Выставка «Генеральная репетиция» предлагает поразмыслить о роли куратора в современном искусстве.
Фото: mmoma.ru
Московский музей современного искусства представил «второй акт» своего экспериментального проекта «Генеральная репетиция». Те же работы Энди Уорхола, Джеффа Кунса, Альберто Джакометти, Герхарда Рихтера и других представителей искусства второй половины XX – начала XXI века, что мы видели в прошлый раз, заняли новые места в пространстве особняка на Петровке, сообразно прописанным «ролям» в философской пьесе Армена Аванесяна «Метафизика будущего».
«Первый акт» был представлен в конце апреля, и тогда сюжетной основой стала «Чайка». На втором этаже музея разместились экспонаты, выступившие в образах чеховских персонажей, а третий этаж превратился в закулисье, где ждали «актеры труппы», не задействованные в представлении. Теперь некоторые из них «вышли на сцену» в «Метафизике будущего», а отыгравшие свое произведения, наоборот, отправились за кулисы.
Там, однако, они тоже сгруппированы не случайно. Залы называются «Вымыслы», «Рекурсии», «Вещи в гневе», «Флюиды» и так далее. А работы, следовательно, призваны отразить заданную тему. Где-то тематическая связь — явная, лежащая на поверхности, где-то зрителю придется изрядно поломать голову, чтобы понять, как соотносятся друг с другом произведения, контрастные и эстетически, и идейно. Но везде главная сложность — разобраться, что этим сопоставлением хотели сказать кураторы.
Например, ранняя скульптура Джеффа Кунса «Друг на друге» (1988), изображающая пирамиду из мультяшных героев, расположена в зале «Навязчивые образы». И здесь же — «Хорошая проблема (Вампирша)» Урса Фишера (2013), основанная на кадре из хоррора «Невеста Дракулы». Вроде бы идея понятна: оба художника исследуют эволюцию персонажей масскульта, ищут грань между китчем и высоким искусством. Но помогает ли эта параллель глубже понять замысел каждого? Вопрос.
Или взять зал «Перевоплощения». Здесь, разумеется, галерея маскарадных образов Владислава Мамышева-Монро, «Безымянный кадр из фильма № 25» Синди Шерман (в своей самой известной серии автопортретов художница воссоздает эстетику черно-белой киноклассики), а также пародии Юрия Альберта на Энди Уорхола, Роя Лихтенштейна и других лидеров поп-арта (цикл «Я не...»).
Вроде бы бесспорная концепция, вполне достойная отдельной экспозиции, но в рамках более крупного целого она выглядит, скорее, сиюминутной игрой в «найди общее», нежели цельным художественным высказыванием. Излишне говорить, что столь же условной и искусственной оказывается сама «пьеса» на втором этаже — последовательность абстрактных философских диалогов, иллюстрированных произведениями живописи, скульптуры, видеоарта.
В конечном счете, главная литературная параллель здесь — вовсе не пьесы Чехова и Аванесяна, а «Игра в бисер» Германа Гессе. Нанизывая художественные образы на эфемерную идейную нить, варьируя их последовательность и образуя тем самым новые смысловые связи, команда кураторов вовлекает зрителя в интеллектуальную забаву. И, вместе с тем, ставит глобальный вопрос о распределении ролей — не актерских, а, скорее, «режиссерских» — в экспозициях современного искусства.
«Кураторскими» проектами, где концепция отборщика доминирует над собственно произведениями искусства, сегодня никого не удивишь. Любая биеннале — такова. Но «Генеральная репетиция» доводит тенденцию до кульминации и абсурда одновременно. Абсолютизирует внешнюю «драматургию» — и тут же обесценивает ее. Зрителю будто играючи демонстрируют, что можно разместить работы так, а можно — эдак.
И вроде смыслы получаются каждый раз новые, но проходит пара месяцев — и навязанные концепции исчезают, смываются временем, а сами произведения — остаются...