Флегонт Арсеньев о Рыбинске. 1860 год

Против устья Шексны, на пологом волжском берегу, стоит Рыбинск, главная станция, с которой торговля идет мелкими судами, по трем водяным сообщениям приволжского края, с нашею северною столицею. Пока сообщения эти не были открыты, Рыбинск был слободой; только в 1772 году сделали его уездным городом и придали торговое значение, образовавши центр, в который стекаются громадные транспорты хлебных товаров с нижних частей Волги. Торговый пункт этот имеет важное влияние на оживление и деятельность всей пришекснинской местности, сообщая ей тот промышленный характер, очерком которого мы занимались в прошедших главах. Вот причина, вызвавшая нас поближе познакомить читателей с торговыми силами Рыбинска, сперва внутренними, а потом и внешними.

Постоянный прилив рабочего народа, съезд комиссионеров, приказчиков, хозяев, лоцманов, коноводов, различного рода спекулянтов и маклаков, обуславливают те широкие размеры внутренней торговли в Рыбинске, которая, от раннего утра до позднего вечера, кипит в пределах и за пределами города. Вечный шум и суетня, вечная хлопотливость и озабоченность — исключительные свойства местных и заезжих рыбинских обитателей, погрузившихся по уши в водоворот торговой деятельности. Там в пробеге спешат на пароход, сиповато просвиставший уже во второй раз, здесь с уханьем и припевом тащат якорь с макшана; тут бойкие саечники хлопочут о сбыте своего товара, нахально зазывая прохожих и наперерыв, друг перед другом, расхваливая свое искусство, причем, ловко, как-то с надковыркою, постукивают по нижней корке пухлой сайки, а около постоялых дворов неумолкаемо раздаются голоса цыган, сбывающих раскормленных шапшою машинных лошадей, иногда с поддельными зубами (особого рода ловкая промышленность пронырливого чернокожего народа).

Беспрестанное шныряние легковых извозчиков, с припрыгивающими пролетками по разбитой мостовой, похожей на буераки зимней бойкой дороги, крики и песни сотни тысяч рабочих на судах и пристанях, скрип колес в дрогах ломовых извозчиков, громкие голоса продавцов, еще громчайшие покупщиков — придают Рыбинску характер постоянного базара, исполненного самой живой, хлопотливой деятельности об улучшении собственного благосостояния на счет другого. Само собою разумеется, что все это, большею частию совершается по ненормальным отношениям, с отсутствием правильных сделок торгового класса, между членами которого ощущается большой недостаток нравственных начал и отсутствие правильных понятий о моем и твоем, а пуще всего об общественной собственности.

Торговых заведений в Рыбинске, находящихся почти в постоянном действии, следующее количество:

Мучных лавок и с другими хлебными продуктами — 45. Все они не отличаются особой частотой и тем прекрасным и удобным для покупателей устройством, какое мы видим в мучном лабазе у купца Крохоняткина, в Ярославле. Овощных лавок с колониальными товарами и москательных 20, погребов с виноградными винами — 5. Господстующая торговля в них идет фабрикованными винами из погребка ярославского купца Соболева, известного своим искусством в целой России. Лавок с красным товаром — 16. Галантерейных — 4, из которых одна (г. Серебренникова), пользуется давнишнею известностью. Меховых и с другим готовым платьев — 8.

Эти замечательны доходящим до высочайшей бессовестности запросом гг. торгующих, впрочем, знающий толк и цену в готовом платье может получить здесь очень хорошую вещь за недорого. Шорных лавок — 5, кожевенных — 7, шляпных, сапожных и с прочею обувью — 4. (Продажа сапогов киморской работы и с петербургским клеймом идет в Рыбинске в очень больших размерах, несмотря на всю непрочность этого изделия ).



Железных лавок и с разными металлическими изделиями — 14, с деревянною посудою — 2, табачных — 19, посудных, книжных и образных — по одной. Книжная лавка состоит из перекупных на толкучем рынке разрозненных изданий, продающихся с веса. Жаль, что в таком многолюдном городе, каков Рыбинск, нет публичной библиотеки. И читателей, и читательниц, без сомнения, нашлось бы много, если б явился кто-нибудь из доброхотных ревнителей на пользу доброго и полезного упражнения ума, учредив что-нибудь вроде вятской книжной библиотеки. Хлебных лавок — 29. Саечных и с ситными — 16, рыбных — 5, мясных — 6, кисельных — 4, пирожных, квасных и сбитенных — по 3.

Лавок и шкафов с разными съедобными припасами в обжорном ряду было до 1858 года 22; они помещались в ветхом, в полуразвалившемся здании по левую сторону главного съезда к перевозу через Волгу, и, содержась в отвратительной нечистоте, не соответствовали ни занимаемому им месту, ни назначению. Теперь, вместо грязных руин прежнего обжорного ряда, выстроен гораздо левее обширный каменный корпус, в три отделения, со многими помещениями и с крытой галереей для судорабочих. Пряничных лавок — 6; масляных — 2; с тесемками, шнурками, бумажными платками, шитыми рубашками, пуговицами и с разными мелочными товарами, присвоенными мещанскому промыслу 16; лавок мешочных — 3, лавок мелочных — 4, лавок мелочных с разными товарами, под частными домами в разных местах города — 34. Трактиров — 2.

Гостиниц, из коих при трех имеются номерные комнаты для приезжающих — 8; чистотою содержания похвастать они не могут; цена на номера довольно значительная; в номерах для помещения удобства очень мало, но зато много клопов и сырости. При учреждении пассажирского пароходства устроилась прямо против пристани, на берегу Волги новая гостиница с номерами. Сколоченная из досок и остатков барочного леса, на скорую руку, она доступна для приезжающих только во время теплых летних месяцев. Харчевен и рестораций в городе 11, кондитерских — 2, питейных домов и выставок — 13, шкафных лавок — 3, магазинов винных от откупа — 4, портерных лавок — 3, ведерных — 1, с канатами и другими судовыми припасами — 12, с рогожами и другими мелочными изделиями — 4, аптек частных — 1.

Но мы здесь пересчитали те из заведений, которые постоянно открыты для торговли. Есть еще много отворяющихся только во время ярмарки и в период большого наплыва торгового и рабочего народа в город, что бывает с конца мая и до конца июля. Ярмарочный гостиный двор за рекою Черемхою старое, развалившееся здание, одно заключает в себе до 285 лавок, принадлежащих городскому ведомству, да частным лицам; в большом мучном ряду 64 каменных лабаза, и в красном ряду — 66 каменных лавок, и еще временных деревянных балаганов у волжского перевоза до 12-ти.

Постоялых дворов в частных домах — 17, из коих при 10 имеются номера для приезжающих. Плохая, едва тензившая мебель, никогда нечищенный помятый самовар, грязная посуда, невыносимая духота летом, страшный холод зимою, клопы, огромная цена и грубость дворников — вот исключительное достоинство номеров при постоялых дворах в Рыбинске. Из этой аттестации надо, однако же исключить дом купца Ельтекова с прекрасными, чистенькими комнатами, хорошей прислугой и довольно сносным столом.

Ремесленное производство в городе занимает довольно значительное количество рук: портных 26, сапожников 38, хлебников до 40, булочников 5 куреней, калачников — 3, саечников и ситничников — 7, пирожников и пряничников — 2 заведения, часовых мастеров — 5, золотых и серебряных дел — 4, резчиков печатей и по дереву — 3, переплетчиков — 2,  цирюльников и парикмахеров — 4, обойщиков — 3, красильщиков — 5, каретников — 2 заведения (одно из них издавна славится прочностью своего мастерства и исключительной честностью, в противоположность прочего ремесленного рыбинского люда, которого таки, в достаточной мере стыдом Бог обидел, особенно портных и сапожников). Тележников и колесников — 2, столяров — 11, гробовщиков — 1, печников до 6-ти артелей, ситовщиков — 2, медников и слесарей — 4, кузнецов — 18, скорняков и шубников — 7, картузников и шапочников — 6, женских портных и швей — 8, каменотесов — 1 заведение.

Это постоянные деятели на свое поприще. Кроме их, в Рыбинске скопляется в свое время огромное количество рабочего народа, имеющего совершенно особый род жизни и деятельности. Из них замечательнейшие по роду занятий — крючники и бурлаки, стекающиеся в Рыбинск во время навигации. Об этих рабочих довольно точные и любопытные сведения сообщены членом ярославского статистического комитета, купцом Григорием Голубенцовым. Приведем здесь несколько извлечений из его труда.



«Крючники, большей частью, состоят из крестьян Рыбинского, Мышкинского, Мологского, Кашинского и Гжатского уездов и мещан, отставных солдат и крестьян Муромского уезда, под названием стародубов, которые занимаются собственно погрузкой хлеба и другого товара в барки и прочие суда, отправляемые из Рыбинска к С.-Петербургу, перегрузкой из низовых судов и выгрузкой на берег на складку для зимовки. Эти рабочие, прибывши в Рыбинск, соединяются артелями человек по 12-ти, избирая из среды себе батыря, или старосту, и потом поступают в распоряжение особого подрядчика. Таковых подрядчиков в Рыбинске находится до 110 человек; из них некоторые имеют у себя в распоряжении до 40 артелей и более. Артели эти делают с подрядчиком условие, до какого времени они должны продолжать работу: до Петрова дня (29 июня), до Казанской (8-го июля), или во все лето. После того, в силу условия, все заработанные суммы от хозяев получает подрядчик и ведет счет и отчет по каждой артели особо. По выданным книжкам, из собранных денег он выдает рабочим по мере их надобности, а прочие хранит у себя до раздела, или дувана, как они выражаются. От каждой артели (из 12 человек) подрядчик берет себе за хлопоты равный с прочими пай; поэтому, заработную артельную сумму разделяют на 13 равных частей и делят с подрядчиком поровну. Пищу и одежду рабочие имеют от себя. Постоянных крючников, работающих от подрядчиков, во время лета находится при рыбинских пристанях до 300 артелей, что составит до 3600 человек.

Кроме того, при скоплении большого каравана, в июне и июле месяцах поступают в крючную работу из низовых бурлаков, из мещан разных городов и других сословий до 2000 и более человек, которые или нанимаются работать поденно, или составляют особые артели от себя, помимо подрядчиков, под названием вольных артелей.

Всего занимаются крючной работой во время скопления каравана тысяч до шести человек. Все они, без изъятия, живут по квартирам в самом городе Рыбинске или на пристанях, при которых производятся работы. Грязь, вонючая пища, черное белье с плотоядными насекомыми — неразлучны с их временным бытом. В начале июля месяца большая часть крючников оставляют работу и расходятся по домам для сенокоса и жнитва. Вместо их накопляются артели из вольных крючников. Все эти рабочие не подчиняют себя никаким правилам общежития и не обязываются никому контрактами; свободно переходят от одного подрядчика к другому или вовсе оставляют работу по произволу, безнаказанно: одно только служит к обузданию их своевольства — удержание заработных денег. Плату они получают различно, смотря по времени года и потребностям, например, весной, за нагрузку с берега из бунтов и из амбаров прямо в суда, от 1 ? до 2 коп. серебра с куля, или с четверти, в 9 пуд. весу; овес полагается три куля за два муки соль два куля за три муки. С конною подвозкою, по отдаленности места, от 3 до 5 коп. с куля; во время лета за перегрузку с низовых судов, с барки и лодки, от 2 до 4 к. с куля, а иногда и дороже. За перегрузку корабельных лесов, металлов, соли, поташа и других подобных тяжестей получают плату с пуда или с бочки. при удобной грузке, хорошей погоде и расторопной распорядительности артельного, одна артель из 12 человек, в один день, свободно перегружает от 800 до 1000 кулей и зарабатывает от 2 до 3 руб. сер. на человека.

Ненастная, дождливая погода останавливает работу крючников, и они сидят в этом случае по квартирам без всякого дела и иногда не нескольку дней сряду. В праздничные дни, когда не бывает работы, крючники непременно предаются разгулу, наполняют питейные дома, портерные лавочки и харчевни, а другие, сделав общую складчину, распивают воду у себя на квартирах, и к вечеру редкий кто из них остается трезвым. Следствием этого — неизбежные ссоры и драки, которые, большей частью, однако же, оканчиваются без важных последствий, мировою на той же водке.

После крючников замечательна большая масса рабочих – бурлаки. Так называют всех вообще людей, занимающихся на Волге и других реках судовою работой. Бурлаков приходит в Рыбинск во время навигации с низовых пристаней на судах от 140 до 160 тыс. человек. Главный приток их бывает с половины мая в июне и июле месяцах, когда приходят парусные суда, поднимаемые рекой Волгой против течения народом. Бурлаков становится на суда по положению — на каждую тысячу пудов клади по четыре человека. Бурлачеством занимаются крестьяне Нижегородской, Владимирской, Казанской, Симбирской, Пензенской, Вятской, Тамбовской, Рязанской, Тульской и частью — Костромской губероний. Из них, кроме русских большая часть татары, чуваши, черемисы и мордва, которые преимущественно ходят на расшивах и других ходовых судах; на прочих же судах: конных машинах макшанах, гусянках и других большого размера, занимаются работой преимущественно русские.

Из числа прибывших в Рыбинск бурлаков многие, в особенности разнородных племен, поставив судно на место, убрав припасы и получа от хозяина расчет, не съезжая иногда на берег, садятся в лодки и отправляются вниз по Волге в места своего жительства. Не так делают рабочие из русских крестьян: окончивши с хозяевами расчет, эти непременно съедут на берег для продажи оставшихся от путины съестных припасов и посуды для расчета между собою, а более для того, чтобы погулять в городе, выпить привольное. После значительных зарядов кутежа, отправляются они на низ или в особых лодках, или на баржах при буксирных пароходах, если выйдет случай. Немногие из них расходятся по домам; некоторые доезжают только до Нижнего Новгорода, где поступают вновь на работу, а некоторые остаются в Рыбинске, особенно крестьяне Рязанской и Тамбовской губерний, нанимающиеся в коренные водоливные работники на барки и другие суда к верховому ходу».


Продолжение будет





Об авторе

Флегонт Арсеньев родился 2 апреля 1832 года в селе Красном Моложского уезда Ярославской губернии, незаконнорожденный сын небогатого помещика и крепостной. Фамилию и отчество получил от крёстного — уездного исправника Арсения. Был оставлен в доме родителя и воспитывался как барчонок.

Образование получил в Романовоборисоглебском уездном училище (1849—1851) и в гимназических классах Демидовского лицея в Ярославле (1854—1857, не до конца курса).

Преподавал русский язык в Усть-Сысольском второразрядном уездном женском училище (1858—1861, был и одним из инициаторов его открытия), затем в училище в Вологде (1861—1867), где преподавал также и географию. В 1863 году открыл в Вологде первую частновладельческую публичную библиотеку, которую позже пожертвовал в женскую прогимназию Усть-Сысольска.

В 1867 году занял место секретаря Вологодского статистического комитета; затем был чиновником по крестьянским делам; одновременно редактировал неофициальную часть «Вологодских губернских ведомостей». В 1879—1881 годах издавал «Вологодский сборник». С 1882 года состоял чиновником по крестьянским делам Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии. С 1885 года был почётным мировым судьёй по Усть-Сысольскому и Яренскому уездам. Был активным деятелем усть-сысольского уездного земства.

В своих хозяйствах развивал молочное дело: строил заводы сыроваренные и сливочного масла. В Усть-Сысольске вблизи центра города построил два деревянных дома; один для своей семьи, другой для сдачи под постой — в нём при Арсеньеве помещалась почтовая контора. Был награждён орденом Святого Владимира.

Умер 18 (30) ноября 1889 года, дослужившись до статского советника. Похоронен возле Кирульской церкви в Усть-Сысольске, могила затеряна.

Поделиться