Существуют такие произведения, которые на время словно бы отходят в скромную тень, чтобы затем полноценно засиять в свете злободневной актуальности.
Существуют также и такие тексты, которые как будто опережают время, удивляют подходом, формой и содержанием. Трагифарсовая пьеса А.Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина», вне всякого сомнения, подходит под оба этих определения. Написанная еще в конце 1860-х годов и увидевшая свет лишь в самом конце XIX века, она словно бы предсказывает многие хорошо узнаваемые детали из отечественного будущего. При желании этот текст и вовсе можно считать вневременным, отражающим нашу непоколебимую отечественную коллективную матрицу, складывающуюся из коррупции, шантажа, абсурда и торжества полицейского произвола. В Малом театре кукол не так давно представили собственную версию «Смерти Тарелкина». Режиссер Вера Каратаева взялась рассказать эту историю актуально, иронично, иносказательно. В итоге получился спектакль, который бил наотмашь одним лишь своим текстом. Острые горькие смыслы множились, подкрепленные повесткой дня, пугающе актуальные фразы раз за разом резали и резали зрительское ухо.
Здесь эта история в первой своей части решается через образ Тарелкина-режиссера: и соответствующее кресло полагается, и потрепанный сценарий в руках присутствует, и хлопушка свое дело знает. Лукавая легкая ирония правит бал, и комедийная природа пьесы находит свое правильное воплощение. Полушутка — полухитрость незадачливого чиновника по фамилии Тарелкин обрастает самостоятельными подробностями и начинает каким-то мистическим образом жить своей отдельной жизнью. Инсценировка смерти, ее затейливая постановка вдруг становится стартовой площадкой для настоящих безжалостных ужасов, пранк выходит из-под контроля, как принято сейчас говорить. Чем ближе к финалу — тем меньше человеческого (во всех смыслах). Усердные служаки буквально на глазах теряют приличный облик, закрываются масками, упиваются властью, идут вразнос. Самая высшая и главная в этой властной иерархии здесь фигура подлинно пугает и вызывает одно лишь омерзение. Зато очеловечился сам Тарелкин, истинно пострадал и многое перенес. Ореола мученичества здесь нет, но подлинная дрожащая нота боли в голосе выдает в нем необратимые изменения.
Актерская игра в «Смерти Тарелкина» в который раз доказывает мастерство и профессионализм труппы МТК. Интересен в заданном образе Станислав Демин-Левийман, этакий маньяк с добрыми невинными глазами, нотками незабываемого прапорщика Задова играет персонаж Николая Журавлева, роскошна и изящна в подлинно женской ипостаси Ольга Ведерникова, увлекательно смотреть и на откровенно юмористическую работу Игоря Перунова. Но, безусловно, отдельно стоит рассматривать исполнителя роли Тарелкина — Владислава Романова и его легкое, изящное, трикстерское по природе своей воплощение персонажа. Романову удается развить своего героя, пройти вместе с ним путь внутренних изменений и ловко вернуться на круги своя.
Спектакль этот по-настоящему любопытен свой формой. Актеры работают и с куклами, и в живом плане, меняясь-перевоплощаясь молниеносно. Вторая часть спектакля практически полностью уходит в кукольную ипостась, и в этом сугубо ремесленном жесте угадывается значимый смысл. Передать незаметное глубокое расчеловечивание Вере Каратаевой удается через ярко выраженную гротесковость изображаемых персонажей, а художник Юлия Гамзина тем временем показывает эту же черту нарочито гиперболизированными костюмами и при участии масштабного вида кукол. Символична в общем и целом здесь сценография с явным уклоном в зеленый. Это и гниль от тарелкинского псевдотрупа, и сукно бильярдного стола, на котором вместо стукающихся друг о друга шаров смертельно бьются невинные случайные подозреваемые. Но всем известно, что зеленый — еще и цвет надежды. На что здесь остается надеяться — каждый решает сам.