Нас есть

Не припомню, когда в последний раз мой телефон так задыхался. В каждой рекламной паузе раздавался звонок и взволнованный голос торопливо, без "здрасте", выдыхал: "Ты смотришь?" Переспрашивать "Что?" было не надо. Само собой разумелось - конечно, "Подстрочник". Четыре вечера кряду, нажав на вторую кнопку, можно было дышать так, как уже давно не дышалось. Будто воздух в комнате очистился. Мы были наедине с Лилианной Зиновьевной Лунгиной. Неторопливо, год за годом она перелистывала страницы своей жизни. 20-е, 30-е, 40-е, девочка, школьница, студентка, Полтава, Берлин, Париж, Палестина, Москва, Набережные Челны, бабушка, дедушка, папа, мама, друзья, учителя, муж... Предвоенная Европа, сталинские репрессии, эвакуация, космополитизм, оттепель, застой, перестройка. Рассказ закончится в 1997-м, когда снимался этот монолог, - в году, ставшем последним в ее жизни.

Наверное, нужно сказать, что Лилианна Лунгина знаменитая переводчица, русская мама Карлсона. Но, честное слово, слушая ее рассказ, лично мне вовсе не важны были титулы, известность мужа и сына. Немолодая, прекрасная женщина, смотрящая на тебя с экрана, была бесконечно притягательна сама по себе, своей отдельностью и одновременно слитностью с окружающими. Вспоминая маму подруги, приютившую ее, осиротевшую, в последний год войны, она медленно подбирает слова, чтобы сказать: "Радостно, важно повстречать человека, занятого не собой, а миром вокруг". Так вот почему и мы сидим, внимая и не моргая, - повстречались, и нам радость выпала, нечаянная, по которой, оказывается, истосковались.

Не знаю, как для кого, но для меня монолог Лилианны Зиновьевны очень скоро обернулся диалогом. Я словно вновь допытывалась у ушедших уже родителей, что думала мама, когда дедушка стал врагом народа, не отреклась ли? Уехала бы с папой, если бы сослали в Биробиджан? Потом сверять приходилось собственную биографию. И вопросы были к себе, ответы не всегда лицеприятны.

Режиссер "Подстрочника" Олег Дорман признается: "Если снимать долго, можно дождаться мгновения, когда рассказчик почти забывает о камере, увлекается собственным рассказом, когда он - иногда первый раз в жизни - чувствует необходимость глубоко, честно и точно высказать себя..." Таких мгновений в фильме множество, исполненных не показного достоинства. Ни доли нравоучительности, ни секунды самолюбования. Только труд добросовестной памяти и бескомпромиссная оценка не поступков даже - помыслов.

Мне кажется, Лунгина ни разу не употребила слово "интеллигенция". Его всегда-то мучительно разъясняли, постоянно оговаривая терминологию, особенно когда дело доходило до интеллигенции советской. Сейчас как-то и вовсе похоронили, сладострастно цитируя известное выражение Ленина. Очередная русская загадка, данная нам не в понятии, а в ощущении. Но вот отгадка смотрит на нас с экрана телевизора и, мягко грассируя, ведет неторопливый рассказ. Все вымерли? Кто же тогда снял это кино, кто его пробивал? Кто показывает, забыв наконец про неформаты? И кто, в конце концов, смотрит, как в детстве, надеясь, что не кончится?

Действительно, кто? Заглянула в блоги, читаю: "На фоне ее повествования остро чувствуешь деградацию нашей среды, нынешних тридцатилетних-сорокалетних - вялость, непротивление плебейству вокруг и в самих себе. И просветов не видно". Видно, как раз тогда, когда читаешь вашу запись. За эти длинные вечера мы чуть взбодрились в свете ее не прекраснодушного оптимизма.

Взгляд
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе