«Аритмия»: в главной роли — Ярославль

Сегодня — «Аритмия» Бориса Хлебникова, 2017 год.


За три года, которые прошли с момента выхода «Аритмии» на большой экран, только ленивый журналист или тот, кто мнит себя кинокритиком, не написал про эту картину. И если обобщить все рецензии, то можно уложиться в одно прилагательное: «великолепно». Да, фильм Хлебникова избалован любовью критиков и зрителей. Да, «Аритмия» лучшая отечественная лента 2017 года. Да, картина получилась на удивление настоящей, честной, без поддавков и заискиваний. Здесь органично переплетаются два жанра: производственная драма и семейная трагикомедия. Именно трагикомедия, никакой лирики и мелодрамы, в которых так любят наматывать сопли на кулак и приукрашивать действительность.


Хлебников сделал народное кино. Он поселил героев не в прилизанные, лакированные, отутюженные апартаменты мегаполиса, а в уютный, тихий, местами дикий и заброшенный Ярославль. Главные герои — врачи скорой помощи Олег и Катя — ни разу не произносят названия города, в котором живут и работают (ярославские улицы в фильме вообще стали собирательным образом современного российского областного центра).

«Аритмия» — нам, ярославцам, кажется родной и близкой картиной. Она про нас. Про всех вместе и каждого в отдельности. Про тех, кто ходит с нами по одним улицам, едет на соседнем кресле в автобусе или живет за стенкой. Каждый уголок родного города здесь узнаваем. Вот Катя нервно курит после дежурства во дворе типичной брагинской многоэтажки. Вот пока еще супруги выясняют отношения на не менее типичной кухне в 9 квадратов. А вот до боли знакомая пробка на Тутаевском шоссе.


И все это талантливо и умно приправлено навязчивой и набившей оскомину песней Стрыкало «Наше лето», той самой, что про яхту, парус и двух влюбленных на ялтинском побережье. Мало кто знает, но песня благодаря картине пережила ренессанс. Обычный провинциальный паренек Юрий Каплан (известный больше, как Валентин Стрыкало) в 2008 году написал эти строки и мелодию как пародию на эстраду того времени. Успеха композиция не имела. Но автор сценария «Аритмии» Наталья Мещанинова мотив запомнила и даже прописала песню в ремарках к сцене домашней вечеринки, в которой Катя говорит, что сейчас поставит трек «пубертатного периода». А вот Хлебников решил дать эту песню второй раз — в момент титров. Таким образом, режиссер приглушил пафос последнего кадра и удачно закончил фильм темой отношений главных героев, тем самым показав зрителю: фильм больше не про реалии российской жизни, а про любовь. Или это сатира на российскую любовь. Каждый считал в этом свою историю.

Безусловно, «Аритмия» до сих пор возглавляет списки народных фильмов современной России. Но при всей своей народности, простоте и честности картина все же для гурманов. Для тех, кто знает толк в еще советском кино эпохи оттепели, в тех самых лентах, которые сейчас принято называть непризнанными киношлягерами. В 60-е у кинематографа были другие идеи и сверхзадачи. «Аритмия» словно сбила тот ритм.

И Ярославль — самый кинематографический город России — здесь сыграл главную роль. Город так лаконично, между строк несет сквозь всю ленту одну главную, еле уловимую мысль: «Аритмия» — вовсе не аритмия, а анестезия, которая действительно обезболивает и в финале прошибает на слезы. В сцене, когда «скорая» пытается прорваться сквозь, казалось бы, бесконечную пробку и вопреки всему едет вперед. А что там впереди? Об этом нам все уже спел Валентин Стрыкало еще в 2008 году.

Поделиться