Художник Кирилл Крючков: «И еще мне не хватает людей буйных»
11 декабря 2023 ● Журнал "Искусство"
Стрит-художник и музыкант Кирилл Крючков много лет проработал в ЦСИ «Заря» — занимался монтажом выставок, диджеил на мероприятиях, а потом начал развивать собственную художественную практику, открыл совместную выставку с Валерием Чтаком, а три года назад его выбрали своим куратором и ментором молодые ребята, объединившиеся вокруг галереи «Порт» в бывшем «Матросском клубе».
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Таким образом, Кирилл сейчас растит самое юное поколение из тех, что составляют арт-сцену Владивостока — это историю он нам и рассказал
Расскажи мне сначала про «Порт-Арт». Как появилась галерея?
«Порт-Арт» появился три года назад. Они открылись в «Матросском клубе» — в тот момент военные передали это здание городу, и здание было в очень ветхом состоянии, а город сказал, что у нас нет ресурсов, чтобы его содержать и привести в порядок. Тогда же Горазда Петровна Лунекова
захотела, чтобы у её детей появилось пространство, где они смогли бы выставлять свои работы. Оба её сына тогда поступили в художественное училище, у них, разумеется, появились однокурсники, которые тоже рисовали. Однако во Владивостоке до сих пор не было галерей, где могли бы представить свои работы совсем молодые авторы, по сути студенты. И усилиями Горазды Петровны в «Матросском клубе» открылась галерея «Порт» при поддержке Творческого союза художников России. На самом же деле Горазда Петровна, а с ней еще несколько ребят сами и за свой счёт сделали ремонт на втором этаже. А поскольку эти помещения теперь официально принадлежат Творческому союзу, логично было сдать часть из них людям, которые тоже занимаются творческой деятельностью — так в клубе появились школа барабанов, танцевальная студия, ребята, которые организуют файр-шоу, репетиционная площадка для музыкантов и зал для занятий кендо. Они не платят за аренду, но скидываются на электричество, отопление и прочие платежи.
В скором времени в галерее «Порт» запустился цикл выставок «Однажды сегодня». Например, «Однажды сегодня: ветер», «Однажды сегодня: письмо». Правда поскольку это не государственная институция с жёсткими правилами, то ребята приносили работы, даже если они не очень подходили под анонсированную тему. Хотя кто-то специально готовился: например, для выставки про письмо одна художница посвятила работу своей умершей матери. Видимо, они что-то друг другу не договорили, и художница развесила длинные полотна в центре зала, а на них — много-много текста. А Горазда Петровна помогала и до сих пор помогает художникам всё это оформлять — под стекло и в рамочки.
А расскажи, как ты сам пришёл в «Порт-Арт»? Насколько я понимаю, молодые ребята оттуда выбрали тебя своим ментором?
Однажды мне понадобилась мастерская для того, чтобы сделать мозаику. Я пришел в «Порт-Арт», мы познакомились с Корнеем, сыном Горазды Петровны, ему нравилось то, что я рисую. И мы разговорились и сошлись, что одну из комнат мне выделят под мастерскую. А дальше туда стали приходить знакомиться другие ребята, они поняли, что я старше их и знаю чуть больше. Они стали обращаться за советом, предлагать мне вести мастерские и как-то естественным образом получилось, что раз, Кирилл, ты тут находишься, давай ты будешь всё это курировать. Не было других представителей художественной среды, кто знал бы как эта профессиональная среда устроена, и кто готов был бы постоянно общаться с молодыми художниками. А дальше мы стали организовывать мероприятия, выставки, устраивать музыкальные джемы. Со временем у нас появилось больше музыкальной аппаратуры, она становилась лучшего качества. Я занимаюсь диджеингом, и начал подтягивать других диджеев. Идея состояла в том, чтобы каждый раз делать небольшую выставку и под неё музыкальное мероприятие. И вот постепенно стало приходить всё больше и больше людей.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Вообще, мне кажется, то, что я оказался в «Порт-Арте» — это кармическая история, то есть я заслужил это, это исполнение моего желания. Когда-то на YouTube я видел Испанию и Германию, их сквоты, разные центры, которые организовывали художники, — красивые расписанные фасады, вывешенные ткани с текстами. И где-то внутри я очень захотел, чтобы у меня тоже были такие друзья-художники. И вот я оказался внутри этой мечты, как будто это возможно во Владивостоке. И надо сказать, я испытал все радости этой андеграундной жизни: научился спать в одежде и в холоде, жить без воды. Когда начинается дождь, я быстро вскакиваю, хватаю по четыре канистры в каждую руку, выбегаю на улицу и прошу дождь лить подольше. Набираю канистры из сточной трубы и возвращаюсь обратно в галерею.
Но это и правда была моя мечта. Лет с 12 я катался на скейте, слушал панк-рок — Сида Вишеса, Sex Pistols, The Exploited — всю классику, то есть мне и правда хотелось оказаться в таком пространстве. И ребята вокруг меня такие же свободные художники и немножко хиппи.
Потом мы поставили в мастерской офортный станок и напечатали первый журнал, он назывался «Активная плоскость». Мне хотелось, чтобы ребята почувствовали вкус печати, самиздата, и сначала они начали резать линогравюры — это один из самых простых способов печати, не требующий электричества. А потом к нам на хранение привезли картины из мастерской умершего художника Геннадия Омельченко и его офортный станок, и мы стали этот станок осваивать.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Потом мы стали проводить сессии набросков, поначалу очень скромно, просто разные люди по очереди позировали, потом девчонки начали позировать топлесс или голышом. Не хочу домысливать за них, но, видимо, девушкам нравится, когда на них смотрят таким сосредоточенным взглядом, да еще и рисуют. Эти наброски стали набирать популярность, приходило прямо много-много людей. А я ставил для них музыку, ambient, абстракт, даже с пластинок всякий джаз играл.
Мне всегда было интересно делать музыкальные мероприятия, например, декорации для них — чтобы было на что посмотреть, хотя бы чуть-чуть. Потом я придумал, что можно рисовать или печатать линогравюры, пока слушаешь музыку. То есть чтобы получился праздник, но где можно не только потанцевать, но провести время с пользой — сделать журнал, например. Потом просто музыки мне стало уже не хватать: это ночь, это громко, потом в четыре утра мне нужно встретить человека, который приедет забрать звук, потом весь следующий день я чувствую себя разбитым и думаю, вот ради чего я всё это делаю. То есть сначала я увидел красивые декорации, играют мои любимые ребята, расставили столы, приготовили вкуснейшие пироги и веганские сладости, радостные люди смотрят, какую видеопроекцию мы сделали. И в тот момент я понял — это то, чего я всегда хотел. И следующая мысль: а теперь, Кирилл, придумай что-то поинтереснее — следующую мысль, следующее желание.
А расскажи про ребят, с которыми ты работаешь.
Мне кажется, у них пока стоит задача — выработка собственного графического языка. У кого-то он уже есть. Например, Саша Бухарина занимается автоматическим письмом. Давид Загиров делает иллюстрации своих стихов, и чем удивителен Давид — так это тем, что до «Порт-Арта» он вообще не рисовал. То есть рисовал, но копошился под гигантским слоем самокритики, что он не умеет и не может. А он может. Он рисовал на наших сессиях и постепенно нашел, что ему удобно делать.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Мне кажется, эти ребята просто рисуют то, что у них внутри. Как я понял, их даже не особенно волнует, что там в мире происходит. Это искусство, я бы сказал, не похожее на галерейное. Они просто делают то, что им нравится. Хотя Саша Бухарина и Витя Хижняк оба были в резиденции «Зари».
И мне кажется, если бы «Заря» не позвала их в резиденцию, это был бы провал их менеджмента. Ну, как не запихнуть сюда молодых и перспективных художников не из академической среды? Куратор Яна Гапоненко это прекрасно понимала. Может быть, и моя рекомендация сыграла роль.
Вообще, стратегия «Зари» всегда состояла в том, чтобы привозить кого-то сюда во Владивосток. И многие здесь удивлялись, почему же в резиденцию не приглашают никого из местных. Некоторые ребята подавали заявки, но их не взяли. В общем, в местном сообществе всегда было некоторое кипение по этому поводу. И когда резиденция перезапустилась, они позвали Мишу Чувакина и других, более молодых и не очень опытных художников, им нужен был хороший старт.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Скажи, а зачем нужна резиденция местным художникам, у которых вроде бы и так есть пространство, которое можно использовать как мастерскую и даже твой кураторский надзор?
Резиденция дала им ресурсы — буквально возможность купить холсты и краску. Та же Саша Бухарина начала рисовать иначе, так можно рисовать только, если краска куплена не из своего кармана — это освобождение краски очень чувствуется. Резиденция дала им проживание. Это всё молодые ребята, они живут с родителями, а тут у них появилась возможность побыть отдельно. Также с ними стал работать серьёзный куратор, помог задать вектор их работе. И ребята осознали себя в роли настоящих художников, что они не просто в тетрадке рисуют, а что им нужно сформулировать, что именно они делают, или хотя бы тезисно изложить это куратору, который поможет собрать их мысли в текст. Мне кажется, это был важный вклад в них со стороны «Зари». Помогло ли это ребятам, не знаю, но надеюсь, что помогло.
А как ты сам пять лет назад стал резидентом «Зари»?
Дело было так. У меня уже пятый монтаж, я сижу на «Заре» ночами — делаю выставку, чтобы успеть к открытию. Кураторы спят, а мы с ребятами красим лабиринт, который согласно дизайн-проекту должен быть в экспозиции. Делаем-делаем, и Алиса Багдонайте увидела, что в резидентском расписании есть окно, куда можно меня встроить. Так я стал резидентом. Потом приехал Валерий Чтак, и мне говорят: слушай, Кирилл, вот эти холсты убираем, у тебя там остались подрамники? Натягивай, вы с Валерой делаете совместную выставку. Вот эта выставка «Два» была нашим общим резидентским проектом. Я даже не помню, что конкретно мы там делали, но мне хотелось показать момент преодоления.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Преодоление чего?
Преодоление вот этих препятствий, которые встают перед художником на пути к…
Признанию себя художником?
Можно и так сказать. Но в более широком смысле — границ на пути вообще к рисованию. Там была работа — холст, на который была густо нанесена краска вместе с землей, какими-то еще ветками — то есть была работа с фактурой, и поверх мелом был нарисован забор. Забор вроде бы легко стереть, но он есть, и он загораживает произведение. И речь здесь идёт о преодолении себя. Это не только для меня, но для многих так: например, художники сформировались в определённой манере, и шаг влево или вправо сделать уже страшно. Вдруг кто-то окажет: он от стиля своего отошел. Эти голоса звучат в голове многих художников, с которыми я разговаривал.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
А мне, наверное, хотелось раскрыть в себе внутреннего неандертальца. Я начал брать штукатурку макать туда тряпку, руками всё это перетирать, потом вклеивать на холст. Раньше для меня это было недостижимо, я рисовал аэрозолем, валиком, кисточкой, негде было экспериментами заниматься, поскольку не было мастерской. Также во Владивостоке есть традиция абстрактной живописи. Например, мне всегда нравилась вибрация поверхности, которую я видел в работах Александра Киряхно, и я хотел пропустить её сквозь себя. Так что моя работа с разными текстурами была также данью уважения предыдущему поколению. И еще получилось, что мы с Валерой по вайбу совпадаем.
Но вообще я счастлив, конечно, что «Заря» появилась здесь и что я появился здесь. Что каждые три месяца приезжает новый человек, и все они очень разные и интересные.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Мне неоднократно говорили местные кураторы и художники, что эскапизм — это особая местная художественная стратегия, вроде как уеду я на острова, и мне будет всё равно, что происходит в этом большом мире. Или как путешественник Владимир Арсеньев не заметил Октябрьской революции, потому что ушел в тайгу. То есть это давняя традиция. И ты мне сейчас говоришь, что молодых художников этот большой мир тоже не особенно волнует.
Здесь и правда всё происходит на расслабончике. Каждый сам рисует себе в своём блокнотике, а большего как будто и не надо. Например, мне интересно работать с Захаром Кулешовым, потому что лично я бы хотел, чтобы у этого парня всё было в порядке, чтобы он себя чувствовал художником, творцом. Поэтому я его прямо заставлял: давай, говорю, приезжай и делай журнал, приезжай с рисунками, мы будем их печатать, быстро. А он отвечает: да никому это не надо. А я говорю: мне это надо, мне! Вот тебе деньги на такси, на распечатку мастер-листов, а здесь уже в «Порту» мы сделаем ксерокопии, у нас резак есть и степлер большой. Потом мы продаём этот журнал за 350 рублей. А Захар без денег сидит. Три журнала продали — и уже нормальная сумма.
Здесь настолько мало конкурентов, что люди практически не борются за существование. Нашел себе нишу где-то, поставил палаточку на берегу и живёшь. Почему ребята на острова уезжают? Потому что ты можешь просто поставить палатку и рядом никого не будет, просыпаешь и делаешь что хочешь — в этом весь Владивосток.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
На самом деле и мне сейчас не хватает азарта, который я испытывал в 2010—2012 годах, когда мне было 23 года, когда мне всё было в новинку, и когда мы делали какую-то командную работу. Мне этого очень не хватает этой командной работы. Хочется с кем-то по душам поговорить, а не с кем.
И еще мне не хватает людей буйных, тех, кто готов бороться за своё счастье, жаждущих рисовать, создавать, клеить, чтобы они хотели этого сильнее, чем я. Я хочу увидеть людей, которые будут сильнее, чем я.
Где они все? Энтузиазм пропал? Или они все поуезжали?
Кто-то уехал, у кого-то нет времени, все живут свои жизни. А так, чтобы мы вместе сели и разделили общий проект, не получается. Если честно, мне не хватает людей, близких мне по уровню вовлеченности и уверенности. Зачастую получается, мне надо тянуть более молодых ребят.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Как я поняла, это уже твоя карма — вести молодёжь.
