Общество расколото прямо по центру

От редакции. Кого можно назвать сторонниками прогресса и сторонниками реакции? Существуют ли внутри политической элиты группы, которые можно было бы назвать реакционными? Вокруг каких пунктов политической повестки разворачивается основная борьба сил прогресса и реакции?Своими соображении о прогрессе и реакции с "Русским журналом" поделился Гэри Харт, американский политик, сопредседатель Комиссии по американо-российским отношениям (совместный межпартийный проект демократов и республиканцев); глава Совета за пригодный к жизни мир – неправительственной прогрессистской организации, сосредоточенной на борьбе за безъядерный мир и экологическую безопасность.

* * *

Русский журнал: В предыдущие столетия прогрессивный курс означал борьбу за права человека. Чем сегодня, в XXI веке, характеризуется прогрессивный курс?


Гэри Харт: В США то, что вы называете «прогрессивным курсом», можно отнести к времени вступления на пост президента Франклина Рузвельта в 1932 году. Он был продолжен и во время «великого общества» Джонсона. Эта эпоха подошла к концу в связи с двумя событиями: войной во Вьетнаме и первым нефтяным эмбарго ОПЕК. Оба эти события привели к тому, что американская экономика перестала расти и расширяться. Это, в свою очередь, побудило простых налогоплательщиков, людей среднего достатка, неохотно финансировать социальные программы.


Сворачиванию «прогрессивного курса» способствовал еще один фактор – глобализация. У нас появились серьезные проблемы с занятостью в производственном секторе по причине конкуренции со стороны других стран, в особенности в сталелитейном производстве и автомобилестроении, производстве телевизоров, одежды и так далее. В совокупности эти три фактора привели к окончанию прогрессивной эпохи, которая длилась с 1932 по 1974 год.


Простые налогоплательщики, средние американцы, в значительной мере потеряли желание оплачивать федеральные программы вспомоществования малоимущим и другие правительственные программы. С тех пор, за исключением одного президентского срока Картера и двух сроков Клинтона, мы живем в эпоху консерватизма, которую я не стал бы прямо называть, по вашему выражению, реакционной; просто она отличается от системы высоких налогов федерального правительства. Эту эпоху Америка переживает и ныне.


При президенте Обаме мы могли рассчитывать на возврат к политике восстановления и реформирования программ социального страхования, но мы переживаем тяжелый экономический спад, который не позволил продолжить период господства прогрессивного курса, если не брать в расчет законодательство о здравоохранении.


Сегодня американское правительство разделено, общество расколото прямо по центру, и это разделение не доброкачественное, а злокачественное. Трения и напряженность между демократами и республиканцами, или, пользуясь вашими словами, между прогрессивными и, я бы назвал их, консервативными силами, становятся все более ожесточенными и неблагоприятными для страны.


РЖ: Означает ли рост популярности движения «Чаепитие», что Америку накрывает новая волна реакции как протест против раздувшейся системы социального обеспечения, а также как реакция на излишества успеха прогрессивного курса?


Г.Х.: В Америке всегда существовало политическое меньшинство (порядка 10–20 процентов), которое всегда противодействует внутренней политике правительства. Эти в целом консервативно настроенные граждане зачастую поддерживают иностранные вторжения, например в Афганистан и Ирак, однако при этом последовательно выступают против любого роста государственного вмешательства и его расходов в сфере социальных программ в самой стране. Эта группа несколько активизировалась и увеличилась численно за последние два года, оформившись в виде движения «Чаепитие». Они противодействуют любому росту государственного вмешательства. Прежде всего, они выступают против роста налогообложения и государственного регулирования.


Мне кажется, значительную роль сыграл также подъем консервативных СМИ, в первую очередь сети Фокса и Мердока. Посредством этих медийных «кормушек» людей круглые сутки подпитывают мнениями, комментаторы по радио, по телевидению и в печатных СМИ пытаются насаждать им негативное отношение к социальным проблемам. Если честно, их стало больше из-за спада в экономике.


Будь у нашей страны все в порядке (4–5% безработицы, например, а у людей достаток и надежда на будущее), движение «Чаепитие» было бы существенно менее заметным. Все зависит от того, как живется людям среднего достатка. Когда у них все в порядке с работой и доходами, они становятся щедрее к бедным и престарелым.


Несмотря на свои громогласные возражения против правительственных программ, «сердитые граждане» вовсе не заинтересованы в отказе от программ социального страхования и бесплатной медицинской помощи престарелым. Люди не хотят возвращать своих престарелых родственников назад домой, а ведь именно к этому сводится весь вопрос. Когда наступает время принятия решений и перед ними встает этот выбор, – ясное дело, большинство американцев выступает за социальное страхование и поддержку престарелых, они вовсе не хотят назад в 1920-е годы. Это все вопрос экономики, а не политики.


РЖ: Можно ли сегодня назвать идею создания структур глобального правительства прогрессивной? Является ли, по вашему мнению, гуманитарная интервенция, как одно из средств в распоряжении глобального правительства, прогрессивной идеей?


Г.Х.: Я размышлял об этой проблеме во многих своих статьях и книгах. Мне кажется, что демократическим и даже недо-демократическим правительствам надо будет все больше взаимодействовать друг с другом по целому ряду вопросов в связи с наступлением новых реалий XXI века. Я не стал бы обязательно называть это прогрессивным или глобальным правительством, но нам всем придется все больше сотрудничать по самым разным вопросам. США и Россия сотрудничают по вопросам борьбы с терроризмом. Странам, потребляющим и импортирующим нефть, надо будет еще теснее сотрудничать в целях сохранения мировых запасов нефти – не только США и ее сателлитам, но и другим государствам, зависящим от поставок нефти из Персидского залива и других регионов.


У нас появится своего рода «сетевое правительство», но это не обязательно означает создание новых институтов. Это, скорее, станет неким сетевым взаимодействием с использованием современных коммуникационных технологий обмена данными. Это будет сделано с целью обмена информацией.


Нам предстоит более интенсивно сотрудничать в борьбе против распространения оружия массового уничтожения. Есть довольно обширный список вопросов, не относящихся к военной сфере, которые представляют угрозу для многих стран сразу. Системы общественного здравоохранения множества государств соединятся в сети взаимодействия ради предотвращения пандемий. Перемена климата тоже относится к таким вопросам, и в этой сфере нам предстоит более интенсивное сотрудничество.


Двадцать первый век сильно отличается от двадцатого тем, что выявилось множество совместных интересов, которые могут быть реализованы посредством сетевого взаимодействия правительств разных стран. Можно назвать это эпохой глобального правительства, и, возможно, таковое и возникнет в итоге. Мы пока не знаем, придется ли нам заново пройти опыт 1945–1947 годов, когда были созданы все существующие международные институты. Я не знаю, приведет ли это расширенное взаимодействие к возникновению совершенно новых международных организаций или нет.


Беседовала Юлия Нетесова


Russian Journal


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе