ЛАБОРАТОРИЯ «ИГРА С КЛАССИКАМИ» В ЯРОСЛАВЛЕ

Лаборатория «Игра с классиками» на XII Международном Волковском фестивале в Ярославле

В Ярославле завершился XII Международный фестиваль им. Федора Волкова. В рамках фестиваля работал Центр им. Константина Треплева, созданный на базе Волковского театра в мае этого года. Как ясно из названия, цель Центра — воплощать на сцене театра новые формы (то есть ставить спектакли по современной драматургии, организовывать читки, мастер-классы и обсуждения — словом, делать в Ярославле все то, чем уже несколько лет занимаются в театрально продвинутых районах нашей страны).

Если весной здесь показывали работы по голландской и немецкой драматургии, созданные молодыми режиссерами — выпускниками ЯГТИ, то на этот раз занялись драматургами русскими. Лабораторию не зря назвали «Игра с классиками»: читки проводились по пьесам, написанным по следам классических сюжетов русской литературы.

Читки пьесы «Ярмонка».
Режиссер — Вячеслав Ямбор

Организаторы Лаборатории — арт-директор Волковского фестиваля Ольга Никифорова и театральные критики Александр Вислов и Татьяна Джурова — выбрали четыре, инспирированные классикой, истории: «Башмачкин» Олега Богаева, «Каренин» Василия Сигарева, «Вий» Натальи Ворожбит и «Ярмонка» Владимира Голышева. Эти тексты вместе с актерами театра Волкова на Камерной сцене поставили молодые режиссеры из Москвы и Петербурга — Талгат Баталов (Театр. doc), Евгений Кочетков (ученик Иосифа Райхельгауза), Вячеслав Ямбор (ученик Сергея Женовача) и Семен Серзин («Этюд-театр», Мастерская Вениамина Фильштинского). Эскиз по «Вию», сделанный Серзиным, победил в голосовании и получил одобрение Евгения Марчелли: худрук Волковского театра предложил поставить «Вия» на Камерной сцене уже как полноценный спектакль. В блоге мы публикуем текст о мероприятии и мнения режиссеров-участников о Лаборатории.

Олег Богаев. «Башмачкин».
Режиссер Талгат Баталов (Москва)

В «Башмачкине», написанной Богаевым по мотивам гоголевской «Шинели», предмет гардероба, сорванный грабителями с плеч Акакия Акакиевича, не исчезает бесследно, а, обретя разум и чувства, начинает искать хозяина. Жанр пьесы — lovestory, мелодрама с элементами сказки и фантасмагории. Шинель скитается по Петербургу, вопрошая каждого встречного: «Где Башмачкин? Мне он нужен. Он умрет без меня». Башмачкин в свою очередь пребывает в перманентом состоянии болезни, и болезнь эта ни что иное, как сильнейшее любовное расстройство. Каждого, кто хочет обидеть Шинель, завладеть ею, постигает смертельная кара (кто-то утонул в проруби, кто-то выпал в окно, кто-то задохнулся). Мистическая любовь Башмачкина и Шинели оканчивается встречей=летальным исходом. Герой с улыбкой счастья лежит в гробу, а на глазах его покоятся пуговицы от шинели.

Талгат Баталов пьесу оставил без купюр, добавив, правда, одну жизненную поправку: если скупщика краденного в пьесе звали Захар, то режиссер, для точного попадания в образ, подарил ему кавказское имя и характерный акцент. Роль Башмачкина была отдана подходящему внешне Кириллу Искратову, за Шинель нежным, беззащитным голосом ребенка говорит Юлия Знакомцева, за Газетчика — Мария Полумогина — актриса органичная, травестийная, которая может сыграть что и кого угодно.

Талгат Баталов:

Пьесу «Башмачкин» Олег Богаев написал, этим все сказано. Чистый постмодерн. Мне ничего не пришлось сокращать — было жалко каждую строчку.

