Расчлененная реальность

По мнению художника Павла Овчинникова, коллаж может рассматриваться и как жанр искусства, и как стиль мышления

«А каким вы клеем пользуетесь?» – задал однажды Павлу вопрос казахстанский художник, яркий представитель альтернативного искусства Сергей Маслов. И, ревниво оглядывая коллажи, тут же поинтересовался: «А вырезаете чем? Ножницами или как?» 

Действительно, в отличие от многих коллажистов, целиком переключившихся на компьютерную технику, для Павла клей и ножницы по-прежнему остаются важными инструментами. Коллаж, собственно, это и предполагает и с французского переводится как «наклеивать».


Эстетика сапожной будки 

Фото: Лиана Бахалова

Как исчезают сапожное ремесло и будки, где сидели сапожники, так и уходит в прошлое коллаж, сделанный вручную, при помощи клея и ножниц. Сравнение не случайно – в 2001 году первую выставку Павла искусствовед Ирина Юферова сравнила с будкой сапожника. «Потом мы с ней побеседовали и решили, что будем называть это эстетикой сапожной будки», – рассказывает он. 

Как многие советские люди, Павел с детства питал страсть к ярким картинкам (преимущественно из иностранных журналов), повествующим о красивой буржуазной жизни. Собственно, так и началось его увлечение коллажем.

Коллаж можно рассматривать как выражение бессознательного. В таком методе творчества в моторике движений реализуется потребность разрезать и склеивать. Великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен, в сказках которого ярко проявились бессознательные мотивы, тоже любил резать и клеить. Он считается создателем первого из известных в истории коллажей. Хотя в эпоху, когда он жил, коллажи рассматривались больше как хобби, чем как художественная форма. Во многом это объяснялось зарождением и распространением фотографии и кинематографа с их методами кадрирования и монтажа. На их основе и возникает коллаж как тип работы с художественной реальностью и ее фрагментами. Со временем и сама фотография стала материалом для создания коллажей. 

Дома у Павла по стенам развешаны сделанные им hand made произведения. Он по-прежнему находит удовольствие и смысл в том, чтобы делать коллажи руками. Но от компьютерных программ он тоже не отказывается, отдавая им должное: коллаж, выполненный в фотошопе, смотрится гладко, и у такого монтажа больше возможностей. «Интернет дает большее количество образов. Когда работаешь с уже напечатанной картинкой, методы работы (вырезать, скомбинировать, наклеить) ограничены. Когда же имеешь дело с картинкой на экране (скорее всего, уже обработанной или даже созданной посредством компьютерных программ), и технически и творчески ты можешь изменять, интерпретировать само изображение», – подчеркивает Павел. Зато в сделанных вручную коллажах с шероховатостями их обрезанных и склеенных краев почти чувствуется ретро и даже антикварность уходящей эпохи. 

Осмысленные компиляции

Павел преимущественно работает с двумя разновидностями коллажей. Во-первых, «обойки», как их ласково-пренебрежительно называет автор. Это работы, в которых уже готовые картинки и фотографии соединяются друг за другом в пространстве («картинки на обойках можно смотреть как хочешь: так и так – это такой способ подачи»). И, во-вторых, создание новых композиций, составленных из независимых объектов. 

Коллажи – это компиляции, которые градируются разными степенями осмысленности. «Как-то один фотограф попросил меня сделать коллаж из его фотографий, но остался им недоволен. Он хотел, чтобы все блестело, как у знаменитого классика фотографии Ирвинга Пенна, а это зависит от исходного материала. Я только компилятор. В “обойках” я просто совмещаю картинки, чтобы они смотрелись вместе», – поясняет Павел. Как правило, у него коллажи обнаруживают единство не только стилистическое, но и, как он сам говорит, настроенческое. Настроение – это то, что может толковаться психоаналитически. «В серии моих коллажей нередко возникают кровавые сюжеты. Это потому, что я был в депрессии и мне нужно было куда-то двигаться. Я пытался это все из себя выпустить. Взорванный человек, обезьяна без кожи и прочее. Эти сильные образы были уже сделаны до меня, но я их выбирал намеренно. Кто-то даже как-то заметил: ты вот красивые картинки клеишь, клеишь, а потом обязательно какую-то гадость вставишь». 

