Виноградная революция

Выборы, результаты которых чудесным образом «украли», массовые беспорядки, а потом захват органов госвласти «несогласными» — обычный сценарий очередной «цветочно-фруктовой» революции. Однако в Молдавии его так и не удалось реализовать.

После того как Коммунистическая партия Молдавии одержала победу на парламентских выборах, обеспечив себе большинство, необходимое для изменения Конституции и избрания своего кандидата президентом страны, в Кишиневе начались акции протеста. Власти обвинили оппозицию в попытке государственного переворота, задуманного в интересах соседней Румынии. 


«Рука Бухареста»

Как заявил в интервью «Профилю» президент Института национальной стратегии Станислав Белковский, «рука Бухареста — это миф, необходимый президенту Молдавии для того, чтобы объединить своих сторонников против внешнего врага, ведь попытки перевести стрелки на врага внутреннего привели бы к расколу молдавского общества». Однако именно румынский флаг вместе с флагом Европейского союза был поднят над зданием президентской администрации после его захвата сторонниками оппозиции. Может быть, Румыния напрямую и не замешана в кишиневских беспорядках, однако почву для них она готовила давно. Бухарест финансировал деятельность оппозиционных СМИ и неправительственных организаций, проводил активную кампанию по выдаче румынских паспортов гражданам Молдавии. В результате из 4 млн молдаван 1,5 млн имеют двойное гражданство. А к 2015 году румынские паспорта будут уже у 90% молдавского населения, и, как мы знаем по опыту Абхазии и Южной Осетии, это, безусловно, отразится на политике государства. О роли Румынии в кишиневских событиях говорят и неожиданно жесткие шаги Владимира Воронина, который объявил румынского посла персоной нон грата и ввел между странами визовый режим. 

  Бессмысленно также отрицать заинтересованность Бухареста в возвращении принадлежавших ему когда-то земель. Чего стоит, например, заявление президента Траяна Бэсеску о том, что такого государства, как Молдавия, не существует, а «есть лишь две Румынии». Неслучайно в Бухаресте отказываются заключить с Кишиневом базовое политическое соглашение, которое сделало бы невозможным объединение с Молдавией, и называют мирный договор 1947 года, узаконивший разделение Румынии, «исторической фальсификацией». В 2006 году румынский президент пытался убедить своего молдавского коллегу в преимуществах интеграции, которая позволила бы Кишиневу войти в Евросоюз, не прилагая к этому никаких усилий, однако Воронин отказался пожертвовать независимостью государства ради его европейского будущего. 

  Цена интеграции

  Конечно, с экономической точки зрения объединение с нищей Молдавией Бухаресту невыгодно. По словам румынских экономистов, интеграция обойдется стране как минимум в 25 млрд евро. Однако, как отмечает Белковский, «если бы Западная Германия руководствовалась лишь прагматичными соображениями, она никогда бы не объединилась с Восточной. К процессу интеграции следует подходить с политической, историко-культурной, а не с экономической точки зрения. Воссоединение румынского этноса дало бы колоссальный импульс для развития страны и стало бы настоящей геополитической победой». 

  Действительно, в результате объединения с Молдавией Румыния превратилась бы в крупнейшее государство Юго-Восточной Европы, которое могло бы претендовать на роль регионального лидера. Кроме того, присоединение нескольких миллионов молдаван уменьшило бы в процентном отношении количество этнических меньшинств и позволило бы говорить о формировании «национального государства». С другой стороны, воссоединение земель, которые когда-то составляли Молдавское княжество, скорее всего, привело бы к конфликту между румынскими властями и политической элитой в Яссах и Кишиневе, требующей культурной автономии. 

  Нельзя сбрасывать со счетов и интеграцию в рамках Евросоюза. В Брюсселе давно уже отмечают тенденцию к формированию «еврорегионов», и, по мнению румынских политологов, после вступления в ЕС Киева и Кишинева одним из таких регионов могла бы стать «Великая Румыния», включающая собственно Румынию, Молдавию, часть Одесской и Черновицкой областей. 

  Тем более что Молдавию и Румынию связывает общее прошлое. В 1812 году Бессарабия, которая входила до этого в состав Молдавского княжества, была присоединена к Российской империи. Однако после Октябрьской революции и обретения независимости она тут же приняла решение об объединении с Румынией. По пакту Молотова—Риббентропа бессарабские земли вновь перешли под власть Москвы, была образована Молдавская ССР. Крушение Советского Союза, в результате которого возникло независимое государство Молдова, вновь поставило вопрос о возрождении «Великой Румынии». 

  Временное явление  

  Кстати, первый молдавский президент, Мирча Снегур, утверждал, что государственность Молдавии — «явление временное», поскольку «рано или поздно румыны по обе стороны Прута объединят священные земли, оккупированные когда-то Советами». В 1996 году он предложил сделать румынский государственным языком Молдавии, однако парламент это предложение отверг, обвинив президента в том, что он потакает экспансионистской политике Бухареста. 

  На какое-то время разговоры об объединении стихли, поскольку «унионисты» рассчитывали, что Молдавию примут в ЕС и НАТО и проблема румынского этноса решится сама собой, однако, когда стало очевидно, что в этих структурах Кишинев никто не ждет, в молдавской элите вновь приобрел популярность лозунг «единого государства». «С точки зрения национально-культурной идентичности различия между румынами и молдаванами весьма невелики, — считает Белковский, — а различия между румынским и молдавским языками и вовсе отсутствуют». 

  Впрочем, как это часто бывает, планы элиты не во всем совпадают с планами народа: 40% населения Молдавии составляют русскоязычные граждане, а 60% видят в Москве главного стратегического партнера своей страны. Бизнес также не хочет терять свой главный рынок сбыта — Россию. Достаточно вспомнить, как отразилась на экономическом положении Молдавии так называемая винная война, разразившаяся в результате российского эмбарго на экспорт молдавских вин. И главное, Кишинев совершенно не заинтересован в том, чтобы навсегда похоронить надежды на возвращение Приднестровья, где сосредоточена львиная доля промышленности Молдавской Республики. 

  Как отметил в интервью «Профилю» заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин, «события в Кишиневе дали серьезный козырь в руки тем политикам Приднестровья, которые выступают против сближения с Молдавией. Теперь они с полным основанием могут заявить российским переговорщикам: «Куда вы нас толкаете? Мы не желаем подчиняться Бухаресту, ведь в 90-е годы именно разговоры о «румынском пути» спровоцировали приднестровский конфликт». 

  «Цветной» переворот? 

  Роль Румынии как главного спонсора и вдохновителя молдавской оппозиции заставила многих экспертов сравнивать события в Кишиневе с «цветными революциями» на постсоветском пространстве. «Выступления в Молдавии, — говорит Белковский, — мало чем отличаются от «революции роз» или «оранжевой революции». Причины у этих событий одни и те же: кризис власти, которая неспособна предложить стратегическую модель развития страны. Однако в Киеве и Тбилиси были лидеры, готовые идти до конца, а в Кишиневе таких лидеров не оказалось». Не было в Молдавии и протестов, проходивших в течение нескольких недель, не было негативной оценки выборов со стороны западных наблюдателей (Совет Европы и ОБСЕ признали их результаты легитимными), не существовало и боевой молодежной организации вроде «Кмары» или «Поры». 

  Хотя молодежь в кишиневских событиях играла, конечно, ключевую роль. «Я бы не стал называть это антикоммунистическим движением, — заявляет профессор университета Джона Хопкинса Кэррол Патерсон. — Это не противостояние властей и оппозиции. Это борьба отцов и детей». «Молдавия как запечатанный кувшин, — вторит ему молдавский театральный режиссер Михай Фусу, — а молодежи хочется быть ближе к Европе». Любопытно, что вывести людей на центральную площадь Кишинева помогли текстовые сообщения в социальных сетях Facebook и Twitter. Вот что рассказала в своем блоге лидер проекта ThinkMoldova, выдворенная из России журналистка Наталья Морарь: «Шесть людей, 10 минут на мозговой штурм и принятие решений, несколько часов на распространение информации через сети, Facebook, блоги, SMS-сообщения и электронную почту. И на улицы вышли 15 000 молодых людей!»

  «Все помнят удавшиеся поствыборные революции в Грузии и на Украине, — говорит Жарихин, — однако забывают о выступлениях в Армении и Азербайджане, которые не завершились успехом только благодаря жестким действиям властей». Президент Воронин до последнего момента старался избежать силового решения. В 1989 году, будучи министром внутренних дел Молдавской ССР, он отдал приказ о жестком подавлении акции протеста у здания МВД и впоследствии называл этот день одним из самых черных дней в своей жизни. Именно сомнения главы государства объясняют растерянность силовых структур в первый день выступлений. После захвата зданий парламента и президентской администрации стало очевидно, что дальше медлить нельзя, и Воронин справился со своими эмоциями и отдал приказ о разгоне демонстрации. Некоторые эксперты убеждены, что это решение позволило ему предотвратить «цветной» переворот, который вполне мог бы произойти в Молдавии, несмотря на теплые отношения действующего президента с западными странами. «Шеварднадзе и Кучма, так же как и Воронин, были лидерами, ориентирующимися на Запад и лишь изредка делающими реверансы в адрес России, — отмечает Белковский. — Однако это не помогло им в борьбе с собственными элитами. Поражение они, конечно же, свалили на коварные западные страны, но на самом деле у них просто не хватило решимости и воли».

Александр Терентьев

Профиль
Поделиться
Комментировать