Враги — ходовой товар. Особенно в кризис

Для власти (кстати, не только российской) враждебное окружение, тем более в кризисные времена, может быть предпочтительнее дружеского. В кольце врагов властям свободнее, радостнее дышится…

Известна старая формула: скажи мне, кто твой друг, — ну, и так далее. С точки зрения формальной логики то же можно отнести и к врагу. Но у логики политической свои законы. Для власти (кстати, не только российской) враждебное окружение, тем более в кризисные времена, может быть предпочтительнее дружеского. В кольце врагов властям свободнее, радостнее дышится — есть оправдание и для очередных «временных трудностей», и для репрессий против «агентов влияния» и прочих «пятых колонн». Да и для сплачивания нации в дружную однопартийную семью любой враг только в помощь. Иногда даже с поверженным врагом трудно расстаться. В недавнюю годовщину пятидневной войны аналитики гадали: грядет ли ее римейк или обойдемся только поминанием войны прошлогодней? 

На самом деле нам только кажется, что война закончилась. Если послушать «начальников нашей Родины», угрюмо вещающих с мест то ли недавних, то ли будущих сражений, «покой нам только снится». Война у нас, как обычно, не только вчера, но, не ровен час, и завтра. Вы спросите, с кем? Резонный вопрос, ибо масштабы нашего «вечного боя» постоянно разрастаются.

Судите сами. Для начала нам показывают, как Верховный главнокомандующий лично инспектирует обмундирование только что сформированных частей российских «Эдельвейсов» — горных стрелков, готовящихся к броскам через неведомые перевалы: то ли кавказские, то ли гималайские, то ли альпийские. Вслед за этим, дождавшись годовщины предыдущей войны, президент подписывает новый Закон об обороне, позволяющий ему лично направлять российские войска за пределы наших границ для «обороны» Отечества (представленного обладателями российских паспортов и уже находящимися за рубежом российскими военнослужащими). Имеются ли под ними в виду военные моряки-севастопольцы, а с ними заодно и остальные крымчане, истинные православные под Ровно или предприниматель Виктор Бут в таиландской тюрьме, поди догадайся. 

Премьер вслед за ним отправляется рыть траншеи в Сухуми и обещает, несмотря на кризисные времена, не пожалеть полмиллиарда рублей на обустройство абхазо-грузинской границы. Не меньшие суммы дарит наше правительство и ставшей для нас братской с прошлого года Никарагуа — для укрепления ее границы с враждебным, видимо, не только ей, но и нам, Гондурасом. Но и, не дожидаясь позволения президента, виртуальная «оборона Отечества» уже выходит за пределы наших границ и даже «принужденного к миру» Кавказа. Российский батальон, а «в нагрузку» к нему и новая российская военная база, размещаются в Киргизии — то ли оборонять там Россию от Китая, то ли Киргизию от соседей-узбеков, то ли «делать козу» американцам, с которыми мы одновременно союзничаем в войне против талибов. 

Правда, толкаться с американцами только в собственном советском «подбрюшье» недостойно «поднявшейся с колен» России. Если уж сотрудничать с США на равных, как мы требуем от Обамы, то и враждовать, как было положено в советские времена. И вот наши «белые лебеди» (слава богу, без ядерного снаряжения) тянутся за океан в Латинскую Америку, а наши атомные подлодки плавают у американского побережья. При этом вопреки своему стратегическому предназначению они и не стараются скрыться от обнаружения. Скорее наоборот, наши флотоводцы и их начальники, похоже, обиделись бы на американцев, если бы те не заметили наших «канонерок».

Игра в «морской бой» даже на газетной бумаге затягивает. И вот уже очередной командующий нашими стратегическими войсками грозно сообщает прессе, что вслед за американцами мы будем создавать свой суверенный противоракетный космический «щит». Он же и «меч», поскольку в его задачи будет входить не только оборона своей территории, но и «нанесение адекватных ударов» по нашему (тут генерал на секунду запнулся, убоявшись не положенного ему по чину слова «противник») «партнеру». 

Во всей этой словесно-телевизионной паранойе присутствует пусть и примитивная, но логика. Что из того, что не только наши «партнеры», но и мы сами знаем, что с американцами в чисто военной области ни по затратам, ни по технологическому уровню нам не тягаться? что советским «Тополям» давно уже место только на Плющихе? что российская «Булава» годится только на то, чтобы, молотя ею себя по лбу, мы производили звон на весь свет? Если нужен враг, то уж в его поиске мы точно за ценой не постоим.

Правда, чтобы выглядеть и звучать убедительно, врагов надо выбирать с толком. У Советского Союза в его лучшие времена во врагах числился чуть не весь свет — от Вашингтона до Пекина, не считая мелочи вроде внешних и внутренних сионистов, буржуазных националистов и «вражеских голосов», — в общем, вся «мировая закулиса». У постсоветской России, увы, труба пониже, соответственно, и «закулиса» пожиже — в основном из ближнего зарубежья. Если сложить итоги путинской десятилетки, не забыв и вклад ныне правящего президента, то урожай врагов на полях наших соседей явно выше мировых стандартов. От балтийских берегов через Черноморское побережье и Кавказ до каракумских песков протянулась охватывающая суверенную Россию «дуга нестабильности», тот самый «санитарный кордон», разомкнуть который многие десятилетия стремилась и сталинская, и хрущевская, и брежневская дипломатия. Никакому злонамеренному Бжезинскому не удалось бы добиться такого блестящего результата — ухудшения, ослабления или обострения отношений Кремля и с прибалтами, и с бывшими союзниками по Варшавскому договору, и с единокровной Украиной, и с многовековым православным «наместником» России на мусульманском Кавказе — Грузией. Да и с остающимися как бы лояльными «партнерами» России на постсоветском пространстве — от Белоруссии и Молдовы до среднеазиатов — дела немногим лучше.  

Конечно, с «ближними» врагами дело иметь сподручнее — безопаснее, да и набор болевых приемов куда как разнообразнее. Одним перекрывается газовая заслонка, другим таможенная граница, к третьим залетают неопознанные летательные объекты. Конечно, даже худая «винная», «газовая», «молочная» война лучше, чем добрая ядерная. Правда, как показал прошлый год, и «боржомная» война может перерасти в полномасштабное танковое сражение со вполне реальными жертвами. Получается, что всем сестрам и бывшим братьям по серьгам, а кое-кому и по сусалам. Кому санитарный врач, а кому ультиматум. 

В последнее время именно на этот жанр общения с не устраивающим наших вождей окружающим миром переходят Кремль и Белый дом (российский). Грузии предложено незамедлительно подписать соглашения о неприменении силы с Абхазией и Южной Осетией (тем самым признав их отделение) и дано понять, что ей нечего ждать перемен в отношениях с Россией, пока она не сместит не устраивающего Москву президента. Следом за Тбилиси «черную метку» с перечнем российских претензий к антирусскому курсу своего нынешнего руководства получил и Киев. И вновь условием того, чтобы Москва сменила гнев на милость, объявляется желательная смена национального лидера. Непонятно, чего в этих филиппиках больше — «самонадеянности силы», в которой обвинял свой Белый дом во время Вьетнамской войны сенатор Фулбрайт, или непонимания того, что не только поступки, но и слова государственных деятелей имеют вес и могут вызывать последствия, нередко обратные желаемым. В случае с Украиной, кстати, ненавистный Кремлю Ющенко уже имел основания поблагодарить Москву за свое избрание после того, как наш тогдашний президент упрямо поздравлял с успехом Януковича. 

Не обойдено вниманием и более дальнее зарубежье. Сообщив нам, что, как выяснилось, совокупный Запад вовсе не монолит, Путин порекомендовал более близкому нам европейскому Западу посмелее освобождаться от равнения на более дикий и имперский — американский. Как видно, в его личной картотеке Америка — с Обамой или без Обамы — все равно проходит по статье скорее противника, чем партнера.

Но если с врагами у нас все более-менее благополучно, то как обстоит дело с друзьями? Этот список, честно говоря, лучше полностью не оглашать. Ну, уже поминавшаяся Никарагуа, ну Уго Чавес... Они все-таки далеко. Ахмадинежад, конечно, поближе, поэтому его поторопились поздравить почти так же быстро, как в свое время Януковича. Да и вообще, нужны ли великой, с трудом помещающейся на карте России еще какие-то друзья или так называемые союзники? Жила же Англия в «блестящей изоляции» в эпоху Пальмерстона, который отчеканил: «У нас нет друзей, есть интересы». 

Похоже, нынешняя «блестящая изоляция» России мало кого в наших верхах беспокоит. Или просто при скверной игре там пробуют делать хорошую мину. Отвечая в Сухуми на политически некорректный вопрос журналиста насчет мирового заговора непризнания Абхазии, премьер в очередной раз сказал, как отрубил: «А я думаю, Абхазии ничьего, кроме российского, признания и не надо». Напомним, речь шла о суверенной территории, которую мы называем независимым государством, что, кстати, и служило формальным оправданием для въезда туда нашего премьера без запроса грузинских виз.

Нас, правда, больше в этой реплике Путина занимает его трактовка не международного статуса Абхазии, а мирового «позиционирования» России. Не надо обращаться к Фрейду, чтобы в словах премьера услышать премьерское (или имперское) и обращенное на самом деле к России, а не к Абхазии: «А нам ничьего ни признания, ни дозволения не требуется. Да и мнения свои, если они не совпадают с нашими, оставляйте при себе. Обойдемся». 

Видимо, и впрямь приняли к руководству афоризм Пальмерстона и будем впредь заботиться не о приобретении друзей, а о защите интересов. Есть лишь пара нюансов: на дворе не XIX век, а XXI, да и нынешняя Россия уже отнюдь не империя, «над которой не заходит солнце». И вопрос насчет интересов: все-таки чьих? Лорд-то ведь имел в виду национальные. 

Андрей Грачев

Новая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе