разглядеть издалека). А в «Серенаде» нужно довести до чистоты и точности сам прием. Но чтобы в двух театрах кукол увидеть такой непривычный репертуар!
Сцена из спектакля «Василиса Прекрасная».
Фото — архив фестиваля.
Ну, а третий сюжет самый неожиданный. В последний день фестиваля два спектакля проходили в пространстве большой сцены. Это «Класс Бенто Бончева» М. Курочкина Прокопьевского драматического театра (постановка Дамира Салимзянова) и «Long distance, или Славянский акцент» Марины Палей Кемеровского театра для детей и молодежи в постановке Ирины Латынниковой. И вот здесь, совершенно неожиданно для всех, оказались такие «странные сближенья», что впору бы показывать эти спектакли в один день всегда, а не только на фестивале. Оба претендовали на губернаторскую премию (единственный приз фестиваля) и оба ее, безусловно, заслуживают.
Дамир Салимзянов и художник Всеволод Аверкиев поставили пьесу Курочкина (которая мне, честно говоря, кажется несколько выморочной) без всяких антиутопических фантазий. И вдруг все в ней встало на свои места. Артисты сыграли простую человеческую историю об отношениях учителя и ученика, о поисках истины и о беспощадности жизни, о любви женщины, которая всегда ведет за руку бестолкового мужчину, занятого этим самым поиском истины.
Все играют всерьез. Бенто в исполнении Вячеслава Гардера — честный молодой ученый, который ни учителя не пощадит, ни вокруг себя ничего не замечает. Нежно и легко в дуэте с ним играет его ученицу Санди Евгения Камбалина. Тирс в исполнении Сергея Жуйкова надломлен ничем не увенчавшимися поисками, теряет смысл жизни и сдается своему ученику и виски. Правда, не сразу становится понятно, что сдается он еще и своей ученице Чечилии (Наталья Денщикова), и это его победа, о которой, кажется, он так и не успел догадаться. Лирично, с выходом в финале в настоящую драму сыграна пара пожилых возлюбленных Фрэнк и Эмма (Юрий Темирбаев и Светлана Попова).
Сцена из спектакля «Класс Бенто Бончева».
Фото — архив фестиваля.
Именно оттого, что все играют так серьезно, кажется, что речь идет о психологической драме или о драме идей. Но прелесть именно в том, что условия пьесы открываются сразу. И за действием следишь с такой редкой в театре улыбкой понимания и снисхождения: «Глупые, глупые вы наши потомки!» Они действительно не понимают, что такое любовь и как плодилось человечество много веков подряд. История вроде бы и простая, но легко и изящно сделанная.
А вечером на той же сцене нам показали спектакль о нас сегодняшних, после которого подумалось, что при этакой жизни мы и впрямь дойдем до того, что забудем, не только как мы размножались, но и как любили.
«Long Distance, или Славянский акцент» поставила Ирина Латынникова. Прочитав сценарную прозу Марины Палей уже после спектакля, я просто диву далась, как этот довольно сумбурный текст можно было выстроить в такую внятную и психологически точную историю. Все три эпизода происходят в США. Во всех трех мужчина — иностранец, а женщина — русская. В спектакле совершенно не важны подробности биографий — кто, как и почему оказался чужой стране. Во всех трех сценических «фильмах» важны только Он и Она. Не существует прошлого, потому что в чужой стране прошлое никому не интересно. Существует только настоящее, как и положено в театре.
Сцена из спектакля «Long Distance, или Славянский акцент».
Фото — архив фестиваля.
Но не существует и будущего, которое вообще-то должно проявляться в настоящем. А оно, увы, не проявляется. Вспоминается замечательная притча: «Они встретились и полюбили друг друга. Но у них ничего не получилось. Слишком они были разные: он — мужчина, а она — женщина». Спектакль о том, как расходятся в планетарном пространстве эти разные люди: мужчины и женщины. О том, как невозможно понимание. Разные цивилизации, разные языки, разные полушария мозга, даже еда разная. И еще — неистребимый «славянский акцент». И потому, как любит повторять один известный театральный деятель, «диалог невозможен». Пространство художника Светланы Нестеровой холодно и стерильно. Жить в нем нельзя. Можно только разойтись и оказаться по разные стороны прозрачных стен.
Она (Наталья Уцеко) любит Его и готовит на завтрак макароны: в нашей стране, что утром найдут в холодильнике, то и едят. А Он (Федор Бодянский) просто в бешенство приходит от этой загадочной русской души, которой не хватает йогурта, мюсли и джема. И какой же тут может быть диалог? Он (Денис Казанцев) официант-египтянин, а Она (Ольга Червова) — из Петербурга, который, по его убеждению, находится в Африке, а она египтянина видела только в Эрмитаже в виде мумии. И как тут быть? Он (Евгений Белый) любит танцевать в ночном клубе и знает всего десяток фраз, а Она (Нина Рогова) — девица с остатками культурной программы в голове. Диалог и впрямь невозможен.
Играют все хорошо, точно, подробно. Напряжение внутри пар такое, что кажется, произойдет взрыв. Но — нет. Все расходятся, разбегаются, не оглянувшись. И когда в финале Она (Нина Рогова) выкрикивает простые и вполне банальные истины о том, что же с нами, людьми, происходит, они не кажутся такими уж банальными в свете предшествующего «Класса Бенто Бончева»! «Славянский акцент» получил губернаторскую премию. Но диалог между спектаклями тоже оказался невозможен. Премия-то, увы, одна!
Петербургский театральный журнал