Да. Я себе говорю: Кирилл, да ты не переживай, делай, что делаешь, и ребятам помогай, они по чуть-чуть преодолеют те участки, которые бы иначе преодолевали годами. Я получил грант на мой проект, а мой проект заключается в том, чтобы помогать другим людям. Например, тот же Захар говорит, что ему нужен сэмплер. Он талантливый парень, и с музыкой у него всё складывается, а ему не хватало 10 тысяч на этот сэмплер. И я говорю: давай я заплачу, а ты мне альбом запишешь, то есть сохранишь музыку, которую ты уже здесь написал. Так постепенно я добился, чтобы он и альбом с обложкой издал и журнал сделал.
А в своём поле, я уж и не припомню, чтобы мы с командой в последнее время нормально разговаривали. Собираемся, организуемся, но чтобы по душам… этого нет. У других всё хорошо, они стены вместе оформляют, а я пока сам. В целом-то всё хорошо. Девочки в «Порт» приходят порисовать. Шитьё открыли, машинку поставили, приходят, сумочки пробуют делать. То есть молодцы, я рад. Просто хочется встречи с людьми, которые мощнее, чем я.
А что ты говорил насчет совещания про будущее «Порт-Арта»?
Вчера я бы на встрече чиновников, представителей бизнеса, всяких разных менеджеров и стратегов, они обсуждали, что с «Матросским клубом» делать дальше. У них вроде появился ресурс, который они хотели бы вложить в развитие этого пространства. Но для этого им надо понять, что бы они вообще хотели на этом месте видеть. А мне бы хотелось, чтобы все эти менеджеры считались с работой, которая уже была проделана, с тем, что в клубе уже сложилась тусовка молодых художников. Мне бы хотелось, чтобы они интегрировались в уже существующий проект и строили его вокруг действующей галереи, причём не только станковой графики, но и цифрового искусства. То есть чтобы они никого не выгоняли.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Конечно, на этой встрече присутствовали разные люди, некоторые хотели бы избавиться от нас, поскольку мы неудобные. И, наверное, они будут стараться выжить «Порт-Арт» из этого помещения, поскольку Горазда Петровна достаточно воинственная женщина, она уже многих вывела на чистую воду, тех, кто пытался всерую что-то творить, и выгнала их.
Многие заходили, смотрели и говорили даже что-то типа: «Вау, это вы без денег сделали? То есть у вас получается вообще без финансирования работать? С деньгами-то каждый может. А вы попробуйте без денег». Вот такая реакция была. Кто-то скептически относится к нашей деятельности, потому что мы работаем с разными людьми, например, молодыми ребятами, которые рисуют граффити. Конечно, после мероприятий они выходили на улицу, накатывали пивка. А дальше я их прекрасно понимаю: ты рисуешь, у тебя есть сочный маркер в руках, а вокруг баннеры, и очень сложно удержаться. И кто-то это снял на видео, получился чёрный пиар, дескать, мы поддерживаем людей, которые пьют и портят городское имущество. Надо понимать, что работа с такой опасной группой — это всегда риск. Но если не рисковать, то можно не увидеть что-то интересное, не дать ребятам шанс выставить свои произведения. Ведь для многих участие в таком проекте — это вообще первый опыт в жизни.
В общем, после вчерашнего совещания стало ясно, что всем нам нужно определиться, какой продукт получится в итоге. То есть в это здание готовы вложить большую сумму денег, чтобы сделать проект, который нужен городу. Для этого надо выяснить, какие болячки у города, какие проблемы нужно решить, нехватку чего закрыть, и сделать креативный кластер. И уже после встречи я начал понимать, что креативный — на самом деле это не про видеомонтаж, не про создание фильмов и не про интересные дизайны. Это про странные рискованные проекты, про сочетание несочетаемого, про то, что мы делали.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Нас, возможно, выселят. И даже скорее всего нас выселят оттуда, потому что нужно будет делать полный ремонт всех помещений. И скорее всего, потом появятся новые управленцы, которым не захочется видеть вот такое околомаргинальное образование.
Мне кажется, что стиль жизни креативного класса не очень подходит людям, которые ищут собственный язык. Я не уверена, что твои ребята готовы затыкать собой дыры в потребностях города.
Они не готовы, поэтому в последнее время они и не появляются в галерее, они заняты своими жизнями. Конечно, появляются другие люди, но те художники, которые начинали в галерее «Порт» туда не приходят. Они готовы дать работу на выставку, если их попросить, и на этом всё.
Можно об этом еще поговорить с Гораздой Петровной, но я примерно понимаю, что она может ответить. Что наша галерея — это порт для искусства, что туда, как корабли, приходят художники со своими проектами, что это не событийная площадка, это место, где люди смогут проявляться. То есть существуют люди, у которых нет другой возможности проявиться, и мы, пусть даже рискуя репутацией, можем дать им шанс выступить, посмотреть на себя со стороны, поработать, посочетать несочетаемое. Например, чтобы на репетициях музыканты не смотрели на часы, поскольку через десять минут закончится время, за которое они заплатили, но чтобы они могли в спокойной атмосфере поработать и поджемить.
Таким образом, Кирилл сейчас растит самое юное поколение из тех, что составляют арт-сцену Владивостока — это историю он нам и рассказал
Расскажи мне сначала про «Порт-Арт». Как появилась галерея?
«Порт-Арт» появился три года назад. Они открылись в «Матросском клубе» — в тот момент военные передали это здание городу, и здание было в очень ветхом состоянии, а город сказал, что у нас нет ресурсов, чтобы его содержать и привести в порядок. Тогда же Горазда Петровна Лунекова
захотела, чтобы у её детей появилось пространство, где они смогли бы выставлять свои работы. Оба её сына тогда поступили в художественное училище, у них, разумеется, появились однокурсники, которые тоже рисовали. Однако во Владивостоке до сих пор не было галерей, где могли бы представить свои работы совсем молодые авторы, по сути студенты. И усилиями Горазды Петровны в «Матросском клубе» открылась галерея «Порт» при поддержке Творческого союза художников России. На самом же деле Горазда Петровна, а с ней еще несколько ребят сами и за свой счёт сделали ремонт на втором этаже. А поскольку эти помещения теперь официально принадлежат Творческому союзу, логично было сдать часть из них людям, которые тоже занимаются творческой деятельностью — так в клубе появились школа барабанов, танцевальная студия, ребята, которые организуют файр-шоу, репетиционная площадка для музыкантов и зал для занятий кендо. Они не платят за аренду, но скидываются на электричество, отопление и прочие платежи.
В скором времени в галерее «Порт» запустился цикл выставок «Однажды сегодня». Например, «Однажды сегодня: ветер», «Однажды сегодня: письмо». Правда поскольку это не государственная институция с жёсткими правилами, то ребята приносили работы, даже если они не очень подходили под анонсированную тему. Хотя кто-то специально готовился: например, для выставки про письмо одна художница посвятила работу своей умершей матери. Видимо, они что-то друг другу не договорили, и художница развесила длинные полотна в центре зала, а на них — много-много текста. А Горазда Петровна помогала и до сих пор помогает художникам всё это оформлять — под стекло и в рамочки.
А расскажи, как ты сам пришёл в «Порт-Арт»? Насколько я понимаю, молодые ребята оттуда выбрали тебя своим ментором?
Однажды мне понадобилась мастерская для того, чтобы сделать мозаику. Я пришел в «Порт-Арт», мы познакомились с Корнеем, сыном Горазды Петровны, ему нравилось то, что я рисую. И мы разговорились и сошлись, что одну из комнат мне выделят под мастерскую. А дальше туда стали приходить знакомиться другие ребята, они поняли, что я старше их и знаю чуть больше. Они стали обращаться за советом, предлагать мне вести мастерские и как-то естественным образом получилось, что раз, Кирилл, ты тут находишься, давай ты будешь всё это курировать. Не было других представителей художественной среды, кто знал бы как эта профессиональная среда устроена, и кто готов был бы постоянно общаться с молодыми художниками. А дальше мы стали организовывать мероприятия, выставки, устраивать музыкальные джемы. Со временем у нас появилось больше музыкальной аппаратуры, она становилась лучшего качества. Я занимаюсь диджеингом, и начал подтягивать других диджеев. Идея состояла в том, чтобы каждый раз делать небольшую выставку и под неё музыкальное мероприятие. И вот постепенно стало приходить всё больше и больше людей.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Вообще, мне кажется, то, что я оказался в «Порт-Арте» — это кармическая история, то есть я заслужил это, это исполнение моего желания. Когда-то на YouTube я видел Испанию и Германию, их сквоты, разные центры, которые организовывали художники, — красивые расписанные фасады, вывешенные ткани с текстами. И где-то внутри я очень захотел, чтобы у меня тоже были такие друзья-художники. И вот я оказался внутри этой мечты, как будто это возможно во Владивостоке. И надо сказать, я испытал все радости этой андеграундной жизни: научился спать в одежде и в холоде, жить без воды. Когда начинается дождь, я быстро вскакиваю, хватаю по четыре канистры в каждую руку, выбегаю на улицу и прошу дождь лить подольше. Набираю канистры из сточной трубы и возвращаюсь обратно в галерею.
Но это и правда была моя мечта. Лет с 12 я катался на скейте, слушал панк-рок — Сида Вишеса, Sex Pistols, The Exploited — всю классику, то есть мне и правда хотелось оказаться в таком пространстве. И ребята вокруг меня такие же свободные художники и немножко хиппи.
