НЕ ВСЕГДА ЕСТЬ МЕСТО ПОДВИГАМ
Режиссер Николай Пинигин решает спектакль «Таланты и поклонники»
в тонах старинной фотографии XIX века. Постановщик сознательно приглушает
«островское» начало, а художник Эдуард Кочергин вместо павильонов ставит на
сцене легкие стелы – как страницы фотоальбома, в зеленовато-блеклых тонах
изображающие интерьеры купеческих комнат.
Поэтичность сдержанности, за которой пространство подтекстов,
невысказанного и несказанного, живет в прекрасном и странном дуэте, который
ведут Мартын Прокофьич (Валерий Ивченко) и Домна Пантелеевна (Ируте Венгалите).
Они задают тон всему спектаклю – начинают и фактически венчают его. За ними
– истинная жизнь, обжитый быт (или необжитая безбытность, как у Мартына
Прокофьича), служение домашнему очагу с той же силой и страстью, с какой служат
искусству подвижники духа. Горделивая, осанистая Домна Пантелеевна не похожа на
комическую мещанку, какой ее обычно представляют. В Мартыне Прокофьиче трепещет
и звенит лирическая струна. Но в них есть самостояние, внутреннее достоинство
и сила духа. Есть внутреннее изящество, корректность внешнего облика, спокойная
сдержанность.
На этом фоне Негина (Александра Куликова) – «маленькая актриса
без большого таланта», только что вступившая на сцену. Драматизм поединка
отзывается скорее в сердце матери, нежели дочери, существующей в состоянии
монотонного угнетения. Трудно веришь в ее артистические силы, в ее бенефис, в ее
сценическую притягательность. Давно уже – и в наше время особенно – режиссеры
даже не пытаются поднять хоть сколько-нибудь Негину (как и чеховскую Нину
Заречную) на высоту духовного подвига – служения искусству и сцене. До подвига
ли, если время далеко не героическое. Возмущения и укоризны сыплются со всех
сторон: в жизни далеко не всегда есть место подвигам!
Негину ценят не за талант, она просто хорошенькая. «Поклонники»
Негиной – прежде всего покупщики. Нынешние менеджеры. Продают и покупают.
И Великатов (Сергей Лосев) в этой толпе отличается от других разве что быстротой
оценки ситуации, развертыванием собственного провокативного сценария. Он такой
же покупщик, как и Дулебов и прочие. Покровители циничны и равнодушно-веселы.
Они ведут торг, развертывают афиши, рисуют столбики цифр, подсчитывают доходы,
продают Негину, как вещь с аукциона. Пинигин смотрит на историю, рассказанную
Островским, проще и обнаженнее.
И «Таланты и поклонники», и «Женитьба Белугина» выдвигают на
первый план мотив искушения, испытания человека властью денег.
МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ АНДРЕЯ БЕЛУГИНА
«Женитьба Белугина» доронинского МХАТа родилась будто в Малом
театре. Стилистика спектакля к этому располагает. Перед нами – «сцены из
московской жизни». Интерьеры комнат Карминой, Белугиных художник Владимир
Серебровский одел в изящные веселенькие рамочки из русских набивных ситцев.
В рисунках этих ситчиков живет нехитрый мотив той простенькой и веселой кадрили,
которой завершится спектакль. Неожиданная водевильная развязка объясняется
и читается просто – в финале актеры словно бы приподнимаются над тем бытовым
складом-укладом жизни, в котором обитали их герои. И в этом спектакле живут свои
«старики». Гаврил Пантелеич в мудро-цепком исполнении народного артиста России
Геннадия Кочкожарова, Настасья Петровна – народная артистка России Любовь
Стриженова. Дополняет этот дуэт Нина Александровна – заслуженная артистка России
Лидия Матасова, мастерица варить всяческие «каши» для своего любимого
чада.
В роли купца Белугина – Андрей Чубченко с его открытыми
душевными порывами, чертами ясной простоты. Ни актер, ни режиссер-постановщик
спектакля – народная артистка СССР Татьяна Доронина не стремятся наделить
главного героя пафосом безбрежной русской шири, богатырства русской души, какую
прежде когда-то играли в Белугине. Характерная и преобладающая черта Белугина
– Чубченко – необыкновенное самообладание. Это качество последовательно
и мастерски проводится артистом. Вот Белугин (не Андрюша, а Андрей) с букетом
в руках, во фраке, который он не очень привык носить, стоит, ослепленный
красотой своей избранницы Елены Карминой (Елена Катышева). А в груди бушует
стихия, совладать с которой он не в силах. Ослепление вскоре исчезнет.
И вырвется из груди признание – обрел Белугин не любовь, не утеху душе, а муку!
«Я дом зажгу и сам в огонь брошусь!..»
«Зачем вы меня к этому делу припутали и над сердцем моим
надругались?!»
В четвертом акте он будет полусмеяться-полурыдать. Но Островский
написал комедию. А потому герой Чубченко устроит для Елены, изменявшей ему,
настоящее испытание. И спектакль окончится долгим поцелуем и той самой кадрилью,
о которой говорилось выше.
Сыграно чисто, легко, светло и молодо.