Сначала картинки вырезаются из журналов – как старых, например «Огонька» двадцатилетней давности, так и новых, от Spiegel и Stern до порно, – и складываются в архивы. «Когда я вижу стопку журналов, то рву их на мелкие части. Хотя сейчас их содержанием интересуюсь меньше, чем раньше. Их стало количественно больше, но при этом они и больше стали друг на друга похожи». Значительная часть современных, обработанных компьютером или полученных при его помощи изображений отбираются и в Интернете. 

Ближе к народу

– Насколько отличается то, что вырезали и клеили раньше, по содержанию от того, что клеят сейчас? 

– Считается, что первую ширму с картинками сделал Ханс Кристиан Андерсен. Он наклеивал на нее виды и портреты знакомых. И в результате получилось нечто близкое тому, что мы видим на картине Ильи Глазунова «Крещение Руси». Или, точнее, Глазунов напоминает Андерсена. Коллажей такого типа довольно много. Потом были дадаистские коллажи. Например, самый известный коллаж-роман «Пасхальная неделя», созданный дадаистом Максом Эрнестом. Из старинных гравюр он собирал собственные сюрреалистические картинки. Технику коллажа использовали дадаизм и русский конструктивизм (например Александр Родченко). 

– Коллаж как творческий метод меняется в процессе времени?

Сергей Маслов

Фото: Лиана Бахалова

– Хотя коллаж повлиял на современный дизайн, в нем самом в плане техники мало что поменялось: как раньше клеили, так и сейчас. Он вне стилей и художественных направлений. Им пользовались и в поп-арте, и до него. Принципы одни и те же. Всевозможные инсталляции – компиляции предметов и собирание из них объектов в трехмерном пространстве – произошли от коллажа. Например, уже упомянутый Глазунов – хоть и живописец, но пользуется коллажем как композиционным принципом. 

– Есть какие-то предпочтения в отношении материала? Это ретрокартинки из старых журналов, больше современные фотографии? Или их комбинации?

– У меня долго лежали репродукции Пикассо. Я их порезал, перекомпилировал. В результате неплохой коллажик получился, в стиле «улучшая Пикассо». 

– Пикассо создавал новое из других объектов. Например гитара из холщового мешка и гвоздей. А ты так работаешь?

– Я фанат уже готовой картинки. В советское время мне попадались зарубежные журналы «Америка», «Англия», «Гутен таг», в конце восьмидесятых даже «Вог». В них были фотографии знаменитостей тех времен: актеров, политических деятелей, рок-звезд. Или какая-нибудь недоступность, например голая баба. Они вырезались и складировались. Потом, когда их накопилось достаточное количество, надо было что-то с ними делать. Помню, как в 15–16 лет я уже пробовал что-то придумывать. Позже пытался анализировать свое творчество. Обычно в коллаже я противопоставляю серии из одних предметов серию других. Например, лица, лица, а посередине – жопа. Сначала размещается что-то однопорядковое, потом что-то, что этому противостоит. Например, скопление красных предметов – а посередине черная щетка. Бывает, напрашиваются и такие сюжеты, как народ и искусство, мужчина и женщина, старое и новое.

– Ты склонен к мифологическому мышлению, работаешь с бинарными оппозициями?

– Народу бинарные оппозиции ближе и понятнее. 

Карнавал: игра и дидактика

– Пытаешься ли ты произвести какое-то впечатление на зрителей?

– Впечатления, скорее, должны появиться от осмысленного совмещения. Прежде всего я пытаюсь добиться такого в собственном восприятии, передать то, что задумал. А все остальное зависит от обстоятельств. Бывает по-разному. 

– Нужно ли быть подготовленным к восприятию коллажа, имеет ли значение культурный багаж зрителя? Например, как должен называться этот коллаж – «Грейс Келли и Кэри Грант смотрят на гибель цеппелина» или «Объект №…»?

– Необязательно знать изначальные значения фрагментов, из которых он создан, в данном случае – кто такие Грейс Келли и Кэри Грант (звезды американского кино 50–60−х. – «ЭК»). На первой выставке меня как раз обвиняли в том, что к моим коллажам нельзя подходить без культурной подготовки. К ним можно подходить без знания контекста, но было бы гораздо интереснее, если бы эти слои присутствовали. Когда контекст многослоен, то открывается больше граней. Понимание цитат где-то важно, а где-то нет. Иногда становится обидно, что чего-то не знают. Хочется акцентировать внимание на картинке, преподнести ее так, чтобы ее увидели, заинтересовались самой картиной. Для меня важно привлечь внимание не к себе, а к этому образу. Это тоже мотивирующее начало. 

– Никогда не возникало ощущения, что коллаж есть профанация, обман доверчивого или пресыщенного зрителя, что коллаж по отношению к искусству – нечто изначально ненастоящее? 

– У искусства и коллажа – разные цели. Коллаж – это травести. Когда делают простейшие фотомонтажи, например, женщина в мужском, а мужчина в женском наряде – это изначально смех, попытка поменять местами обычные вещи. Так, головы кошек, приставленные к телам людей в классическом семейном портрете, – пародия на пародию 30−х годов Гранда Вуда «Американская готика», где изображена средняя американская семья фермеров. Вуд пародировал постановочные фотографии конца XIX века, где эстетика стереотипности позы и зажатости – выражение консервативности образа жизни и авторитарности мышления. 

– Эстетика плаката тоже связана с коллажем?

– Родственность коллажа и плаката, как правило, объясняется их идеологическим предназначением. К примеру, распространенное в советскую эпоху изображение в профиль Маркса, Энгельса и Ленина, которое есть не что иное, как интерпретация пушкинского рисунка казненных декабристов. Существовали и коллажи со Сталиным и Мао. А Джон Хартфилд, автор знаменитого антифашистского голубя на острие штыка, даже перешел из дадаизма в политический плакат. Потом для идеологических и художественных целей стали создаваться фотоколлажи, основанные на приемах фотомонтажа. Это стало возможным благодаря авангардистским экспериментам, кубизму с его дроблением и «расщеплением» поверхности изображения. Дадаист Рауль Хаусманн написал статью «Определение фотомонтажа», где дает подробную характеристику новому методу. Он говорит о невозможности гармонично сочетать разнородные элементы и призывает к алогичному составлению «мозаики» из «осколков реальности». А другой знаменитый дадаист Макс Эрнст увлекается случайной игрой смыслов, возникающих при комбинировании изображений.

– Что роднит кубизм и коллаж?

– Конструктивистский подход: лаконичность форм и работа с цветом. Например, плакат РОСТА – красным клином бей белых. Или работа Лазаря Лисицкого «Портрет Осипа Брика», где в одно из стекол очков Брика вклеена надпись «ЛЕФ». 

Иллюзия коммуникации

– Почему коллаж часто ассоциируется со словом «кич»?

– Это связано с тиражированием. Скорее всего, оно произошло от искаженного англ. sketch («скетч», «этюд») либо как сокращение нем. verkitschen – «опошлять» – и обозначало распространение дешевых, быстро распродающихся изделий. Стоит вспомнить советскую критику бытового мещанства: семь фарфоровых слоников на белой узорчатой салфетке. Кич, как следствие промышленного тиражирования, ориентированного на некий усредненный вкус. А точнее, это полуфабрикат эпохи потребления, призванный заменить индивидуальное чувство вкуса. Разница между искусством и кичем – разница между картиной Васнецова и миллионным тиражом этой же картины, разошедшимся по всему Советскому Союзу и наклеенным в малогабаритной хрущевке. Помню, как я школьником выпросил у отца три рубля, чтобы купить такую репродукцию и повесить ее у себя в комнате над письменным столом. Когда тебя окружает бесконечное число таких растиражированных образов, хочется что-то предпринять. В этом смысле собирание картинок и их наклеивание – это цитирование культуры, создающее иллюзию коммуникации. Производственный конвейер ставит в один ряд образы из различных эпох и культурных слоев потому, что ему безразлично, что штамповать.

– В эпоху производства и потребления вещь теряет свою индивидуальную ценность, в итоге превращаясь в мусор. Некоторые художники создавали тиражи из отходов. Присуща ли твоим работам мусорная эстетика?

Фото: Лиана Бахалова
 – У меня есть свои принципы творчества: не дай бог сам чего-нибудь нарисуешь, чего-нибудь создашь – все должно быть из уже законченного и отработанного материала. Ведь периодика, журналы и прочие печатные издания, из которых я вырезаю картинки, это тоже отходы. Есть такой момент, которым я себя оправдываю – я не хочу ничего производить. Коллаж – это такая форма самовыражения, когда ты не производишь образы, а компилируешь чужие. 

– Ты принципиально ничего не рисуешь? 

– Со временем пришлось, если это можно назвать рисунками. Первый свой коллаж я нарисовал на полях лекционного конспекта. Еще в советское время я учился со студентами из Южной Кореи, у них были чудесные фломастеры и другие чудесные «писалки», которых у нас на тот момент еще не было. И я брал у них и боковину тетради изрисовал, а потом вырезал и наклеил. И назвал эту работу «Годы учения». 

Искушение простотой

– Коллаж, как любой другой язык искусства, может отражать и субкультурные явления, особенности эпохи? 

– Да, например, творчество Вагрича Бахчаняна. Хотя в США его и встретили как родоначальника соцарта, его работы, основанные на игре с языком, с субкультурными смыслами, остались там непонятыми. В то время как Комар и Меламид с их монументальными полотнами «Рональд Рейган в виде кентавра», «Сталин и музы», в которых прослеживались общезначимые исторические реалии, пришлись по вкусу широкой американской публике и стали дорого продаваться. Для Бахчаняна, как и для Дмитрия Пригова, художественность была продолжением литературы и наоборот. Чтобы это понимать, надо быть носителем языка и культуры, которые всегда конкретны и определены во времени и пространстве. Это зачастую непереводимые вещи, поскольку там обыгрываются бюрократические и литературные штампы, а они в разных странах разные. 

– Распространено мнение, что коллажем занимаются те, кто не умеет рисовать…

– В коллаже как технике присутствует доступность и бытовая утилитарность – вырезал и наложил. Рисунки в стиле реализма требуют большего навыка. Коллаж может казаться простым методом, таким полуфабрикатом. Но это только так кажется. Искушение простотой в пользовании велико. Многие пробовали делать коллажи: на одну картинку задумки хватало, а дальше возникали трудности. При кажущейся простоте коллаж, как и любой язык, надо развивать.

– Какова дальнейшая судьба коллажа? Будет ли он отражать тенденции в создании художественных объектов? 

– Как от творческого метода от коллажа не откажутся. Но судьба конкретных коллажей-произведений будет недолгой. Метод поддерживается не самими коллажами, а тем, при помощи чего они создаются. Если коллаж обращается к традиционным вещам, к ретро – это значит, что современность не дает подходящего материала. 

– Коллаж в Казахстане признан? Имеет ли он коммерческую ценность?

– Нет, коммерческой ценности не представляет. Выставку устроить можно, но продажу работ уже с трудом. В мире примерно та же ситуация. Платят скорее за имя, а не за стиль. Вот если коллажи сделаны, например, Джеффом Кунцем, то они будут хорошо продаваться. К тому же за что и сколько платят – зависит от страны. Пока на коллаж мода не возникла.

– Не мечтаешь ли ты проникнуть в Эрмитаж, похитить несколько полотен голландцев, разрезать и склеить из них коллаж? 

– Хорошая идея, надо подумать…

В подготовке материала принимал участие Николай Кузьмин


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе