Поверхностное проникновение
23 июля 2016 ● Коммерсантъ
Основной проект Московской биеннале молодого искусства.
Куратор из Великобритании Надим Самман собрал 87 молодых художников под зонтиком темы "Глубоко внутри". Выставку о том, куда прячутся художники от навязчивых технологий, ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ нашел слишком поверхностной.
Куратор из Великобритании Надим Самман собрал 87 молодых художников под зонтиком темы "Глубоко внутри". Выставку о том, куда прячутся художники от навязчивых технологий, ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ нашел слишком поверхностной.
Фото: Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ
Биеннале делать трудно, спору нет. На кураторов крупных международных событий давит общественность, требуя отразить в подборе художников и работ актуальную повестку. Не найдя в полувиртуальном мире последней Берлинской биеннале произведений, посвященных мигрантскому кризису, ее кураторов — американский коллектив DIS Magazine — назвали самовлюбленными выскочками без чувства ответственности за судьбы планеты. Выставка должна быть и коллективным организатором, и коллективным агитатором, как газета в советское время, и если куратор не борется за все хорошее против всего плохого, на глобальном партсобрании его пропесочат как следует. Надим Самман знает об этом и ставит огромную видеоинсталляцию датского художника Руне Элькера Расмуссена "Человек есть мера всех вещей 2.0" о легальном статусе мигрантов третьей по ходу своей политкорректной, скучной и до зубовного скрежета правильной пьесы.
Это, наверное, правильно: две предыдущие биеннале молодого искусства, сделанные Дэвидом Эллиотом и Катрин Беккер, были уж слишком экспериментальными по нашим меркам. Беккер выступила строгой учительницей, поместив художников в негибкую, но эффектную архитектуру и выдвинув на первый план левую политику и разнообразные опыты самоорганизации, актуальные на фоне разнообразных "оккупаев". Эллиот показывал рисковые видео на грани фола, в основном из Китая и Японии, намекая, что самой главной мотивацией для молодого искусства является сексуальность во всех ее формах. Самман впервые сделал биеннале подчеркнуто центральноевропейскую: тут все очень просто, но качественно, начиная с архитектуры и заканчивая кураторским посылом. Замысловатый текст куратора, как водится, скрывает отсутствие четкой идеи и позволяет верстать к расплывчатой теме вообще все что угодно, не заботясь о драматургии и внутренней связности. Только ленивый не пошутил насчет того, что название биеннале уж очень похоже на заглавие порнофильма, и специально для интеллектуально озабоченных в каталоге имеется блестящее эссе молодого теоретика Андрея Шенталя о том, как пенетрация правит миром. В самой выставке, однако, проникновенности почти нет: куратора интересуют только поверхности и плоскости, как реальные, так и метафорические.
Большинство работ здесь — двухходовки, тезис да антитезис без попыток синтеза. Многие кажутся (да и являются) иллюстрациями к тезисам итальянских и французских философов. Начинается все с экрана с постоянно обновляющимся списком вылетов из аэропортов по всему миру ("Мы живем в глобальном мире",— догадался Штирлиц). Генно-модифицированные шелкопряды из инсталляции Пауля Росеро Контрераса шьют звуковую волну ("Кажется, антропоцен начинается",— подумал Винни-Пух). Верена Фридрих в инсталляции "Долгое сейчас" пытается продлить жизнь обычного мыльного пузыря, намекая на эксперименты современных постгуманистов в области бессмертия. Эти простые фокусы не имеют никакого дополнительного смысла. Художникам, выбранным Самманом, кажется, что одного-единственного приема достаточно и для того, чтобы произведение впечатляло, и для очистки совести. Затронуты важные темы, показаны язвы, но и эстетическое измерение на месте.
Как ни удивительно, но на фоне этих качественных, но примитивных опытов ярче всего выглядят российские художники. У нас такая зацикленность на средствах выражения и ощущение остроумно найденной формы как подвига не в чести, и для того, чтобы поместить себя в прокрустово ложе четкой концепции и научиться соотносить смысл с медиа, художникам приходится прилагать невероятные усилия. "Революционный душ, или Нестройная музыка революции" Марины Рагозиной — видеокаталог неврозов и фрустраций, характерных для российского креативного класса, который можно озвучить, приложив к уху душ с трансляцией "Марсельезы". "Ни слова о войне" Натальи Тихоновой — серия пустынных черно-белых пейзажей. Если посмотреть на них через красные фильтры, то на дорогах и ухабах появляются красные силуэты солдат. Это тоже простая вещь, но в ней очень уместно сочетается прием и посыл: пускай мы живем в век информации, но технические разработки, использующиеся для того, чтобы ее скрыть, тоже становятся все более и более изощренными.
Биеннале делать трудно, спору нет. На кураторов крупных международных событий давит общественность, требуя отразить в подборе художников и работ актуальную повестку. Не найдя в полувиртуальном мире последней Берлинской биеннале произведений, посвященных мигрантскому кризису, ее кураторов — американский коллектив DIS Magazine — назвали самовлюбленными выскочками без чувства ответственности за судьбы планеты. Выставка должна быть и коллективным организатором, и коллективным агитатором, как газета в советское время, и если куратор не борется за все хорошее против всего плохого, на глобальном партсобрании его пропесочат как следует. Надим Самман знает об этом и ставит огромную видеоинсталляцию датского художника Руне Элькера Расмуссена "Человек есть мера всех вещей 2.0" о легальном статусе мигрантов третьей по ходу своей политкорректной, скучной и до зубовного скрежета правильной пьесы.
Это, наверное, правильно: две предыдущие биеннале молодого искусства, сделанные Дэвидом Эллиотом и Катрин Беккер, были уж слишком экспериментальными по нашим меркам. Беккер выступила строгой учительницей, поместив художников в негибкую, но эффектную архитектуру и выдвинув на первый план левую политику и разнообразные опыты самоорганизации, актуальные на фоне разнообразных "оккупаев". Эллиот показывал рисковые видео на грани фола, в основном из Китая и Японии, намекая, что самой главной мотивацией для молодого искусства является сексуальность во всех ее формах. Самман впервые сделал биеннале подчеркнуто центральноевропейскую: тут все очень просто, но качественно, начиная с архитектуры и заканчивая кураторским посылом. Замысловатый текст куратора, как водится, скрывает отсутствие четкой идеи и позволяет верстать к расплывчатой теме вообще все что угодно, не заботясь о драматургии и внутренней связности. Только ленивый не пошутил насчет того, что название биеннале уж очень похоже на заглавие порнофильма, и специально для интеллектуально озабоченных в каталоге имеется блестящее эссе молодого теоретика Андрея Шенталя о том, как пенетрация правит миром. В самой выставке, однако, проникновенности почти нет: куратора интересуют только поверхности и плоскости, как реальные, так и метафорические.
Большинство работ здесь — двухходовки, тезис да антитезис без попыток синтеза. Многие кажутся (да и являются) иллюстрациями к тезисам итальянских и французских философов. Начинается все с экрана с постоянно обновляющимся списком вылетов из аэропортов по всему миру ("Мы живем в глобальном мире",— догадался Штирлиц). Генно-модифицированные шелкопряды из инсталляции Пауля Росеро Контрераса шьют звуковую волну ("Кажется, антропоцен начинается",— подумал Винни-Пух). Верена Фридрих в инсталляции "Долгое сейчас" пытается продлить жизнь обычного мыльного пузыря, намекая на эксперименты современных постгуманистов в области бессмертия. Эти простые фокусы не имеют никакого дополнительного смысла. Художникам, выбранным Самманом, кажется, что одного-единственного приема достаточно и для того, чтобы произведение впечатляло, и для очистки совести. Затронуты важные темы, показаны язвы, но и эстетическое измерение на месте.
Как ни удивительно, но на фоне этих качественных, но примитивных опытов ярче всего выглядят российские художники. У нас такая зацикленность на средствах выражения и ощущение остроумно найденной формы как подвига не в чести, и для того, чтобы поместить себя в прокрустово ложе четкой концепции и научиться соотносить смысл с медиа, художникам приходится прилагать невероятные усилия. "Революционный душ, или Нестройная музыка революции" Марины Рагозиной — видеокаталог неврозов и фрустраций, характерных для российского креативного класса, который можно озвучить, приложив к уху душ с трансляцией "Марсельезы". "Ни слова о войне" Натальи Тихоновой — серия пустынных черно-белых пейзажей. Если посмотреть на них через красные фильтры, то на дорогах и ухабах появляются красные силуэты солдат. Это тоже простая вещь, но в ней очень уместно сочетается прием и посыл: пускай мы живем в век информации, но технические разработки, использующиеся для того, чтобы ее скрыть, тоже становятся все более и более изощренными.