* * * 
Те обстоятельства произошедшей в небе над Смоленском трагедии, о которых официально сообщено, позволяют с высокой долей вероятности говорить о том, что определяющим в авиакатастрофе был человеческий фактор. Видимость, очевидно, была, судя по всему, крайне плохая. Соответственно, экипажу самолета предлагалось приземлиться либо в Минске, либо в Москве, ведь аэродром, на котором должен был садиться лайнер президента Польши, судя по всему, был военным и не имел современной навигационной аппаратуры. Тем не менее, летчиками было принято решение садиться в условиях плохой видимости, что и привело к катастрофе. 

Конечно, удивительно, что, действительно, самое уязвимое время в полете самолета, это состояние посадки. Во всех информационных сообщениях было сказано, что жители окрестных деревень сообщали о том, что самолет 4 раза собирался заходить на посадку, и у него это не получалось. То есть, действительно, можно говорить о самонадеянности экипажа. Видимо, если так всё и было, как сообщается, то действительно есть вопросы, почему люди так надеялись на свою профессиональную подготовку. 
* * * 
Теперь вопрос, который касается российско-польских отношений. Конечно же, я не думаю, что есть основания говорить о том, что они из-за этой трагедии могут испортиться. Потому что здесь можно говорить о мрачном каком-то символизме, о какой-то трагической символике, о заколдованном месте, в котором случаются такие ужасные вещи. Но на уровне политической рациональности нельзя говорить о злой воле России или российского руководства. Так же, как и о чем-то ином. Наоборот, российское руководство, и лично президент России Дмитрий Медведев, собиралось сделать ряд заявлений, которые принципиально могли повлиять на улучшение российско-польских отношения. Возможно, что такие заявления еще будут сделаны. И это приведет к взаимопониманию и, может быть, взаимному прощению. 

Что теперь принципиально важно, с точки зрения польской политики, – это расклад внутри Польши. Как известно, братья Качиньские были известны своими достаточно проамериканскими симпатиями. Лех Качиньский был известным сторонником установки элементов ПРО в Польше. Он совершенно не возражал против установки американского радара на территории возглавляемой им страны. При этом он был последовательным консерватором, католическим консерватором, то есть выступал за приоритет традиционных семейных ценностей, против меньшинств и так далее. Кроме того, он способствовал повышению значимости социальной роли Католической церкви. В этом смысле Польше, с учетом того, что в разбившемся самолете президент Польши был не один, а вез с собой значительную часть симпатизировавшего его позиции и поддерживающего его польского политического класса, теперь предстоит пережить масштабную ротацию элит. Речь идет, например, о том, каковы перспективы стать президентом, скажем, того же у нынешнего премьера страны Дональда Туска. Он считается не проамериканским, а проевропейским политиком, вполне лояльно относящимся к России. И у него, как мне представляется, достаточно высокий уровень популярности для того, чтобы он мог претендовать на президентство.

Андрей Окара 

Russian Journal