— Что вы скажете на первом заседании совета?

— Не знаю, что я скажу. Чтобы что-то сказать, нужно чтобы была поставлена задача. Но не Совет ставит задачу, а те, кто организует совет. Они могут сказать, что на канале будут выступать, например, все члены оппозиции, и мы будем делать то и сё. Тогда можно посоветовать.

— Как вы узнали, что стали членом совета по Общественному телевидению? Г-н Соловьев узнал из газет.

— Мне позвонили, я не помню кто, с просьбой войти в совет. Кто-то из моих хороших знакомых. Может, поэтому я и согласился. Ну да, я практически ничего не знал об этом.

— Вы ни с кем не обсуждали судьбу канала?

— Как члены совета, мы еще не встречались ни разу.  Не было никаких бесед, где можно было бы поговорить об этом.

— По какому принципу выбирали членов совета?

 — Наверное, прежде всего это люди более или менее известные, из разных отраслей авторитетных. Для совета это нормально. А что, каким должен быть совет?

— Г-н Соловьев считает, что в него должны входить люди, которые разбираются в телевидении.

— Это все равно, что нас, кинорежиссеров, собрать в совет для создания какого-то фильма, допустим, «Кинооппозиция в России». Да, собрали десять режиссеров, сделали совет. Но все равно кто-то один должен делать фильм. Вдесятером нельзя фильм делать. Сколько я не был в советах, люди там никогда не отвечают за непосредственно исполнительскую часть. Совет решает более стратегические вопросы. Разговор может быть о концепции. Я сейчас в совете директоров Первого канала. Мы разговариваем об удачной или неудачной политике канала, о том, что кажется интересным. Общие вопросы.

—  Каким вы видите ОТР в идеале?

— Не знаю, я думал: что это может быть? Очень трудная задача. Сделать просто политический канал — ну кто это по-большому счету будет смотреть? Можно, конечно, создать канал, где будут политики сидеть и дискутировать, но у того же Володи Соловьева разные взгляды отлично представлены. Новости передавать? «Россия-24» качественно это делает. Давать трибуну? Пришел оппозиционер, поговорил? Ну и что? В телевидении все-таки важна зрелищная часть, чтобы его смотрели.

— Как вам идея гендиректора ОТР Анатолия Лысено о том, что канал должен способствовать становлению гражданского общества?

— Если нам такую задачу поставят, я смогу сказать свое мнение. А так, я не знаю. Совет может советовать, а не принимать решения. Я не думаю, что кто-то из членов совета по-серьезному что-то знает о канале. Это не наша функция.

— Может, Общественного телевидения в России вообще не получится? Если брать за ориентир BBC, например.

— Нет,  ВВС  — это нечто другое. Это обычный канал. И то, что он общественный, выражается только в том, что платит за него общественность. А так, это в основном новостной канал, как и многие другие, но вроде бы более независимый. Хотя я думаю, что независимых каналов не бывает. Слишком это важный для Англии канал, чтобы предположить, что на него нет никакого влияния. Я вообще не верю в абсолютно независимое телевидение. Особенно если оно влиятельное. Всегда находятся рычаги, каким образом влиять. Russia Today чем хуже ВВС? Ничем не хуже.

— Вы, как генеральный директор Мосфильма, будете способствовать продвижению российского кино на ОТР?

— Кино у нас и так показывают на разных каналов. Будет на еще одном канале. ОТР же не для того создается, чтобы быть пропагандой российского кино. Я понимаю, например, идею канала, которая возникла в острый момент дебатов, перед парламентскими выборами. Тогда говорили: давайте дадим оппозиции рупор. Именно так начиналось. Но как сделать, чтобы все заработало, чтобы этим целый канал занимался? То есть было некое выражение широкого общественного мнения. Мнения, не совпадающего с официальным взглядом. Вот, в советское время была программа «Прожектор перестройки». Ее все смотрели. Полчаса времени на Первом канале, где показывали всевозможные безобразия, которые у нас были. Принимались решения, что-то менялось. Это была довольна популярная программа.

— 15 лет вы на пару с Владимиром Меньшовым вели программу «Киноафиша». Если Анатолий Лысенко пригласит вас вести передачу о кино, пойдете?

— Да, когда-то вел программу о кино, но сейчас не собираюсь, у меня нет таких мыслей. Кинопрограмма должна рассказывать о хороших, интересных картинах, должна помогать понять кино, которое кто-то не понял. Если вести ее будет интересный человек, это будет интересно. Вот была «Кинопонорама» с Рязановым, ее вся страна смотрела, она была знаменитая. Потому что сам Эльдар Александрович очень интересный человек.

— На нашем ТВ есть программы о кино, которые вы можете отметить?

— С интересом смотрю программу, которую Федя Бондарчук ведет. Нельзя сказать, что он бесспорен. Но он сам по себе интересен. Больше я практически и не смотрю. Гордон интересный, он умеет выстроить драматургию. Строго говоря, убери Гордона — программа рухнет. Хотиненко ведет хорошую программу.

— На недавнем Совете  по культуры  при Президенте РФ  вы поставили вопросы о воспитании молодежи и межнациональных отношениях. Это для вас больные темы?

— Да. Молодежи надо давать возможность воспитываться в традициях национальной культуры, а для этого ей надо помогать. Во многих странах мира посещение музеев для молодых людей бесплатное, а у нас платное. В некоторых такие цены, что понятно,  простой человек не попадает никуда. В болезненной теме межнациональных отношений  культура никак не участвует. И это в значительной степени результат накаления этих отношений. Мы устраиваем недели русского кино в Париже, Лондоне, но вообще неплохо бы было и в Махачкале, например, устраивать, было бы правильно, если бы государство спонсировало такие вещи. Культура должна создавать поле, в которое надо втягивать представителей всех наций и народов, что живут в России. Мы перестали воспитывать национальную интеллигенцию. В советское время в тот же ВГИК были целевые наборы. Ребятам из национальных республик государство выделяло квоты. Возвращаясь обратно, они были проводниками русской, советской культуры. Этого совершенно не стало. Есть ли у нас хоть один молодой режиссер — чеченец, дагестанец? Там нет толковых ребят? Конечно есть. Они просто не верят в то, что поступят, им это и в голову не приходит.

— Чтобы та же молодежь смотрела наши фильмы, что надо сделать? Если человек идет в кинотеатр, то скорее выберет голливудский фильм.

— Да, фильм выберет голливудский, а сериалы любят наши. Это то же кино, просто формат другой. Проблемы Голливуда еще никто в мире не решил. В других странах то же самое. Везде национальное кино уступает голливудскому. Если тридцатью процентам, как во Франции, владеет национальное кино, это уже успех. Но есть страны, которые решили эти вопросы кардинально — Индия и Китай. Они просто не пускают американцев. Я пока не очень много об этом думал. Не мое это дело. Я делаю кино, которое считаю нужным.

— Ваш фильм « Белый тигр» российский оскаровский комитет выдвинул на премию «Оскар». Что для вас это значит?

— Да ничего не значит. У меня уже третья картина выдвигается на эту премию, я уже все это проходил. В любом случае, картину увидят и внутри страны, и за рубежом. Много приглашений на фестивали. Есть возможность показать свой фильм, и это самое главное для меня. 
Известия