Сворачивание культурной революции в Перми грозит сделать Музей истории политических репрессий "Пермь-36" главной местной достопримечательностью
Фото: Максим Кимерлинг / Коммерсантъ
Сверхзадача "культурной революции" в Перми была проста. Бывший индустриальный гигант, окруженный цепью действующих и пустующих лагерей, лишается фабричной начинки и начинает движение в сторону постиндустриальных городов. Главным продуктом Перми становится культура, ибо производство возрождать слишком дорого и неэффективно. Из местных активов, на которые можно опереться, есть Пермская художественная галерея, которую за нехарактерную для провинции подробность коллекции ласково называют "Уральским Эрмитажем". И местный университет с несколькими историками мирового уровня. Всю остальную культурную жизнь пришлось завозить извне, то есть из Москвы. Создавать с нуля Музей современного искусства пригласили галериста и политтехнолога Марата Гельмана. Театральную жизнь налаживал основатель "Практики" Эдуард Бояков на площадке "Театр-Театр", прямо напротив местной администрации. Местную оперу возглавил Теодор Курентзис. Улицами и брендингом города занялся Артемий Лебедев, под которого создали Пермский центр развития дизайна.
Потребителем и производителем культурной продукции мыслился местный креативный класс. Однако в обычном российском городе с населением около 1 млн человек аудитория не настолько велика, чтобы проекты такого масштаба вышли на самоокупаемость. Поэтому "культурная революция" оплачивалась, и весьма щедро, из краевого и городского бюджетов. Главным ресурсом "революционеров" был административный. Когда Виктор Басаргин сменил Олега Чиркунова на посту губернатора, и адепты, и противники "культурной революции" решили, что ее свернут, всю и сразу, а Пермь вернется на исходную точку, отказавшись от столичных амбиций. Поначалу казалось, что новая власть склоняется к большой чистке. Покинул свой пост чиркуновский вице-премьер по культуре Борис Мильграм. По городу циркулировали слухи о том, что скоро все скульптуры, установленные в Перми на зависть бредящей паблик-артом Москве, свезут во двор Музея современного искусства, а сам музей закроют. Начатой предыдущим правительством эпопее с новым зданием Пермской художественной галереи, которое должен был строить лауреат Притцкеровской премии швейцарец Петер Цумтор, тоже предсказывали грустный конец. Новый губернатор, однако, был осторожен в высказываниях. Он упирал на необходимость обсуждений конкретных составляющих чиркуновского проекта с горожанами, а затем собрал громадный экспертный совет по культуре — орган разработки новой культурной политики. Правда, заседания совета превратились в серию прений между сторонниками и противниками Гельмана. А пока город покидают культуртрегеры чиркуновской эпохи. В августе Пермский центр развития дизайна остался без художественного руководителя Эркена Кагарова. Месяц назад Эдуард Бояков оставил созданное им экспериментальное отделение "Театра-Театра". Сам Марат Гельман пока еще директор Музея современного искусства, и уходить не собирается, несмотря на то что бюджет организации урезали. К счастью, Петер Цумтор все-таки будет строить новое здание галереи, но финансирование сократили вчетверо. Шар "культурной революции" не то чтобы лопнул, но воздух потихоньку уходит, и это отражается на настроениях актива. Даже те, кто ругал Гельмана за неумение дружить с местными, теперь признают, что культурная политика при Чиркунове держала город в тонусе. "Как минимум Пермь теперь не путают с Пензой" — так подводят промежуточные итоги грандиозного проекта местные интеллектуалы.
Рита Русакова
Kоммерсантъ