Артисты в Ярославле офигенные. Мне говорили, что им многое нужно будет объяснять, что они еще не совсем понимают, что такое читка, но это оказалось не так. Они прекрасно чувствуют и ритм, и структуру сложного текста, а некоторые работают лучше, чем московские, у которых уже миллион читок было. Если бы была такая возможность, я бы сделал «Башмачкина» с ними как спектакль с удовольствием.

Юля Знакомцева, которая у меня играла за Шинель — современная, талантливая. Мне кажется, у нее абсолютная органика для сегодняшнего театра. Именно в таком театре ей нужно играть. Камерная сцена — 100 % ее место. У нее актерское существование — достоверное, такое, какого мы долго добивались и искали с нашими артистами в доке. Новая актерская формация.

Конечно, эта лаборатория — стопроцентно нужная вещь. Для меня, а я впервые был в театральной провинции, это некий новый коннект, в который еще нужно вникать, с которым еще нужно разбираться.

Василий Сигарев. «Каренин».
Режиссер Евгений Кочетков (Москва)

Главный герой этой пьесы, Каренин, по точному выражению драматурга и театрального критика Натальи Скороход — типичный ребенок (у него «детское сердце, которое пытается осмыслить все сложности мира, но не может и поэтому принимает страдание»). Вечная сигаревская тема ребенка-мученика у Сигарева усугубляется еще и тем, что Каренин видит себя стариком (старость, как известно, второе детство, только совсем невеселое, без любви и умиления). Мысль о старости, приправленная мнительностью, доходит в Каренине до паранойи: ему кажется, что весь мир, даже сын Сережа, насмехается над ним. Таким образом, в пьесе получается двое детей — Алексей и Сережа, отец и сын Каренины. Оба они брошены матерью Анной. Когда Анна попадает под подъезд, Каренин остается с Сережей и новорожденной Аней (дочерью Вронского).

Евгений Кочетков пьесу сократил, отчего мотив про детей оказался утрачен, хотя мелодрама Каренина угадывалась благодаря игравшему эту роль Владимиру Майзингеру. Потому как для истории о человеке, потерявшем почву под ногами, Майзингер подходит идеально. Быть может, тема оставленности вообще главная лирическая тема этого актера (она, помнится, мерцала у него в спектаклях Евгения Марчелли — в «Екатерине Ивановне» и втором акте «Зойкиной квартиры»).

Все персонажей этой пьесы (кроме Каренина, который в центре внимания) усажены режиссером среди зрителей, замаскированы под них. Явление каждого из героев — неожиданность. Анна, к примеру, приходит в зал как опоздавшая на спектакль зрительница: шумно пробирается к свободному месту, долго возится, стаскивая ярко-голубой пуховик, вздыхает, идет ближе к сцене, чтобы с удобством усесться на первый ряд. И только по всепрощающим глазам Майзингера-Каренина, устремленным на девушку, можно понять, кто к нам пожаловал.

Читки пьесы «Ярмонка».
Режиссер — Вячеслав Ямбор

Такую Анну Каренину (Ирина Веселова) мы раньше не знали — молодая, независимая, бойкая, едва ли не безвкусно одетая (кокетливое короткое платье и красные с позолотой туфли), более того, Анна — блондинка, очевидно порочная. Алексей Кузьмин играет весьма противного адвоката, Николай Красноперов — пошляка-врача, который унижает Каренина любопытством по поводу семейной жизни. Интересен растерянный Илья Варанкин в роли Сережи и Елена Шевчук в роли ханжи Лидии Ивановны (за заиканием и придыханием которой — с трудом скрываемое вожделение к Каренину).

Конечно, все запомнили комическое камео Виталия Даушева — Вронского: когда Анна покидает Каренина, из зрительного ряда вскакивает одетый щеголем (в какой-то узкий костюмчик из бежевого плюша) молодой человек, рыцарским жестом схватив забытый Анной пуховик и горделиво откинув голову, он устремляется вслед за любовницей.

Анализируя эту работу на обсуждении, зрители заметили, что она слишком взвинченная, экспрессивная, перенасыщенная комикованием. Это действительно так, но есть одно «но»: на самом деле режиссер, преподнося нам столь положительного главного героя и столь неприятных, крикливых персонажей неглавных, честно пытался соблюсти сигаревскую оптику. С одной стороны — брошенный, оставленный всеми Каренин, с другой — злой, насмехающийся мир (где все, кроме Сережи, — это какие-то фрики, люди-недоразумения). Но слишком шумный стиль подачи текста эту режиссерскую мысль скрыл, ее понимаешь только постфактум, а не сразу после читок.

Евгений Кочетков:

Очень приятно, что Ольга Никифорова и Александр Вислов позвали меня на лабораторию. Условия были спартанские (всего три репетиции), но что-то получилось. Артисты Волковского театра очень подвижные, они заряжены на процесс и готовы довериться режиссеру. Я в них успел влюбиться… особенно в девушек.

То, что из четырех работ одну выбрали для постановки, тоже здорово! Эксперимент получился. Я очень рад за Семена Серзина и за ребят-артистов, что у них будет свой спектакль. С Центром Треплева надо продолжать.

P. S. Отдельное спасибо Тане Джуровой.

Владимир Голышев. «Ярмонка».
Режиссер Вячеслав Ямбор (Москва)

Комедия «Ярмонка», участвовавшая в драматургическом конкурсе «Любимовка»-2011 — вещь тяжеловесная, неудобная для постановки, хотя и не лишенная юмора. Вячеславу Ямбору удалось перевести минусы этой пьесы в плюсы и смонтировать легкий эскиз.

По сюжету пьесы малоросс Гоголь, мечтая подвизаться на ниве русской литературы, приезжает на поклон к Пушкину. Пушкин Гоголя особо не привечает, но и не отталкивает, последнему даже удается выклянчить у мастера наброски какой-то комедии. По следам этой комедии Гоголь потом и напишет «Ревизора».

Параллельно рассказу о Гоголе в «Ярмонке» разворачивается еще один — про авантюриста Криспина (собственно, история плута-слуги Криспина, приехавшего на ярмарку, где его приняли за важное лицо, и легла в основу классического «Ревизора»). Однако режиссер Ямбор этот второй сюжет (весьма предсказуемый и многословный) мастерски сокращает, сосредоточившись на истории возвышения Гоголя.

«Ярмонку» играют не на Камерной сцене, а в гардеробе. Придумана «сценография»: вместо номерков на вешалки нанизаны листы — бесконечные черновики Пушкина. Сам Пушкин (это персонаж блестяще, в острой шаржированной манере сыгран Валерием Кирилловым), нахлобучив похожий на папаху черный парик, с величественными жестами рассуждает об искусстве. Гоголь (Илья Варанкин) вьется и вертится вокруг Пушкина, выдавая каскад угодливых поз и ужимок. Оба гения российской словесности выглядят не слишком благовидно. Ямбор явно следует эпиграфу из Джона Бейли, предпосланному к «Ярмонке»: «Пушкин: легкомысленный, офранцуженный картежник. Гоголь: извращенец, гомосексуалист, поистине хам». Актеры здесь не живые люди, а жеманные маски.

Не понятно, чем так насолил Гоголь драматургу Голышеву, но образ из пьесы вырисовывается самый гадкий (это и вор, и бахвал, и сплетник, и самозванец). В финале, уже схоронив Пушкина, Белинский возносит Гоголя до небес (что отыграно буквально: Варанкин забирается на прилавок гардеробной и, возвышаясь надо всеми, застывает памятником, в величественной и скорбной позе). Пушкину же его бывшие почитатели оставляют роль предтечи истинного Солнца русской литературы — Гоголя.

Вячеслав Ямбор:

На лаборатории я познакомился с множеством людей, занятых процессом, поиском. Получающих радость от встречи с неизведанным. Смело и легко. И это дорогого стоит. Сейчас так много вокруг результативности и самодостаточности, что хочется бежать из театра, «как Мопассан бежал от Эйфелевой башни». Теперь мне хочется бежать в Ярославль, к этим людям.

Эскиз спектакля «Вий».
Режиссер — Семен Серзин

 

Наталья Ворожбит. «Вий».
Режиссер Семен Серзин (Санкт-Петербург)

В малороссийскую глушь приезжают Лукас и Дамиан, студенты-философы из Франции — их позвала на свадьбу Оксана, подруга по Facebook. Случайно выйдя не на той остановке, парни попадают в украинскую ночь, которая далеко не так тиха, как кажется. Их ждет назойливое гостеприимство местных сельчан: самогон, рассказы о вурдалаках и съеденных детях, секс в погребе и мертвая невеста.

Жанр этого «Вия» — комедийный хоррор. И если у Гоголя философ Хома Брут погибал из-за того, что испугался Вия, то Лукас у Ворожбит не боится ничего. В сознании современного европейца почитаемые сельчанами упыри и вурдалаки — наивная архаика, нелепые «персонажи» какого-то устаревшего ужастика. Поэтому из вежливости прочитав молитвы по Оксане две ночи подряд, третьей Лукас не выдерживает — сбегает обратно во Францию.

С созданием местного колорита режиссер Серзин и актеры Волковского театра справляются малыми средствами: с левого края сцены подвешен украинский головной убор — венок с разноцветными лентами. На столе, за которым сидят герои, — бутыль самогона, икона Спаса и портрет Стива Джобса (это, понятно, век нынешний и век минувший). Пространство под столом — погреб.

Здорово, узнаваемо придумана первая сцена пьесы — толкучка в автобусе. Мат-перемат, шмыганье носов, толчки, тычки, Лепс по мобильному. Все герои с озверевшими лицами нависли над табуреткой — идет борьба за свободное место в транспорте.

Герои пьесы Ворожбит — смачные, полнокровные, разбитные, характерные (нарисовать людей из народа она мастер).

Режиссером сделано очень точное распределение ролей. Здесь все на своих местах и пьеса (и без того живая) звучит совсем замечательно. Гулящая Дренька (Анна Ткачева) — с лукавой улыбкой, чертиками в глазах. Хмурый, недоверчивый, но вежливый Лукас (Алексей Кузьмин), Дамиан (Виталий Даушев) — добродушный сибарит, размякший от самогона, нарывистый, сильно пьющий Коля (Кирилл Искратов), суровый, сильно пьющий Роман (Руслан Халюзин), всегда сонный и тоже очень сильно (до беспамятства) пьющий Иван (Николай Красноперов). Отлично сыграли свои роли актеры старшего поколения — Владимир Шибанков (Дед Евтух), Галина Ефанова (бабка Сонька).

Единственный минус показа — смазанный финал. В пьесе на третью ночь Оксана приходит к Лукасу по скайпу. Узнает, что Лукас не верит в ведьм и что настоящая правда для него — это история смерти его брата, убитого арабами. Оксане все-таки удается уговорить героя на последнюю молитву, под которую пьеса и заканчивается.

В финале эскиза красивая, похожая на ангела Оксана (Евгения Родина) появляется в подвенечном платье у окон. Это появление театрально, замечательно сделано — зрители оглядываются на нее действительно как на видение, девушку из снов. Но почему-то дальнейший диалог героев звучит очень мирно, буднично, неинтересно — волшебное появление Оксаны не стыкуется со спокойствием Лукаса. Кажется, что здесь нужно придумать что-то еще, какой-то трюк, прием, шутку. Чтобы высокий градус зрительского внимания, который режиссер и актеры так виртуозно держали весь спектакль, не пропадал в никуда.

Петербургский театральный журнал

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе