15 декабря 1994 года в своем родном Харькове умер поэт Борис Алексеевич Чичибабин.
Ирина Бутыльская и Борис Чичибабин в парке "Кузьминки". Москва, 1992 год.
Фото: Из личного архива Дмитрия Шеварова
Ровно за три года до этого злым своеволием был разрушен Советский Союз. Чичибабин стал первым из поэтов, кто оплакал внезапно ушедшую из-под ног родную страну. Его стихотворение "Плач по утраченной Родине" в доинтернетную эпоху ходило в списках, его переписывали в дневники и посылали друг другу в письмах.
В российских СМИ сообщение об уходе Бориса Чичибабина появилось только через неделю. На прощание с поэтом в Харьков удалось прорваться всего лишь нескольким его московским друзьям. Среди них были философ Григорий Померанц и сценарист Ирина Бутыльская.
На обратном пути из Харькова в стылом вагоне коченеющими пальцами Ирина написала в своем дневнике о том, что она пережила на прощании с Борисом Алексеевичем, о чем ей думалось тогда.
Вот эти страницы из тетради Ирины: "Эра песен и песенок - светлых, щемящих, спасительных, будораживших - прошла. Настала эра молитв. Исповедей безмолвных. Одиноких тернистых путей.
- Кончусь, останусь жив ли, -
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.
Строками этими, выдохнутыми когда-то 23-летним Борисом в неволе, открывалась панихида по последнему русскому Поэту века. Не суетились ни теле-, ни кинооператоры. Не мелькали лица именитых собратьев по "цеху". Никто ничего не запрещал. Нескладные - будто путающиеся мысли вслух - слова внезапной разлуки, благодарности, воспоминаний не годились в "речи". В траурном многолюдье смешались бывшие политзэки, священник и певчие, философ Григорий Померанц и служащие трамвайно-троллейбусного парка, где, "свое дневное отработав за ради скудного куска", провел большую часть жизни Поэт.
...Помню, как год назад на вернисаж московских и харьковских художников в Музее Ленина на Красной площади прибыл сам посол Украины. После торжественной речи, славившей "независимость наших молодых государств", он предоставил слово Поэту: "Зараз перед вами пан Чичибабин..."
Поэт долго молчал. За окнами кружился тихий снежок, заметая знакомую с детства картинку Букваря, падая на Лобное место и истертые камни площади...
Из века в век, из рода в род
венцы ее племен
Бог собирал в один народ,
но божий враг силен...
Как ветром выдуло из зала посла, едва поэт начал читать.
...Возвращаюсь в Москву. Поезд тронулся, оставив позади прощание в обжигающе морозном воздухе, в котором слабели голоса, мгновенно съеживались живые цветы...
"Граница!" - чей-то возбужденно-испуганный вскрик, и поезд встал как вкопанный. В заплеванном леднике вагона чуть сереет рассвет.
Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась..."
Поминальная молитва
Плач по утраченной Родине
Судьбе не крикнешь: "Чур-чура,
не мне держать ответ!"
Что было родиной вчера,
того сегодня нет.
Я плачу в мире не о той,
которую не зря
назвали, споря с немотой,
империею зла,
но о другой, стовековой,
чей звон в душе снежист,
всегда грядущей, за кого
мы отдавали жизнь.
С мороза душу в адский жар
впихнули голышом:
я с родины не уезжал -
за что ж ее лишен?
Какой нас дьявол ввел в соблазн,
и мы-то кто при нем?
Но в мире нет ее пространств
и нет ее времен.
Исчезла вдруг с лица земли
тайком в один из дней,
а мы, как надо, не смогли
и попрощаться с ней.
Что больше нет ее, понять
живому не дано:
ведь родина - она как мать,
она и мы - одно...
Ее судили стар и мал,
и барды, и князья,
но, проклиная, каждый знал,
что без нее нельзя.
И тот, кто клял, душою креп
и прозревал вину,
и рад был украинский хлеб
молдавскому вину.
Она глумилась надо мной,
но, как вела любовь,
я приезжал к себе домой
в ее конец любой.
В ней были думами близки
Баку и Ереван,
где я вверял свои виски
пахучим деревам.
Ее просторов широта
была спиртов пьяней...
Теперь я круглый сирота -
по маме и по ней. Из века в век, из рода в род
венцы ее племен
Бог собирал в один народ,
но божий враг силен.
И, чьи мы дочки и сыны
во тьме глухих годин,
того народа, той страны
не стало в миг один.
При нас космический костер
беспомощно потух.
Мы просвистали свой простор,
проматерили дух.
К нам обернулась бездной высь,
и меркнет Божий свет...
Мы в той отчизне родились,
которой больше нет.