Потом мы поставили в мастерской офортный станок и напечатали первый журнал, он назывался «Активная плоскость». Мне хотелось, чтобы ребята почувствовали вкус печати, самиздата, и сначала они начали резать линогравюры — это один из самых простых способов печати, не требующий электричества. А потом к нам на хранение привезли картины из мастерской умершего художника Геннадия Омельченко и его офортный станок, и мы стали этот станок осваивать.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Потом мы стали проводить сессии набросков, поначалу очень скромно, просто разные люди по очереди позировали, потом девчонки начали позировать топлесс или голышом. Не хочу домысливать за них, но, видимо, девушкам нравится, когда на них смотрят таким сосредоточенным взглядом, да еще и рисуют. Эти наброски стали набирать популярность, приходило прямо много-много людей. А я ставил для них музыку, ambient, абстракт, даже с пластинок всякий джаз играл.
Мне всегда было интересно делать музыкальные мероприятия, например, декорации для них — чтобы было на что посмотреть, хотя бы чуть-чуть. Потом я придумал, что можно рисовать или печатать линогравюры, пока слушаешь музыку. То есть чтобы получился праздник, но где можно не только потанцевать, но провести время с пользой — сделать журнал, например. Потом просто музыки мне стало уже не хватать: это ночь, это громко, потом в четыре утра мне нужно встретить человека, который приедет забрать звук, потом весь следующий день я чувствую себя разбитым и думаю, вот ради чего я всё это делаю. То есть сначала я увидел красивые декорации, играют мои любимые ребята, расставили столы, приготовили вкуснейшие пироги и веганские сладости, радостные люди смотрят, какую видеопроекцию мы сделали. И в тот момент я понял — это то, чего я всегда хотел. И следующая мысль: а теперь, Кирилл, придумай что-то поинтереснее — следующую мысль, следующее желание.
А расскажи про ребят, с которыми ты работаешь.
Мне кажется, у них пока стоит задача — выработка собственного графического языка. У кого-то он уже есть. Например, Саша Бухарина занимается автоматическим письмом. Давид Загиров делает иллюстрации своих стихов, и чем удивителен Давид — так это тем, что до «Порт-Арта» он вообще не рисовал. То есть рисовал, но копошился под гигантским слоем самокритики, что он не умеет и не может. А он может. Он рисовал на наших сессиях и постепенно нашел, что ему удобно делать.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Мне кажется, эти ребята просто рисуют то, что у них внутри. Как я понял, их даже не особенно волнует, что там в мире происходит. Это искусство, я бы сказал, не похожее на галерейное. Они просто делают то, что им нравится. Хотя Саша Бухарина и Витя Хижняк оба были в резиденции «Зари».
И мне кажется, если бы «Заря» не позвала их в резиденцию, это был бы провал их менеджмента. Ну, как не запихнуть сюда молодых и перспективных художников не из академической среды? Куратор Яна Гапоненко это прекрасно понимала. Может быть, и моя рекомендация сыграла роль.
Вообще, стратегия «Зари» всегда состояла в том, чтобы привозить кого-то сюда во Владивосток. И многие здесь удивлялись, почему же в резиденцию не приглашают никого из местных. Некоторые ребята подавали заявки, но их не взяли. В общем, в местном сообществе всегда было некоторое кипение по этому поводу. И когда резиденция перезапустилась, они позвали Мишу Чувакина и других, более молодых и не очень опытных художников, им нужен был хороший старт.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Скажи, а зачем нужна резиденция местным художникам, у которых вроде бы и так есть пространство, которое можно использовать как мастерскую и даже твой кураторский надзор?
Резиденция дала им ресурсы — буквально возможность купить холсты и краску. Та же Саша Бухарина начала рисовать иначе, так можно рисовать только, если краска куплена не из своего кармана — это освобождение краски очень чувствуется. Резиденция дала им проживание. Это всё молодые ребята, они живут с родителями, а тут у них появилась возможность побыть отдельно. Также с ними стал работать серьёзный куратор, помог задать вектор их работе. И ребята осознали себя в роли настоящих художников, что они не просто в тетрадке рисуют, а что им нужно сформулировать, что именно они делают, или хотя бы тезисно изложить это куратору, который поможет собрать их мысли в текст. Мне кажется, это был важный вклад в них со стороны «Зари». Помогло ли это ребятам, не знаю, но надеюсь, что помогло.
А как ты сам пять лет назад стал резидентом «Зари»?
Дело было так. У меня уже пятый монтаж, я сижу на «Заре» ночами — делаю выставку, чтобы успеть к открытию. Кураторы спят, а мы с ребятами красим лабиринт, который согласно дизайн-проекту должен быть в экспозиции. Делаем-делаем, и Алиса Багдонайте увидела, что в резидентском расписании есть окно, куда можно меня встроить. Так я стал резидентом. Потом приехал Валерий Чтак, и мне говорят: слушай, Кирилл, вот эти холсты убираем, у тебя там остались подрамники? Натягивай, вы с Валерой делаете совместную выставку. Вот эта выставка «Два» была нашим общим резидентским проектом. Я даже не помню, что конкретно мы там делали, но мне хотелось показать момент преодоления.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Преодоление чего?
Преодоление вот этих препятствий, которые встают перед художником на пути к…
Признанию себя художником?
Можно и так сказать. Но в более широком смысле — границ на пути вообще к рисованию. Там была работа — холст, на который была густо нанесена краска вместе с землей, какими-то еще ветками — то есть была работа с фактурой, и поверх мелом был нарисован забор. Забор вроде бы легко стереть, но он есть, и он загораживает произведение. И речь здесь идёт о преодолении себя. Это не только для меня, но для многих так: например, художники сформировались в определённой манере, и шаг влево или вправо сделать уже страшно. Вдруг кто-то окажет: он от стиля своего отошел. Эти голоса звучат в голове многих художников, с которыми я разговаривал.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
А мне, наверное, хотелось раскрыть в себе внутреннего неандертальца. Я начал брать штукатурку макать туда тряпку, руками всё это перетирать, потом вклеивать на холст. Раньше для меня это было недостижимо, я рисовал аэрозолем, валиком, кисточкой, негде было экспериментами заниматься, поскольку не было мастерской. Также во Владивостоке есть традиция абстрактной живописи. Например, мне всегда нравилась вибрация поверхности, которую я видел в работах Александра Киряхно, и я хотел пропустить её сквозь себя. Так что моя работа с разными текстурами была также данью уважения предыдущему поколению. И еще получилось, что мы с Валерой по вайбу совпадаем.
Но вообще я счастлив, конечно, что «Заря» появилась здесь и что я появился здесь. Что каждые три месяца приезжает новый человек, и все они очень разные и интересные.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Мне неоднократно говорили местные кураторы и художники, что эскапизм — это особая местная художественная стратегия, вроде как уеду я на острова, и мне будет всё равно, что происходит в этом большом мире. Или как путешественник Владимир Арсеньев не заметил Октябрьской революции, потому что ушел в тайгу. То есть это давняя традиция. И ты мне сейчас говоришь, что молодых художников этот большой мир тоже не особенно волнует.
Здесь и правда всё происходит на расслабончике. Каждый сам рисует себе в своём блокнотике, а большего как будто и не надо. Например, мне интересно работать с Захаром Кулешовым, потому что лично я бы хотел, чтобы у этого парня всё было в порядке, чтобы он себя чувствовал художником, творцом. Поэтому я его прямо заставлял: давай, говорю, приезжай и делай журнал, приезжай с рисунками, мы будем их печатать, быстро. А он отвечает: да никому это не надо. А я говорю: мне это надо, мне! Вот тебе деньги на такси, на распечатку мастер-листов, а здесь уже в «Порту» мы сделаем ксерокопии, у нас резак есть и степлер большой. Потом мы продаём этот журнал за 350 рублей. А Захар без денег сидит. Три журнала продали — и уже нормальная сумма.
Здесь настолько мало конкурентов, что люди практически не борются за существование. Нашел себе нишу где-то, поставил палаточку на берегу и живёшь. Почему ребята на острова уезжают? Потому что ты можешь просто поставить палатку и рядом никого не будет, просыпаешь и делаешь что хочешь — в этом весь Владивосток.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
На самом деле и мне сейчас не хватает азарта, который я испытывал в 2010—2012 годах, когда мне было 23 года, когда мне всё было в новинку, и когда мы делали какую-то командную работу. Мне этого очень не хватает этой командной работы. Хочется с кем-то по душам поговорить, а не с кем.
И еще мне не хватает людей буйных, тех, кто готов бороться за своё счастье, жаждущих рисовать, создавать, клеить, чтобы они хотели этого сильнее, чем я. Я хочу увидеть людей, которые будут сильнее, чем я.
Где они все? Энтузиазм пропал? Или они все поуезжали?
Кто-то уехал, у кого-то нет времени, все живут свои жизни. А так, чтобы мы вместе сели и разделили общий проект, не получается. Если честно, мне не хватает людей, близких мне по уровню вовлеченности и уверенности. Зачастую получается, мне надо тянуть более молодых ребят.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Как я поняла, это уже твоя карма — вести молодёжь.
Да. Я себе говорю: Кирилл, да ты не переживай, делай, что делаешь, и ребятам помогай, они по чуть-чуть преодолеют те участки, которые бы иначе преодолевали годами. Я получил грант на мой проект, а мой проект заключается в том, чтобы помогать другим людям. Например, тот же Захар говорит, что ему нужен сэмплер. Он талантливый парень, и с музыкой у него всё складывается, а ему не хватало 10 тысяч на этот сэмплер. И я говорю: давай я заплачу, а ты мне альбом запишешь, то есть сохранишь музыку, которую ты уже здесь написал. Так постепенно я добился, чтобы он и альбом с обложкой издал и журнал сделал.
А в своём поле, я уж и не припомню, чтобы мы с командой в последнее время нормально разговаривали. Собираемся, организуемся, но чтобы по душам… этого нет. У других всё хорошо, они стены вместе оформляют, а я пока сам. В целом-то всё хорошо. Девочки в «Порт» приходят порисовать. Шитьё открыли, машинку поставили, приходят, сумочки пробуют делать. То есть молодцы, я рад. Просто хочется встречи с людьми, которые мощнее, чем я.
А что ты говорил насчет совещания про будущее «Порт-Арта»?
Вчера я бы на встрече чиновников, представителей бизнеса, всяких разных менеджеров и стратегов, они обсуждали, что с «Матросским клубом» делать дальше. У них вроде появился ресурс, который они хотели бы вложить в развитие этого пространства. Но для этого им надо понять, что бы они вообще хотели на этом месте видеть. А мне бы хотелось, чтобы все эти менеджеры считались с работой, которая уже была проделана, с тем, что в клубе уже сложилась тусовка молодых художников. Мне бы хотелось, чтобы они интегрировались в уже существующий проект и строили его вокруг действующей галереи, причём не только станковой графики, но и цифрового искусства. То есть чтобы они никого не выгоняли.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Конечно, на этой встрече присутствовали разные люди, некоторые хотели бы избавиться от нас, поскольку мы неудобные. И, наверное, они будут стараться выжить «Порт-Арт» из этого помещения, поскольку Горазда Петровна достаточно воинственная женщина, она уже многих вывела на чистую воду, тех, кто пытался всерую что-то творить, и выгнала их.
Многие заходили, смотрели и говорили даже что-то типа: «Вау, это вы без денег сделали? То есть у вас получается вообще без финансирования работать? С деньгами-то каждый может. А вы попробуйте без денег». Вот такая реакция была. Кто-то скептически относится к нашей деятельности, потому что мы работаем с разными людьми, например, молодыми ребятами, которые рисуют граффити. Конечно, после мероприятий они выходили на улицу, накатывали пивка. А дальше я их прекрасно понимаю: ты рисуешь, у тебя есть сочный маркер в руках, а вокруг баннеры, и очень сложно удержаться. И кто-то это снял на видео, получился чёрный пиар, дескать, мы поддерживаем людей, которые пьют и портят городское имущество. Надо понимать, что работа с такой опасной группой — это всегда риск. Но если не рисковать, то можно не увидеть что-то интересное, не дать ребятам шанс выставить свои произведения. Ведь для многих участие в таком проекте — это вообще первый опыт в жизни.
В общем, после вчерашнего совещания стало ясно, что всем нам нужно определиться, какой продукт получится в итоге. То есть в это здание готовы вложить большую сумму денег, чтобы сделать проект, который нужен городу. Для этого надо выяснить, какие болячки у города, какие проблемы нужно решить, нехватку чего закрыть, и сделать креативный кластер. И уже после встречи я начал понимать, что креативный — на самом деле это не про видеомонтаж, не про создание фильмов и не про интересные дизайны. Это про странные рискованные проекты, про сочетание несочетаемого, про то, что мы делали.
© Кирилл Крючков. Представлено автором
Нас, возможно, выселят. И даже скорее всего нас выселят оттуда, потому что нужно будет делать полный ремонт всех помещений. И скорее всего, потом появятся новые управленцы, которым не захочется видеть вот такое околомаргинальное образование.
Мне кажется, что стиль жизни креативного класса не очень подходит людям, которые ищут собственный язык. Я не уверена, что твои ребята готовы затыкать собой дыры в потребностях города.
Они не готовы, поэтому в последнее время они и не появляются в галерее, они заняты своими жизнями. Конечно, появляются другие люди, но те художники, которые начинали в галерее «Порт» туда не приходят. Они готовы дать работу на выставку, если их попросить, и на этом всё.
Можно об этом еще поговорить с Гораздой Петровной, но я примерно понимаю, что она может ответить. Что наша галерея — это порт для искусства, что туда, как корабли, приходят художники со своими проектами, что это не событийная площадка, это место, где люди смогут проявляться. То есть существуют люди, у которых нет другой возможности проявиться, и мы, пусть даже рискуя репутацией, можем дать им шанс выступить, посмотреть на себя со стороны, поработать, посочетать несочетаемое. Например, чтобы на репетициях музыканты не смотрели на часы, поскольку через десять минут закончится время, за которое они заплатили, но чтобы они могли в спокойной атмосфере поработать и поджемить.