Мы сейчас переживаем лишь первую фазу творческой активности горожан: единожды выйдя на улицы с целью оккупировать городское пространство, стрит-художники и уличные активисты не исчезнут и без боя отвоеванную территорию не отдадут. Городской партизанинг подобен вирусу, у него есть свои фазы активности и затухания, он мутирует, но не умирает. Муниципальные власти цивилизованных столиц давно поняли, что искоренить эту болезнь невозможно, проще закрыть глаза на контркультурный характер явления и признать объекты стрит-арта частью городской культуры и атмосферы.
Ловушка первая: революция
Принято считать, что уличное искусство зародилось в Америке в 60-е годы. На самом деле, в Филадельфии и Нью-Йорке сложился сам термин "Street Art", и были негласно узаконены визуальные коды и правила уличных художников. Впервые призыв "немедля взять горшки с красками и кистями своего мастерства иллюминовать, разрисовать все бока, лбы и груди городов, вокзалов и вечно бегущих стай железнодорожных вагонов" был сформулирован еще в 1918 году в Декрете №1 русских футуристов.
Вообще стрит-арт и революционная ситуация, может, и не близнецы-братья, но уж точно близкие родственники. К примеру, первые граффити появились в среде борцов сопротивления в годы Второй мировой: по легенде, рабочий Килрой писал "Kilroy was here" на каждом ящике с бомбами, и эту фразу стали воспроизводить на стенах домов, устоявших во время бомбежек.
Парижской студенческой революции 1968-го года мы обязаны появлением культовых ситуцианистких лозунгов "Запрещено запрещать", "Будь реалистом — требуй невозможного", "Под асфальтом — пляж", которыми были разукрашены улицы города. Падение Берлинской стены повлекло за собой всплеск немецкого уличного искусства. А вот вам парадокс: в Берлине самым знаменитым стрит-артистом был и остается москвич Дмитрий Врубель, а вот в Москве 1991 год никак не отразился на состоянии городской среды: брандмауэры домов остались практически нетронутыми ("Цоевская стена" на Арбате — редкий объект стрит-арта 90-х). Тогда как движению "белых лент", напротив, предшествовали активные вылазки городских партизан и "Дворцовый переворот" арт-группы "Война", а прообразом зимних митингов стали новосибирские монстрации, организованные Артемом Лоскутовым. Потому что стрит-арт генетически связан не только с революционной ситуацией и социальной активностью, но и с понятиями "креативный класс" и "джентрифика?ция". Попросту уличное искусство возможно лишь там, где есть городская культура как таковая.
Ловушка вторая: контрреволюция
В новом веке Street Art — мировой тренд. За имя Бэнкси Nike был готов заплатить миллионы, чтобы использовать его как товарный знак. Нью-йоркский фрик и граффитист Жан-Мишель Баския посмертно стал самым дорогим художником в мире. То, что в прошлом столетии считалось частью контркультуры, сейчас активно тиражируется рекламщиками и дизайнерами. Институциональное искусство переживает кризис и терпит убытки: галерейщики охотятся за стрит-художниками.
Трафареты сегодня можно купить в специальных магазинах, тэгам посвящены искусствоведческие исследования, тактике интервенций в городскую среду обучают в "Институте Strelka", гранты уличным художникам раздает модный ЦСК "Гараж". Уличных художников не смогли истребить полицейские, перед их натиском капитулировали городские власти: общество потребления приняло их в свой оборот, взяло на вооружение их методы и грозит им уничтожением.
Может сложиться ложное впечатление, что стрит-арт — безопасное занятие и что каждая бизнесвумен может управлять стикером и аэрозолем. Но каждый, кто включается в эту игру, должен помнить, что настоящие городские партизаны – анонимы, стоящие вне закона и официальных институций. Они могут согласиться разрисовать двор модной галереи, но поле их битвы не стены центра современного искусства, а весь город. Уличные художники не идут на соглашение с муниципальными властями, потому что уверены, что "они здесь власть" и город принадлежит людям, а не мэрии. Настоящий уличный художник не боится, что его прием растиражируют.
Оккупированные стрит-артистами районы — берлинский Пренцлауберг, лондонский Кэмден Таун, нью-йоркский Вашингтон-Хайтс — не резервации, а временно отвоеванные территории, которые медленно, но верно отходят обратно к неприятелю. Поле битвы — все города мира.
О том, каким оружием ведется эта битва и как стать бойцом, в спецпроекте PublicPost рассказывают уличные художники: и те, кто не скрывает своих имен и лиц, и настоящие партизаны.
Автор статьи: Наталия Бабинцева