Дом с голубыми наличниками

Кто бы мог подумать, что этот маленький домик с голубыми наличниками на старой улочке в двух шагах от Петропавловского парка способен вместить столько всего! Тень царя Петра. Сундук с музыкой, Травы, развешанные сушиться на веревочке. Гостей из Америки. Книжные полки до потолка с втиснутым между ними компьютером. И потрясающую музейную экспозицию, посвященную истории Красного Перекопа, какой нет ни в одном ярославском музее.

Хотя для Надежды Балуевой это просто ее дом (улица Захарова, 49). Она в нем живет. А экспозиция - это история ее семьи.
Одна из немногих оставшихся до сих пор потомственных фабричных, историк, она расставила в своей самой большой комнате вещи, оставшиеся от родителей, дедушек, бабушек и других родственников, развесила по стенам их фотографии, постелила на пол домотканые дорожки и открыла свой дом для всех желающих.
- Лувр не Лувр, но для меня это Лувр.
Еще бы, подумает посетитель, замерев около огромного, окованного металлическими полосками сундука. Поворот ключа... и из него полилась музыка.
-  Сундук с сигнализацией, - улыбается Надежда. - Раньше в нем хранили самое ценное: лучшую одежду, деньги, документы. Двери ни у кого не запирались, мало ли что...
В углу этажерка со стопочкой книг. В красной обложке - Ветхий Завет, его читала еще Надеждина бабушка.
А вот полотенце, которому не меньше ста лет. С кружевами ручного плетения и с вышивкой: "Пляши, Варюшка, на моей пирушке". Такие невеста дарила своей подружке.
В застекленной горке скромные, но очень давнишние чашки, ложки, десятка два разномастных вилок. Как говорится, не дворяне, но разве только они творили историю?
На фотографии - бабушка по маме Екатерина Ивановна Зуйкова. Дедушка Иван Абрамович Зуйков попал на фабрику как отходник, а происходил из Владимирской губернии, его родное село на территории нынешнего Переславского района, там, где усадьба Ботик. Зуек - юркая птичка. Зуиться, читаем в словаре Даля, значит суетиться, метаться туда-сюда. Во Владимирской губернии зуя - озорник, задира. Но тот же Даль приводит еще одно значение слова с пометкой в скобках - архаичное: зуйком звали мальчишку-прислужника, в морском обиходе давних лет это юнга.
Не с времен ли петровской потешной флотилии берет начало фамилия деда, рассуждает Надежда. Уж слишком много совпадений. Вряд ли они случайны.
Бабушка по папе Любовь Кузьминична Волкова, урожденная Бармина. Эта ветвь Надеждиных родственников - все ткачи с незапамятных времен. До революции на нынешнем Перекопе была улица Бармина. Потом она слилась с улицей Лекарской, но на старых картах и сейчас можно увидеть прежнее название. Бармины, как она выяснила, жили тут еще при Анне Иоанновне.

- Посмотрите еще одну мою драгоценность, - Надежда достает из коробочки жестяной квадратик с выбитыми на нем буквами ЯБМ (Ярославская Большая мануфактура) и цифрой 8006. Фабричный жетон, он служил вместо пропуска.
Жетон в прежние времена - это было все. Заглянувшая к Надежде во время нашего разговора Римма Павловна Копосова, тоже исконная фабричная и горячая энтузиастка Надеждиного музейного проекта, вспоминает то, что слышала у себя дома:
- На фабричный двор было четыре калитки: из Забелиц, Починок, с Ново-Духовской и с Фабричного шоссе. Без жетона не войдешь. Моя бабушка и в баню с жетоном ходила: сдаст одежду, а жетон к ноге привяжет.
Следующий экспонат - деревянный. Чисто выделанные досочки, которые можно сцепить в пирамидку. На гладкой поверхности вырезано ХВ - Христос Воскресе. Это форма для изготовления домашней пасхи.
-  Моя мама рассказывала, что самое яркое воспоминание ее детства - праздник Пасхи. Но она была партийная, так что надо было все забыть. Но разве памяти прикажешь! Еще при жизни мамы я записала много ее воспоминаний. С них, наверное, все у меня и началось.
Надежда показывает мамины фотографии, начинает рассказывать про нее. но прерывает себя и возвращается к тому, с чего начала.
-  В этом году я была в Москве у  Карзинкиных (потомков последнего владельца Ярославской Большой мануфактуры. - Т. Е.). Попала как раз в последний день праздника,  и  Наталья Андреевна угостила меня пасхой. У них сохранился свой рецепт, домашний.
Наталья Андреевна Хализова (по отцу Карзинкина) -кандидат филологических наук, давний друг Надеждиного музея. Передала сюда старинные открытки, фотографии из семейного архива, не раз консультировала Надежду, когда та писала книгу, посвященную истории Ярославской Большой мануфактуры и комбината "Красный Перекоп".

Но есть такое, убеждена Надежда, что может поведать будущим поколениям только она.
Стаж работы перекопской династии Волковых - Зуйковых, к которой она принадлежит, более 600 лет. По линии Волковых династия уходит корнями к "потомкам седьмой тысячи". Надежда любит цитировать свою сестру Галю: "Фабрика - наша кормилица".
В их семье все всегда были текстильщиками. Специальное текстильное образование получила вначале и Надежда, потом еще одно - педагогическое, работала в школе, увлеклась историей. Мама с самого начала поощряла интерес дочери к наукам: "У нас два класса и коридор, так хоть ты, Надя, учись".
Мама Вера Ивановна Волкова (в девичестве Зуйкова), 60 лет отработала на фабрике и получила пенсию 60 рублей - даже по тем временам минимальную. Ее награда -алая лента с надписью "Трудовая династия Волковых", сейчас она у Надежды в музее. Мама была человеком гордым, никогда ничего не просила и не выдержала только раз.

- Был какой-то юбилей комбината. На фабрике распределяли билеты на торжественное собрание в Волковский. А маме не дали. Она пошла к председателю профкома и высказала все, что думала про тех, "которые в шляпах, на комбинате без году неделя, а тоже будут сидеть в театре". Говорила что-то еще, волновалась. А кончилось знаете чем? Председатель профкома сказала: "Прости меня, Вера Ивановна, Христа ради. Возьми мой билет". Вышла из-за стола и поклонилась маме.
Бабушка умерла в 1918 году и лежит в братской могиле на Донском кладбище. Мама была восемнадцатым ребенком в семье и осталась сиротой с двух лет.
Папа Надежды - Николай Михайлович Волков тоже работал на фабрике. В 1934 году окончил курсы связистов и семь лет с небольшими перерывами воевал - на финской, Халхин-Голе, Великой Отечественной. Домой вернулся умирать: кожа да кости.
- Все говорили - не жилец. Мама его отпаивала грудным молоком (жизнь была естественная, за те семь лет, когда он ненадолго появлялся дома, они еще троих родили). Жили, как и все на Перекопе, в корпусах. Печки там были двухярусные, папа сидел в печке и отогревался.
Но спасала отца, считает Надежда, та незримая связь, которая объединяла людей, теснившихся в перекопских каморках.
-  Жили соседской общиной. Ссорились, иногда ругались, но и делились последним. Была там одна соседка, которая работала анестезисткой у знаменитого тогда врача Несытова. Привела она однажды моего отца к этому доктору и сказала: это мой двоюродный брат. Как говорится, ложь во спасение. Он сделал папе операцию и пообещал: "Ну, Коля, годков семь ты теперь проживешь". А папа после этого знаете сколько прожил? 36 лет. Надежда тринадцатая в их семье, в живых остались шестеро.
-  Сколько раз рассказываю  историю  нашей семьи, она меня всегда трогает. В городе сложилось устойчивое представление, что Перекоп - это чернь, хулиганье. А ведь на самом деле земля здесь всегда рождала таких людей, которые были нужны, чтобы она выжила.
Да, настоящих, потомственных фабричных здесь сейчас почти не осталось. Тем более важно, считает Надежда, сохранить те крупицы памяти о них, которые еще можно собрать.
- Стоит тронуть любую потомственную нить, не только нашу, там ведь достойнейшие люди! Да, скромные, да, незаметные. Но я как-то подумала: почему памятники ставят только великим? А таким, как здесь, кто поставит? Вот я и рассказываю о простых людях - может быть, мне свыше это предначертано.

Надежда - сопредседатель общественной организации "Петропавловская слобода" и хозяйка "Дома фабричных Волковых", как она назвала свой музей. К ней едут школьники, студенты со всего города и разных городов России, приезжают туристы из Америки, Франции, Англии, Голландии, Польши и других стран, начисто отвергая сомнение одного из руководителей города: "Хорошо-то хорошо, только кто к вам туда поедет?"
Едут! Мы видим немощеную улочку со старенькими домиками, а туристы - экзотику. Приезжают ученые, в том числе из-за рубежа, и удивляются сохранившемуся единству старого парка, живописных прудов и деревянной архитектуры.
-  Это первая регулярная улица в Ярославле, где фасады домов были повернуты лицом к лицу. Мы живем в заповеднике! - говорит Надежда, стоя у своих ворот.
Она убеждена, что и ее улочки, и другие такие же нужно сохранить - вопреки намерениям смести все начисто и застроить их заново в кирпиче и бетоне.
- Вы знаете, что мне как-то сказали в мэрии? Если вы, мол, хотите все это сохранить, вас же люди буквально раздавят. Не раздавят! Дайте сюда газ, приведите в порядок водопровод и канализацию, и люди будут счастливы тут остаться.
Недавно появился инвестор, готовый вложить деньги в реконструкцию парка. Для Надежды это и радость, и тревога одновременно. Она очень хочет, чтобы эта территория рассматривалась как парк-музей. А прилегающая к нему деревянная застройка стала бы достойным его жемчужным ожерельем.
Концепция парка-отеля, которую разрабатывают сейчас инвесторы, обещает многое, но без того, чтобы ее наполнить памятью о прошлом этих мест, не обойтись.
-  Мы уже сейчас работаем на них, - говорит она. - Эта территория может сама себя кормить, если инвестор посмотрит немного шире.
А пока ни инвестор, ни мэрия подключаться к проекту Надежды и ее соратников не спешат, к нему уже подключились, по ее словам, "из-за моря, из-за океана".

По соглашению Путин - Буш организация US/ICOMOS (International Counsil on Monuments and Sites) командировала в Ярославль из США ученого-культуролога Эдгара Гарсия. Он пропадал у Надежды Балуевой сутками. Сфотографировал всю ее улицу, описал каждый дом, составив его паспорт и приложив фотографию; дополнил все это подробнейшим описанием истории Ярославской Большой мануфактуры на основе исследований Надежды.

Эдгар был гостем на свадьбе дочери Надежды - Насти. Присутствовал на похоронах старушки с их улицы. Слушал старые фабричные песни. Скрупулезнейшим образом изучил весь музей. Сидел за самоваром. В заключение он вручил Надежде экземпляр своего научного труда, который увезет в Америку, - многостраничный том, посвященный Петропавловской слободе и Ярославской Большой мануфактуре. И плюс к нему альбом своих предложений по реставрации здешних деревянных домиков.
Прощаясь, расплакался.
- Но я хочу все же сказать о музее, - возвращается Надежда к тому, с чего мы начали. - Считайте, что я уже сделала городу подарок к тысячелетию. Здесь ничего не придумано, все настоящее. Пока мы делимся всем, что имеем, бесплатно - от широкой русской души. Мы не приучены зарабатывать деньги, но научимся, потому что иначе не выжить. Слава богу, пришел инвестор. Лодку надули, а когда поплывет, может быть, нас попросят сойти - вот что страшно.
Татьяна ЕГОРОВА.

Поделиться
Комментировать