В поисках утраченного салона

«Парижские вечера баронессы Эттинген» в ГМИИ.
Открывшаяся в ГМИИ выставка «Парижские вечера баронессы Эттинген. Руссо, Модильяни, Аполлинер, Сюрваж, Фера» впервые обстоятельно знакомит публику с личностью Элен Эттинген (1875–1950).
Фото: Петр Кассин / Коммерсантъ  


До революции она уехала из России в Париж, где открыла знаменитый салон на Монпарнасе, собиравший самых передовых художников и поэтов, а еще была меценатом, коллекционером и сама занималась творчеством. Рассказывает Игорь Гребельников.


Выставка, объединившая произведения из ГМИИ, ряда парижских музеев, французских и российских частных коллекций, мебель, предметы декора, документы, автографы, по сути, возвращает имя баронессы Элен Эттинген в историю искусства начала ХХ века. Притом отводит ей место яркой героини — художницы, поэта, писательницы, подруги и покровительницы многих художников, в том числе и самых известных. Не то чтобы это совсем уж забытое имя: ее картины не так давно выставлялись в одной парижской галерее, они есть в собраниях парижских музеев, а в 2008 году живопись и графика Эттинген промелькнули на торгах аукционного дома Artcurial, посвященных наследию ее двоюродного брата, русского по происхождению художника-авангардиста Сержа Фера, сделавшего себе имя в Париже. Однако обстоятельного музейного показа ее жизнь удостоилась впервые (кураторы выставки — французский историк искусства Сильви Бюиссон и Алексей Петухов из ГМИИ).

Титул баронессы и немецкая фамилия достались Елене Миончинской, дворянке с польскими корнями, родившейся на территории нынешней Украины, от мужа-немца. Брак продлился всего год, после чего она сначала уезжает в Италию, где завязывает роман с художником Арденго Соффичи, а в 1903 году переезжает в Париж, где воссоединяется со своим двоюродным братом Сергеем Ястребцовым (псевдоним Серж Фера он возьмет позже), обучающимся живописи в Академии Жюлиана. И сразу же оказывается в гуще художественной жизни, причем самой передовой — знакомится с поэтом Гийомом Аполлинером и художниками «Улья». А позже — с Анри Руссо, уже модным и дорогим художником, которому начинает покровительствовать: вместе с братом они приобрели его девять теперь ставших хрестоматийными картин (Элен посвятит Таможеннику множество эссе и две обстоятельные монографии).

В друзьях у баронессы — весь цвет тогдашнего бунтарского искусства: Брак, Пикассо, Грис, Леже, Модильяни, Метсенже, Архипенко. К 1912 году, когда, переселившись в огромную квартиру на бульваре Распай, она откроет там художественный салон, у них с кузеном будет солидная коллекция африканской скульптуры и картин авангардистов (причем и Элен, и Серж тоже уже художники, выставляющиеся на Салоне независимых). В следующем году она выкупает права на ничем не примечательный журнал Soirees de Paris («Парижские вечера») и передает руководство им Аполлинеру, а Серж Фера занимается его художественным разделом. Журнал становится рупором самых актуальных веяний в искусстве и литературе: Элен под псевдонимами Рок Грей и Леонар Пьё публикует в нем свои эссе и стихи — авангардные образчики «графической поэзии». Кстати, среди читателей журнала был и Сергей Щукин: на выставке есть февральский номер «Парижских вечеров» за 1914 год с репродукцией «Субботы» Андре Дерена, как и сама знаменитая картина, которую уже через месяц после публикации приобрел русский коллекционер.

Но все изменилось после революции в России: имения Элен были национализированы, и, лишившись доходов, она была вынуждена закрыть салон (а в 1935 году — съехать с квартиры на бульваре Распай).

Элен по-прежнему много публикуется в журналах (в частности, издает — опять под псевдонимом — автобиографический роман «Замок Красный Став», в котором бесцеремонно мифологизирует допарижский период своей жизни), пишет картины, но уже скорее декоративного, чем экспериментаторского толка — и то сказать, ведь наступила эпоха ар-деко. Данью новым временам и обстоятельствам становится ее неожиданное увлечение рукоделием: художница создает сложно вышитые гладью панно, подушки, накидки, скатерти, а также расписывает вазы, придумывает одежду и мебель. «Мне бы хотелось представить публике передвижной дом, который его изобретатель, художник Анжибу, назвал Дворец Романишель» — так она объясняет свои новые проекты. В ее цветистых, многослойных, старательно вышитых предметах декора для этого воображаемого дома (им на выставке отведен большой зал) нетрудно разглядеть своего рода поиски утраченного времени, воспоминания о знаменитом салоне.

Выставка в ГМИИ и открывается образом дома, уставленного африканскими статуэтками, увешанного картинами Анри Руссо, Леопольда Сюрважа, Сержа Фера, портретами самой Эттинген кисти Жана Метсенже и Амедео Модильяни (картина последнего представлена черно-белой фотографией: местонахождение оригинала неизвестно), ее смелыми абстрактными рисунками. Каждый последующий зал оказывается комнатой, которую населяют уже другие персонажи, но везде ощутимо личное присутствие баронессы — в собственных ли ее работах или в произведениях ее друзей-художников, куда более прославившихся.

Впрочем, упрекать Элен Эттинген в том, что богемная суета, возможно, не оставляла времени для ее собственного оригинального творчества, вряд ли будет справедливо. Если ко всей бурной деятельности баронессы добавить ее многочисленные романы с художниками и разнообразные любовные треугольники, а также бесконечную мифологизацию своей биографии, то выйдет эталонный образ эмансипированной дамы начала ХХ века. Такими были Коко Шанель, маркиза Казати, Тамара де Лемпицка, Зинаида Гиппиус — все они, как и героиня выставки, к собственной жизни относились как к произведению искусства.

Автор
Игорь Гребельников
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе