Там, где Иосиф коз пас

Рождественский репортаж из жизни «русских бедуинов» в Самарии.


Как юный Шимон стал протестовать против «цивилизации», освоил «козий язык» и научился троллить полицейских
«Для меня странно, когда люди чувствуют себя бессильными по отношению к власти».

Братья Шимон и Ицхак выбрали судьбу пастухов, чтобы быть ближе к Богу

© Юлия Меламед

«Ты что, Шимон?! Это же русская газета! Это же как на Марсе!» — говорит Шимону его мама. Он никогда никому не дает интервью и сейчас не хочет. Его надо долго уговаривать…

Марс, если у вас какие-то сомнения, — это Москва. Шимон — это еврейский пастух, который пасет коз в глубине Самарии, спит под открытым небом. «Где вы шили костюм? — В Пaриже. — Это таки далеко от Одессы? — Три тысячи километров. — Смотрите, такая глушь, и как шьют!» В данную секунду сложно сказать, какая точка на планете — центр мира, а какая глушь. Мне сейчас кажется, что просторы Иудеи и Самарии, где на много километров нет «цивилизации», — самый что ни на есть центр, и шьют здесь гораздо лучше. Здесь все очень близко к чему-то очень важному. Не скажу за Париж, а Москва от этого важного таки очень далеко.

Шимон живет как бедуин рядом с бедуинами и арабами. Но ни те ни другие на него уже не нападают. «Арабы и бедуины больше всего боятся поселенцев. А уже на втором месте — армию», — говорит брат Шимона. Арабы называют их «маджнун» (сумасшедшие), а сами себя они называют «ноар гваот» (молодежь холмов). «Ноар гваот» — большие «маджнун». Кто с ними захочет связываться? Эти и сдачи в морду дать не побрезгуют.

«Там, где заборы и камеры, там гораздо больше воруют, нападают, убивают. А нас никто не трогает, хотя здесь ни заборов, ни камер, да еще и Шхем рядом», — говорит Шимон. Сейчас он живет в «караване», крохотной бытовке, но еще недавно жил под открытым небом. Тогда он пас коз на «спорной территории», ни с кем это не согласовывая. В Израиле хуже нет преступления, чем построить на "территориях" новое поселение. Или палатку. Или собачью конуру. Теперь он умудрился вписаться в поселение старое. Так что его не особенно трогают. Выходит, протестовать, бороться за свою землю, демонстрировать свое право на нее таким способом и бегать без воды по 40-градусной жаре от израильской армии не самое главное для Шимона. А что для него самое главное?

Это место совсем рядом со Шхемом — очень недружественном к евреям городом. Когда-то именно здесь Иосиф пас коз. Потом он, ненавидимый старшими братьями, вдруг исчез, а его окровавленную одежду всучили старику отцу в доказательство гибели младшенького. Так хитростью он был продан в Египет. Эту историю все знают. Теперь, после Шестидневной войны, этот район Самарии — Израиль. Когда едешь на машине по петляющей дороге в горах, каждые две минуты мобильный принимает противоречивые эсэмэски от слишком педантичного российского оператора: «Добро пожаловать в Израиль»; «Добро пожаловать в Палестину»; «Добро пожаловать в Израиль» и т.д.

Землей владеет только тот, кто на ней работает. Если ты учишь историю или пишешь программы, ты можешь это и на Луне делать

Шимон — «русский», его семья из России, в доме говорят по-русски, наизусть шпарят отрывки из классики советского кино, горюют по снегу, переживают за российскую политику. В российском паспорте он записан как Шимон Леонидович, а его брат — как Ицхак Давид Ариевич (новое имя отца — Арие). Шимон не похож на соседей-бедуинов. В ешиве он был одним из лучших учеников, запоем читал историю, биохимию и квантовую физику, пока не понял, что пора заниматься чем-то более значимым. Тогда он бросил все и пошел пасти коз: «Ведь землей владеет только тот, кто на ней работает. Если ты учишь историю или пишешь программы, ты можешь это и на Луне делать».

До этого решения у Шимона была пара важных разговоров с родителями и учителями. Из школы его никак не хотели отпускать: он «создавал нужную атмосферу», а родители не торопились снаряжать дитя на такой подвиг. Раввин уговаривал стать большим раввином. «Но история показала, что мало только учиться», — сказал ученик учителю. Раввин уступил быстро: «Я вижу, ты знаешь, что делаешь».

«Мне было тогда 16 лет. Я хотел жить простой жизнью. Такие важные ценности, как скромность, простота, утрачиваются людьми в городе, и они этого даже не чувствуют. Когда ты ешь то, что производишь, когда работаешь на земле, когда близок к природе, когда лучше видишь Творение, ты эти ценности не теряешь. Здесь идеальное место, чтобы служить Богу», — рассказывает Шимон.

Да и родители уговаривали недолго. «Я на его месте сделал бы то же самое, — говорит отец. — У сына есть небольшие крайности, как у каждого подростка. Но Шимон хорошо понимает, что сионизм — вещь практическая. Это для ультраортодоксов все едино: будет Арафат — хорошо, будет ХАМАС — еще лучше, лишь бы разрешили Тору учить. Мы так не думаем».

Подлинные люди и подлинные чувства исчезли еще лет триста тому назад

Шимон очень похож на отца, жившего в Москве до 40 лет. Когда-то тот сам рассуждал похожим образом. Считал, что пальто — это роскошь, и в самые злые холода демонстративно ходил без верхней одежды или накидывал пальто на руку. Так он протестовал против «цивилизации».

Ведь подлинные люди и подлинные чувства исчезли еще лет триста тому назад, а точнее — до Нового времени. Теперь люди ходят на работу, с работы, говорят глупости, произносят слова «демократия», «концепция», «аспирантура», «архетип», и принадлежать этому миру совсем не хочется.

Так в 16 лет Шимон бросил астрофизику, пошел в пастухи и стал учить арабский. Скоро ему 20. Однажды, когда Шимон жил на улице, на него напал араб (это было одно из многочисленных нападений). Специально для таких случаев Шимон старательно учил арабский: в таких конфликтах не должно быть ничего lostintranslation. «Ты с каждым общаешься на его языке», — говорит Шимон. И с козами, за которыми он ухаживает, он говорит по-козьи, я сама слышу, как странными криками он «воспитывает» самого упрямого козла.

С козами, за которыми он ухаживает, он говорит по-козьи, я сама слышу, как странными криками он «воспитывает» самого упрямого козла

Теперь Шимон знает, как кормить коз, какая коза больна, когда сеять пшеницу. А еще он очень преуспел в науке троллить полицейских. Недавно был случай, когда полицейский потребовал у его товарища удостоверение личности, в котором черным по белому было написано «Моше Коэн». «Фамилия?» — для порядку спросил полицейский. «Даниель Липкин», — не моргнув глазом, сказал Моше. «Здесь же написано Моше Коэн», — обалдел полицейский. Моше внимательно посмотрел в свой паспорт, подумал и сказал увереннее: «Здесь написано Даниель Липкин». Группка «детей холмов» быстро смекнула, что к чему, и согласно закивала: «Липкин, Липкин». Пока не довели полицейского до того, что тот бегал спрашивать у своих, что написано, не успокоились. Потому что армия здесь скорее высечет своих, чтобы не раздражать чужих, и это уже что-то знакомое. Армия не трогает бедуинов, а евреев, селящихся рядом, выгоняет, «конфискует» воду, еду и святые книги на Шабат, выкуривает всеми возможными способами.

Теперь, вволю побегав от полиции, Шимон живет относительно спокойно, доит коз, производит молоко и творог. Тут хорошо, высоко и относительно мирно. И даже есть один объект роскоши — маленькая деревянная избушка. Позволить себе дом из дерева здесь может только миллионер. И правда, у хозяина избушки есть еще и собственный самолет.

Законы кашрута по молочным продуктам совсем не сложные. Главное, чтобы те, кто доит коз, были правоверными. Неправоверный не вредитель, просто законы ему до фени. Он левой рукой будет доить, а правой колбасу кушать? Такому нет доверия. А для Шимона и его товарищей, детей холмов, здесь все просто и естественно.

Уговорить дать интервью марсианской газете оказалось непросто. «Как же ты хочешь исправить мир, если не хочешь, чтобы о тебе кто-то знал?» — провоцирует мама. «Чтобы исправить кого-то, сперва надо исправить себя», — парирует 19-летний Шимон.

Непросто, но возможно.

Юлия Меламед

Московские новости

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе