Когда я говорю, что появится урод, я имею в виду следующее. Академик Владимир Колосницын, который спроектировал это здание, это самый плохой архитектор Москвы. Это суждение, мое личное суждение, но я хочу уверить читателя в том, что это объективное суждение. Судите сами. Этот человек построил ресторан "Белый лебедь", перегородив им Чистопрудный бульвар. Каждый, кто видел этот кособрюхий сарай, украшенный сосискообразными колоннами с капителями в виде гипсовых ведер, я думаю, должен был проклясть этого мастера. Но ладно, у всех бывают творческие неудачи, хотя редко у кого такие крупные. Но этот человек построил "Военторг"! Когда старый сносили, Владимир Ресин лично обещал, что все восстановят так, как было,— кто видел этот пластмассовый сундук с намеками, что здесь раньше тоже стояло, тот поймет меня, когда я говорю об уроде. Так бывает, что, пока здание в рисунке, на чертеже, кто-то может не разглядеть, не понять, что выйдет, и даже подумать, что может выйти ничего. Так вот здесь не тот случай. Мы точно знаем, что здесь выйдет. Главный архитектор Москвы Александр Кузьмин заявил прессе, что здание напоминает ему о русском ампире,— он или лжет, или добросовестно заблуждается. Это здание должно напоминать ему о "Военторге". 

Внешне ситуация выглядит так, что Москва не имеет отношения к постройке. Музеи Московского Кремля — федеральное учреждение, даже, я бы сказал, в высшей степени федеральное. Инициатива строительства депозитария за стенами Кремля поддержана ФСО, поскольку поток туристов в Кремле трудно совмещать с задачами охраны. Да и по смыслу это здание — экспансия из Кремля в город, московские власти ни при чем. 

Но на самом деле все не так. Этому проекту много лет. Территорию под депозитарий выбивала еще Ирина Родимцева, бывший директор Музеев Кремля. В 1997 году был проведен конкурс на застройку Боровицкой площади, и именно тогда здесь впервые нарисовали это здание с портиком и двумя ризалитами. В стиле совсем даже не русского ампира. 1997 год — это когда только что был достроен комплекс на Манежной площади, а храм Христа Спасителя еще не был восстановлен, и Манеж еще не был сожжен и перестроен, и гостиницу "Москва" еще не снесли. У Юрия Михайловича был план обстройки Кремля своими шедеврами, он будто брал его в осаду со всех сторон, готовясь войти в него президентом в 2000-м. Это было начало формирования лужковского стиля, и Боровицкая площадь должна была стать жемчужиной этого стиля, квинтэссенцией ансамбля муниципального демиуржества. По проекту там не только Боровицкий холм застраивался, там еще напротив строилось такое же расчудесно-прекрасное убожество, тоже музейное здание с элементами гостиницы и офисов. Так что зря Александр Викторович вспоминает русский ампир. Это вам не "дней Александровых прекрасное начало", а вовсе даже "Юрьев день". 

Ну вот не вышло тогда у Юрия Михайловича, и прошло много лет. За это время он так обошелся с Москвой, что многие ему этого никогда не простят, но в его короне вокруг Кремля досадно отсутствовал один зуб. Некоторые люди равнодушно относятся к архитектуре и не слишком на нее обращают внимание, но не таков Юрий Михайлович. Он ведь был и остается фанатом архитектуры, это предмет его гордости, и то, что во вставной мэрской челюсти вокруг Кремля зияет одно дупло, его тяготило. И он таки заставил свой придворный институт, Моспроект-2, довести этот проект до конца и протолкнул его через свой градостроительный совет. 

Надо отдать совету должное: проект рассматривали три раза и он долго не пропихивался. При всем цинизме московских архитектурных чиновников у них есть какие-то святые вещи, и обгадить Пашков дом они так сразу не смогли. Но Юрий Михайлович — человек пассионарный, и он десятилетиями учил их, что, кто лучше хвалит его как корифея градостроительной науки, тот и есть самый лучший эксперт. И они согласились. Сегодня на строительство получены все согласования, а тот же Александр Кузьмин на полном серьезе рассказывает журналистам, что, как выяснилось, "Боровицкий холм — это не историческое место Москвы". Надо полагать, оно туда упало из космоса в самое недавнее время. Это итог развития всей московской архитектуры лужковского времени, люди уже окончательно выдрессированы и ничего не стесняются. Надо черное назвать белым — ну что ж, проведем заседание, обсудим и назовем. 

Но и Юрия Михайловича можно понять. Для него это вопрос чести. Он строил Москву, и теперь целая эпоха в этом городе называется его именем. У нас есть Москва сталинская, хрущевская, брежневская, а дальше — не ельцинская, не путинская, а лужковская. И в этой Москве — дырка. Причем дырка страшная, потому что на Боровицкую площадь выходит Воздвиженка, на которой через 50 м — Пушкинский музей. И на этот музей Дмитрий Медведев пригласил лорда Фостера создавать новый образ России: вот Кремль, а напротив — Фостер. Вот ей-богу, одну дырку оставишь, так пролезут. Приходится заделывать. 

Я бы даже, пожалуй, восхитился Юрием Михайловичем. В принципе ведь понятно, что нужно сделать. Нужно послать куда подальше все эти лужковские советы, которые потеряли честь и совесть, тем более что люди, населяющие их, уйдут вместе с Юрием Михайловичем. Нужно объявить новый конкурс на проект Музеев Кремля, нужно добиться здесь другого проекта, это знаковая вещь, нужно сделать так, чтобы не было мучительно стыдно въезжать в Кремль через Боровицкие ворота. Но это ведь издержки, а тут уже есть проект, на строительство получены все согласования, техника вышла на площадку. Проще стерпеть прощальный плевок лужковского стиля, чем затевать весь этот геморрой. Я думаю, он на это и рассчитывал, и рассчитывал верно. У нас, конечно, наметилась модернизация, но построить одно здание европейского уровня для Музеев Кремля нам пока трудно. 

Я был бы готов восхититься Юрием Михайловичем, если бы не одно "но". Мне невыносимо жалко Боровицкий холм. Слушайте, ну это же красивейшее место Москвы. Ну это же нельзя так, что на прощание он и его загадит!

Григорий Ревзин 

Коммерсантъ