В этой жизни я мог стать только художником

Накануне своей юбилейной выставки «Полет в восходящем потоке», которая открылась в галерее ARTSTORY,  Дмитрий Иконников рассказал ECLECTIC о творчестве, любимых художниках и поэтах, черной полосе и «Черном квадрате»,  о нелюбви к математике и любви к жизни во всех ее проявлениях. И напоил нас честным кофе.


Дмитрий Иконников 
Родился 31 января 1952 года в Мурманске.После окончания средней школы, работал художником-исполнителем в монументальном цехе Московского областного комбината художественных работ. В 1972-1976 – учился в Московском государственном педагогическом институте им. В.И. Ленина на художественно-графическом факультете. В 1981 – окончил Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова. Иконников является автором иллюстраций к книгам П.Бажова «Чугунная бабушка», Джанни Родари «Джельсомино в стране лжецов», В.Шукшина «Охота жить», А.Афанасьева «Не любо – не слушай». Член Международного художественного фонда и Союза художников России. Член-корреспондент Российской Академии Художеств. Принял участие более чем в 150 выставках в стране и за рубежом, среди них 24 персональных. Произведения Дмитрия Иконникова находятся в собраниях Московского музея современного искусства, Национальной галереи «Корея» (Сеул, Южная Корея), Национальном музее современного искусства (Астана, Казахстан), в частных коллекциях России, Швеции, Германии, Дании, Ирландии, США, Японии, Южной Кореи, Италии, Франции.



Дмитрий, что представлено на вашей выставке?

Такая достаточно большая ретроспектива, работы разных лет. Несколько ранних сохранившихся работ, которые я написал в 16-17 лет. Какие-то картины я написал специально к этой выставке. Всего отправляю около 100 картин и ещё 50 листов графики.
Я даже не ожидал, что так будет.

Удастся увидеть историю становления личности художника.

Можно собрать реальную экспозицию. Не выбирая – плохо, хорошо.

 С Михаилом Давидовичем, владельцем галереи, мы знакомы давно. Он покупает мои картины. А потом мы обсудили возможность сделать мою выставку к 65-летию. Может это будет моя последняя  выставка.

Что-то вы пессимистично настроены.

У меня сейчас плохая полоса в жизни. Я реально смотрю на жизнь, это не понты. Последние 15 дней у меня очень плохая жизнь. Моя жена в эти дни потеряла зрение. Она была красавица. Помогала мне делать книгу, настоящий мой друг. И вдруг теряет зрение. Мы сейчас бегаем по всем врачам, начиная от клиники Федорова до госпиталя Бурденко. Но она обязательно будет на этой выставке.

 Все произошло с женой так резко без всяких предпосылок. Как, впрочем, и со мной последние 3 года. Кто мог подумать, что мне надо ставить клапан? Стал падать в обморок. Обратился к врачу. И срочная операция. А ведь я мог все! Я был классный мужик. Мог оторвать голову любому. Занимался каратэ, отлично плавал…

У нас с женой был замечательный тандем. Я пишу картины, а она всем остальным занимается. А теперь всем занимаюсь я и бытовыми вопросами в том числе. Это другая жизнь…

Без прозы жизни тоже нельзя. У вас есть главное дело – вы занимаетесь творчеством.

Это большое несчастье для всех, если человек занимается творчеством. Я у всех отнимаю время и еще много чего забираю.

А даете сколько?

Столько, сколько могу.

Как вообще вы стали художником? С детства мечтали, или кто-то вас вдохновил?

Я об этом написал в книге, которая будет на выставке. В этой жизни я мог стать только художником. В другой жизни может быть кем-то еще.

С чего вы все-таки начали рисовать?

Просто я больше ничего не умел. Рисовал я с детства. В школе учился достаточно плохо. По гуманитарным предметам у меня было все замечательно, а с математикой были большие проблемы. В старших классах преподаватель математики отнесся ко мне с пониманием. Он сказал, ты рисуй, а математику за тебя решат другие, тебе это не надо.

А есть у вас картина, которая вам особенно дорога?

Конечно, есть и не одна. Я не продаю очень много работ. Они в коллекции моей жены.



Есть ли художники российские, русские, зарубежные, которые вас вдохновляют, творчество которых вам близко?

Знаете, в 65 лет об этом сложно говорить. Были люди, которые были для меня богами, русские и зарубежные. Я всегда балдел от Борисова-Мусатова, Петрова-Водкина, когда-то и Фальк мне был интересен (сейчас не настолько). Очень любил Сезанна и Пикассо невероятно. Самый лучший художник в этом мире это Веласкес, он — просто гений. Может быть еще только Андрей Рублев, но Веласкес покруче! Восхищают художники 13-14 века и русские, и европейские — совершенно фантастические люди эпохи Возрождения. Это искусство проходит с другого бока. Я был во Флоренции. Это великолепные фресковые рисунки Пинтуриккио и других художников того времени, которые мне до сих пор очень интересны.

Я читала ваше интервью, в котором вы достаточно резко отзывались о представителях современного искусства.

Современное искусство разное. Я очень люблю Наталью Нестерову, нежнейшее отношение к Ольге Булгаковой и Александру Ситникову. Эта компания мне на самом деле очень приятна. Питерские художники Александр Кондуров, Латиф Казбеков… Их на самом деле немного – 25-30 человек. Для меня они являются художниками на все времена. Это ребята честные. Честная работа – очень тяжелая. Есть талантливые люди и, наверное, очень профессиональные, которые мне не интересны вообще. Потому что искусство – это даже не форма. У художника есть некоторое представление внутри, которое связано с «хлебом», с тем, что нужно писать, чтобы заработать. А есть внутреннее содержание. Картинки могут быть разные, но что вкладывается в них?

А поп-арт, стрит-арт вам не близки?

Нет плохого и хорошего искусства. Есть хорошие и плохие художники. Такие есть в любом направлении искусства. Это его идея жизни, восприятие, его мир. Направление на самом деле не важно, главное, какой ты художник. Можно заниматься чистым фигуративом и быть очень хорошим художником и очень плохим. Можно заниматься абстракцией и быть очень хорошим художником и очень плохим.

Для меня все очень просто. Мне не надо думать об этом. Я просто смотрю на картину и сразу вижу – он хороший художник или плохой. Я все картинки читаю как открытую книгу, поэтому мне не надо думать.

А как вам творчество прерафаэлитов?

Они очень неплохие  ребята, правда, а есть еще и очень-очень неплохие ребята – импрессионисты. Один из лучших – это Дега и, конечно Сезанн – самый мыслящий человек.

Дега терял зрение и продолжал рисовать балерин. Он был очень состоятельный человек и мог себе это позволить…

Не в этом дело. Некоторые состоятельные люди пишут картины и печатают стихи и думают, что это хорошо. Это неправда. Хорошие стихи от плохих всегда можно отличить. Возьмите Ахматову — это настоящее. Посмотрите работы французского скульптора Антуана Бурделя, и вы узнаете, что это такое.

Для меня есть абсолютные вещи. У меня есть свое отношение к форме, пространству, ко всему, что делаешь. И это служит неким критерием для жизни.



Когда вам было легче писать, когда были молодым художником или сейчас?

Одинаково тяжело. В этом процессе много затрат самого себя. На самом деле это всегда очень большая работа. Просто мы к ней относимся по-разному. Ты об этом не знаешь, когда ты начинаешь или заканчиваешь картину, можешь думать о том плохо или хорошо, то, что ты сделал. Во время процесса тебя как бы нет, просто есть некое поле, в котором ты действуешь. Мыслей нет. Как только задумаешься – будет непорядок. Я не могу сказать: «Я чудесно написал». Ты должен придумать какую-то историю и потом «вытащить» это на холст. Когда ты работаешь, этого не замечаешь. Есть только «до» и «после». А потом ты уже думаешь, а что я сделал?

Повторяю, это большой труд. На три щелчка ничего не сделаешь. Всему надо сначала много учиться и много вложить в свой конечный результат.

Вам никто не говорил, что некоторые ваши работы по стилистике и атмосфере вызывают ассоциации с художником-мультипликатором Юрием Норштейном?

Нет, никто не говорил, и  никогда об этом не думал. Это неожиданно для меня. Я с ним хорошо знаком. Всегда его любил и очень хорошо отношусь к нему как к художнику и к его жене Франческе Ярбусовой, тоже очень талантливой художнице. Они с ним работают в творческом тандеме.

Во все времена были произведения художников, которые не вписывались в общепринятые стандарты, вызывали споры, а потом признавались шедеврами, как «Черный квадрат» Малевича.

Вообще «Черный квадрат» Малевича – это отдельная форма жизни, это про другое. Это форма изложения истины. Это к искусству не имеет отношения, это манифест. Манифест про жизнь – он так решил. Эта вещь не обсуждается с точки зрения творчества, а только с позиций философии. Это декларация, его кредо. Нравится-не нравится – все равно. Это не Пинтуриккио. Эта картина не имеет отношения к тому, чем я занимаюсь.








На вашей выставке будут также представлены ваши стихи. Давно вы их пишите? О чем они?

Я пишу и делаю только о том, что я проживаю в жизни. Придумывать картинку я умею легко, это вещь несложная. Можно придумать заумную вещь со сложным формообразованием, которая будет никому непонятна. Я это давно прошел. В 18-20 лет я занимался всяким заумным творчеством. У меня были тогда в фаворе такие ребята, как Сикейрос, Ороско, Дали мне тогда нравился. Мне это сейчас не интересно. Интересна сама жизнь – я это точно знаю. Из жизни можно взять абсолютно все. Я по-настоящему люблю этот мир! Люблю красивых женщин, хорошие напитки, хорошие сигареты. В жизни так много всего интересного для меня.

Выставка открывается в юбилейную для вас дату – 65-летие. Это определенный рубеж в жизни и творчестве. Можете назвать какие-то ключевые события или поворотные моменты в своей жизни.

В 2014 году мне поставили сердечный клапан. Потом у меня случился инсульт. Я не мог говорить, двигаться. Я думал, что уже никогда не смогу рисовать и вообще нормально жить. Понимаете мое состояние? Но жена меня выходила и поставила на ноги. Остались проблемы с памятью, я стал плохо говорить. Попробовал писать – рука работает как автомат. И я стал работать. Было очень тяжело. Без памяти художнику очень плохо работать. Ваш багаж памяти содержит очень много всего, начиная от истории искусств и жизни, которую я прожил. Без этого багажа, как вы будете работать и писать картины? Невозможно. Мне надо было что-то сделать. Я начал делать вещи про себя и про то, как это есть. И они стали получаться. И потом уже, наверное, в 2015 году я решил, что мне нужна какая-то история про жизнь. И я подумал, смогу ли я еще раз сделать одну последнюю выставку?  Это дало мне толчок, стимул. Я сказал себе, что смогу это сделать. И стал работать. И с 2016 года я понял, что все получится точно. Мне поможет моя любимая жена. И я ее написал. Татьяна помогла сделать книгу.  Без этой  истории, может быть, и не было этой выставки. Но это сделано! Это меня вдохновляет. Это может быть будет для моих друзей. Я хочу, чтобы люди знали, как я жил и какая это правда: не красиво и не плохо — неважно, а так, как есть. И в этом заключается для меня очень важная вещь.

А какой ваш любимый поэт?

Бродский, Саша Калашников, которого сейчас уже нет. Ахматова, Наум Олев (на его стихи написано много песен). Хороших поэтов я люблю.

Книжка любимая или персонаж?

Много лет, начиная с 14-ти, настольной книгой была «Мастер и Маргарита», неоднократно перечитывал. Когда-то очень любил Джека Лондона. Астафьев, конечно. В свое время просто балдел от Стругацких. В 18 лет прочитал всего Брэдбери. А сейчас после болезни, к сожалению,  вообще ничего читать не могу. Раньше с удовольствием читал Пелевина, а теперь перестал нравиться. И, конечно же, Ремарк и Хемингуэй. Обожаю Сергея Довлатова, читаешь его книги и понимаешь о чем это. Я знал, что его талант со временем оценят по достоинству, и оказался прав.

Как вы относитесь к музыке?

К хорошей музыке отлично отношусь. Начиная от барокко, Бах, Моцарт, Led Zeppelin, Pink Floyd и даже группы «Алиса» и «ДДТ».

А вы пишете картины под музыку?

Конечно.

Дмитрий, вы фартовый человек? Я имею в виду пижонскую татуировку, прикид и вообще ваш стиль жизни. Вы внешне чем-то напоминаете такого бывалого моряка.

Наверное, это правда. На моем теле много изъянов. Я был портовым грузчиком, ходил на яхте, прошел под парусом Баренцево и Белое море. Я встречался с нехорошими людьми. Я фартовый человек, потому что я дожил до 65 лет. Никто меня не убил, а причин к тому было много. Наверное, для моих современников я фартовый человек: такую выставку делать в хорошей галерее, с новой книжкой – это все не просто так. 

В завершении нашей приятной беседы хотим сказать, что очень рады знакомству с вами. Не сомневаемся, что ваша юбилейная выставка пройдет на высоте. Желаем, чтобы вы всегда были в восходящем потоке! До встречи на выставке.


Фото: Елена Новикова; из архива художника

Поделиться