«ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕМА ДЛЯ МЕНЯ ГЛАВНАЯ»

– Наверное, в таких домах и жили герои книг Бориса Акунина? –поинтересовался я у Игоря.

Спросил не случайно. Игорь Сакуров известен многолетним сотрудничеством с писателем.

– Акунинские персонажи обитали в очень похожих зданиях – согласился Сакуров. – Оно построено в конце восемнадцатого века, здесь по легенде будто бы даже останавливался Николай II во время посещения  Ярославля. В дни Ярославского мятежа 1918 года здание попало под пулеметный и артиллерийский обстрел, один снаряд пробил стену. Много чего помнит, знает этот дом.

– Наверное, атмосфера старины помогает иллюстрировать книги о прошлом? 

– Мне хорошо здесь работается, особенно   под музыку, с утра спокойную, а вечером, когда уже подступает усталость, для тонуса могу врубить и рок.

– Что вас привлекло в работах Акунина, причем настолько, что вы однажды направили ему на просмотр свой вариант иллюстрирования книги? Тема прошлого, которой так и дышат книги Акунина?  Или что-то другое?

 – Конечно, прошлое. Я с детства любил всё старинное – рисовал исключительно богатырей и гусаров, коллекционировал старинные монеты и репродукции живописи, созданной не позднее 19 века.

В кабинете Бориса Акунина

А увлечение акунинской прозой началось на излете девяностых. Однажды мой коллега-иллюстратор вручил мне книжку в серийной черной обложке, произнеся при этом самые лестные рекомендации. Я же, на тот момент снобистски увлекавшийся исключительно интеллектуальной литературой, почувствовал, наверно, примерно то же, что ощущает меломан-поклонник Шнитке, которому подсунули для прослушивания Стаса Михайлова. Однако после прочтения первых страниц вся моя предвзятость улетучилась. Какая манера письма, какой главный герой! А слуга у него – японец! Буквально проглотив эту небольшую книжку, а это были «Особые поручения», я потребовал у моего приятеля следующую… Когда же вышел роман «Алмазная колесница», окончательно понял, что хочу иллюстрировать прозу этого удивительного автора. Из приступа рефлексии («Где я, а где Акунин?», «Да разве я смогу?» и т.д.) меня вывела жена, которая буквально заставила меня написать популярному беллетристу. А ему неожиданно понравились мои картинки…   «В начале 2000-х художники часто предлагали мне иллюстрировать серию об Эрасте Фандорине. Я всех благодарил – и отказывался, – вспоминал он позже. – Но рисунки, присланные из Ярославля незнакомым художником, заставили меня усомниться в моей правоте. Игорь Сакуров нарисовал такого Фандорина, который полностью совпадал с моим внутренним видением. Герой не зафиксировался, а словно ожил. Так началось наше сотрудничество, длящееся уже много лет и охватившее несколько больших проектов».

  – Иллюстрирование девятитомного проекта «История Российского государства» продолжалась без малого десять лет!  Наверное, это работа потребовала от вас существенного напряжения, тем более, что вы еще параллельно иллюстрировали и приложения к этому труду в виде легкой художественной беллетристики  типа «Плевок дьявола»?

  – Больше сил и времени потребовала как раз беллетристическая часть проекта. Там и картинок нужно было больше, чем в исторические тома, и пофантазировать пришлось изрядно. Упомянутый «Плевок дьявола» – это короткая повесть, почти рассказ, а в составе «Истории Российского государства» были и большие романы. При этом порой из-за сжатых сроков я не имел возможности сделать столько иллюстраций, сколько хотелось автору и мне. Так случилось, к примеру, с романом «Дорога в Китеж», к которому удалось нарисовать только портреты персонажей и заставки глав, а полосными картинками пришлось пожертвовать в угоду срокам.    

– Как строится обычно ваш рабочий день? Сколько времени приходится держать в руках кисточку?

– Чаще я держу не кисточку, а карандаш. Кисточку обычно по четвергам, когда прихожу на портретный класс в студию ДК Добрынина. Там пишу маслом – это переключение на несколько иной род деятельности. Вообще, живопись стараюсь не бросать. В юные годы было дело, копировал русских художников: Крамского, Врубеля, а чаще других Коровина, прельстившись мнимой легкостью его письма.  Писал он и вправду легко, но цвет видел и передавал так, как дай бог каждому. Как оказалось, копирование не позволяет овладеть навыком такого цветовидения, он нарабатывается долгими тренировками совершенно иного свойства.

– Вы упомянули  студию в ДК Добрынина. Что это за студия? Она принадлежит вам?

– Нет, это муниципальная изостудия, где преподают школу реалистического рисования. Когда-то много лет назад я, будучи еще  студентом ярославского политеха, учился здесь живописи. Это потом были Ярославское Художественное училище, Московский Полиграфический институт, первые же уроки живописи и рисунка я получил в ДК Добрынина. Мой педагог, приведший меня в нынешнюю профессию, Елена Майевна Чернова до сей поры здесь ведет занятия. Каждый четверг я прихожу сюда не только для того, чтобы отдать должное ей, но и с целью наравне с другими участниками студии поработать над созданием чьего-то портрета. Для меня это вроде тренинга.

– Что вам дало обучение в Ярославском Художественном училище?

– Здесь я соприкоснулся с крепкой академической школой, оплотом которой является училище. Это одно из лучших художественных учебных заведений в России, отличием которого являются богатые традиции.  Училищу скоро исполнится 130 лет.

Здесь прошла моя первая персональная выставка, когда мне была предоставлена возможность самому отобрать работы для экспонирования. В памяти остался и примечательный пленэр в Суздале. Стояла поздняя осень, холодный ветер безжалостно трепал кроны деревьев, по утрам на крышах суздальских храмов выпадал иней, но нам это не мешало работать. Атмосфера была самая что ни на есть творческая.  Такая атмосфера царила и в стенах училища. Именно ощущение творческой свободы, создаваемой педагогами, содействовало раскрытию наших еще робких, только проклюнувшихся талантов.  В ходе учебы опять-таки не без помощи преподавателей приходило понимание того, что для раскрытия своего таланта нужно много и упорно трудиться. Очень многие известные художники начали свой путь к известности в стенах училища: Юрий Семенюк, Ариадна Соколова, Валерий Цаплин, Александр Петров, Николай Мухин – всех не перечесть.

– Чувствуется, вы следуете принципу «учиться никогда не поздно». Наверное, много читаете?

– Отдаю предпочтение качественной беллетристике и мемуарам. Книг в моей библиотеке много. Почетное место в нашей гостиной занимает дореволюционный книжный шкаф, приехавший из Саратова в конце 60-х вместе с семейством моей жены. Вообще Ольга – идеальная жена иллюстратора. Помимо шкафа, она сохранила в нашем доме невероятное количество старинных предметов, периодически используемых мною в работе: от раритетной одежды до мебели. Да и за создание в нашем жилище той неповторимой музейной атмосферы, о которой было упомянуто выше, я благодарен исключительно ей. 

– В чем главное отличие художника-иллюстратора от обычного живописца? Или здесь нет особой разницы?

– Разница, пожалуй, всё же есть. Живописец чаще работает на натуре, иллюстратор же в основном сидит в мастерской. Иллюстратор много времени проводит у компьютера (сбор материала, сканирование и доводка оригиналов и т.д.), живописцу компьютер, по-моему, не особо нужен. Иллюстратор выполняет конкретное задание, даваемое ему извне, а живописец, как правило, формулирует себе задачу сам.

– Вы более известны как иллюстратор, но это, наверное, слишком узкое определение границ вашего творчества?

– Занимаюсь и живописью – как же без этого? Пишу городские пейзажи, портреты,  иногда  обнаженную натуру. Но все же я более книжный иллюстратор. Если перевести в цифры сухой статистики, работа над иллюстрациями занимает в моей профессиональной деятельности примерно шестьдесят процентов, остальное живопись и свободное рисование.

  – Где вы берете информацию о том, какие одежды носили в прошлом, какое оружие применяли и прочие исторические детали, которые, судя по всему, очень необходимы для работы над иллюстрированием книг, связанных с историей?

– Здесь мне много помогает Михаил Черейский. Это человек, обладающий феноменальной эрудицией. Нас познакомил Борис Акунин более десяти лет назад, и с тех пор мы с Михаилом находимся в почти непрерывной переписке. Униформа, вооружение, гражданская одежда разных времен, исторические локации – на любой вопрос у него есть ответ. Мне фантастически повезло с Майклом (так его чаще всего именуют). Вот что пишет о нём сайт LiveLib: «Михаил Черейский — инженер и психолог по образованию, знаток исторической визуальной среды. Участвует в качестве консультанта и бильд-редактора практически во всех книжных и мультимедийных проектах Бориса Акунина и сотрудничает с ведущими российскими издательствами. Кроме того, Михаил Черейский пользуется международной известностью в области безопасности труда, он автор и редактор многих научных публикаций и эксперт «Международной организации труда». В 2012 году Михаил опубликовал книгу автобиографических заметок "Дракон с гарниром, двоечник-отличник и другие истории про маменькиного сынка».  Это совершенно замечательная книжка, которая давно занимает почетное место на моей книжной полке. Кстати, сейчас в производстве находится фильм «Поезд идет на восток или как я шпиона ловил» – её экранизация.  Маленького Мишу будет играть юный актер Мирон Проворов, уроженец Рыбинска. 

– Михаил Черейский, чувствуется, неординарная личность. Интересно, как получилось, что он увлекся историей, причем настолько, что стал крупным экспертом исторической визуальной среды?

– Михаил с детства погружен в мир истории.  Его ленинградская школа-восьмилетка находилась в пяти минутах ходьбы от Эрмитажа, школьников туда пускали бесплатно и завлекали в разные кружки.  К 14 годам он уже досконально изучил залы и кладовые музея, и не только поучаствовал в реставрационных работах, а даже съездил на раскопки в Новгород и Старую Ладогу.  А в 10-м классе получил золотую медаль на всесоюзной олимпиаде по истории!  Увлечение историей ему, можно сказать, передалось по родственной линии. Наверное, вы слышали об известном историке-пушкинисте Лазаре Черейском – это родственник Михаила.

М. Черейский консультирует по реалиями описываемой эпохи"

–  А вы часто сидите в архивах?

– Теперь уже не сижу. А в доинтернетную эпоху был завсегдатаем фонда редкой книги областной библиотеки имени Некрасова.  Тогда фондом заведовала Галина Павловна Федюк – глубокий знаток прошлого России, помощник многих ярославских писателей, художников, краеведов, журналистов, историков.  Выслушав мои просьбы, она исчезала в дебрях стеллажей, чтобы затем выйти оттуда с неизменной улыбкой, сгибаясь под тяжестью толстенных томов. Передо мной со страниц старинных фолиантов, расположившихся на столе, раскрывалась история российской книжной иллюстрации. В древнерусских рукописных книгах использовались нарисованные от руки миниатюры, позже их сменили гравюры, а затем и живописные иллюстрации. Иллюстрации – мощнейшее средство познания мира. Во многом благодаря труду художников, работавших в жанре исторической иллюстрации, мы сегодня имеем визуальное представление о предметах быта, украшениях стародавних времен, оружии, геральдике.  Приведу такой пример. Двести с лишним лет назад под Рыбинском в крепостной крестьянской семье родился Федор Солнцев. Ему повезло, что это произошло в имении графа Алексея Мусина-Пушкина. Граф, обнаружив одарённость Фёдора, направил талантливого крестьянского сына в Академию художеств. Став профессиональным живописцем, Солнцев зарисовал огромное количество исторических предметов – бармы Мономаха (художник доказал, что они сделаны в Греции в 17 веке), шлем Ярослава Всеволодовича, Казанские и Астраханские венцы русских государей, скипетры, дорогое оружие и доспехи, детали конской упряжи из собрания Оружейной палаты. В целом это более трех тысяч иллюстраций, составивших многотомное издание под названием  «Древности Российского государства»! Позднее многие из реликвий были утрачены, и мы имеем представление о них только благодаря акварелям талантливого уроженца Ярославской земли.

– Какие старинные книги, альбомы оказались вам наиболее полезны?

– Таких немало. В частности, выпуски «Всемирной иллюстрации» 1872-1874 годов о русско-турецкой войне мне помогли при иллюстрировании «Турецкого гамбита». Часто обращался к «Русскому художественному листку», издаваемому В.Ф.Тиммом в середине 19 столетия. Между прочим, это отнюдь не листок, а огромного размера подшивка гравюр. Полезность перечисленных изданий трудно переоценить – они очень помогли мне в работе.

– Кто из мастеров российской книжной иллюстрации вам наиболее близок?  

– Мне нравятся произведения Александра Апсита, период его творческой активности пришелся на последние десятилетия 19-го и первую треть 20 века. Его иллюстрации к юбилейному изданию «Войны и мира» настоящие шедевры! Из советских художников я бы назвал Ивана Кускова, Вениамина Лосина, Геннадия Новожилова.

– Как часто виды Ярославля, вашего родного города, попадают в ваши работы?   

– К примеру, флигелек, в котором проживал Эраст Петрович, подсмотрен мною в Ярославле по адресу ул.Ушинского, 12.  А на одной из иллюстраций к «Азазелю» Фандорин, бодро шагая на очередное задание, проходит перекресток улиц Революционной и Андропова.

У меня есть самостоятельные циклы живописных работ, посвященных городам.  Это городские пейзажи Ярославля, Углича, Переславля и других примечательных мест нашего края.  Как-то раз я даже поучаствовал в выпуске   набора почтовых открыток со старинными видами Ярославля.

– С какими писателями вы работаете еще? Как вы выбираете книги для иллюстрирования? Отдаете предпочтение исторической тематике? Или тематика в данном случае не имеет значения?

– Историческая тема для меня все же главная.  Прозой Акунина она, конечно, не исчерпывается. Перечислю лишь некоторые работы: «Дуэли. Судьбы великих людей России» (Издательство «Белый город», Москва, 2001); «Жизнь и приключения ярославцев в обеих столицах Российской империи» Ярослава Смирнова (Издательство «Александр  Рутман», Ярославль, 2002), «Ярославль и Ростов Великий глазами балканского путешественника, 1892» того же автора (Издательство «Академия76», Ярославль, 2018). К двухсотлетию Бородинской битвы в издательстве «Corpus» вышла книжка-игрушка «1812. Час гордости и славы». Вместе с дизайнером Максимом Рудановым мы постарались соорудить интерактивное издание, адресованное юным любителям истории. В 2014-2015 годах я активно сотрудничал с журналом «Про книги». Там из номера в номер печатались тексты известных авторов (Чехова, Лейкина, Осоргина и других), посвященные издательскому делу, книготорговле, библиофильству. Эти публикации как раз и сопровождались моими иллюстрациями.  Среди моих партнеров, помимо упомянутых, такие издательства, как «Детская литература», «ОЛМА», «Дрофа» «Захаров», «АСТ» и другие.

Последняя моя работа – оформление книги ярославского краеведа  Натальи Булах. В ней с помощью документальных новелл рассказывается реальная семейная история семьи Булах, охватывающая период с ХVIII по ХХ век. Что ни сюжет, то мечта романиста: участие в заговоре против императора Павла I, кинжал в подарок от предводителя кавказских горцев Шамиля, самоубийство внука Пушкина, загадочная болезнь российского вице-консула на Цейлоне, наследственный замок в Белоруссии. Среди героев — губернаторы, генералы, игроки в карты, дипломаты, ученые. А какова география происходящих событий! Россия, Италия, Франция, Польша… Для Натальи Булах это была первая проба пера в мемуарно-беллетристическом жанре, но справилась она блестяще. Поэтому как было не взяться за иллюстрирование увлекательно написанной книги, в которой отражена история России. Причем в лицах, судьбах! Это мое!

– Какую иллюстрированную книгу в этом, не акунинском направлении, считаете наиболее удачной?

– Пожалуй, конандойловскую «Собаку Баскервилей». Вышла она в издательстве АСТ в 2016 году.

– Какой город из ярославского девятиградия наиболее мил, притягателен для вас, как художника?

– Конечно же, Ярославль. Это город, в котором я родился и прожил практически всю свою жизнь, без которого я себя не мыслю. Есть в нем и любимый мотив для рисования – бывший дом Петражицкого (ул. Пушкина, 2),  расположенный напротив  театра имени Волкова. Если стоять спиной к театру, он будет справа.  Его угловую башенку я рисовал много раз. Кариатиды, поддерживающие её, несказанно хороши. Я с раннего детства любовался этим домом – меня поначалу даже слегка пугали бородатые физиономии, украшающие надоконные горельефы первого этажа. В незапамятные времена возле этого дома я вместе с моими дедушкой и бабушкой ждал автобуса, чтобы отправиться на дачу и, чтобы скоротать ожидание, разглядывал его богатый декор.

– Нет ли планов отойти от книжной иллюстрации, что-то сделать батальное в стиле великого Верещагина?  Он ведь одно время тоже активно работал в жанре иллюстрации – рисовал карикатуры на французов, про их печальное отступление в войне 1812 года.

– О нет. Я вообще не представляю, как художники писали (и пишут) большие картины. Мне бы не хватило терпения и присутствия духа каждый день становиться за один и тот же мольберт, на котором стоит один и тот же холст. Кроме того, меня откровенно пугают большие размеры станковых произведений  – я привык, чтобы картинка умещалась на моем рабочем столе. Так что лавры Верещагина мне не снятся.