— В Минобороны я пришел с должности заместителя командира полка. Причем не по своей воле, а после тяжелой аварии на учениях, когда врачи почти приговорили меня к нестроевой службе. И должность была рядовая: старший адъютант министра обороны маршала Устинова. Но вот что принципиально важно. Если у прежнего министра обороны маршала Гречко адъютанты выполняли функции обслуги, то Дмитрий Федорович и в свой секретариат, и в адъютанты пригласил офицеров с войсковым опытом и академическим образованием. Бытовыми поручениями занималось девятое управление КГБ СССР, мы же снабжали министра справками, сводками, помогали разобраться в военной специфике, с которой он был незнаком. Впрочем, и по бытовой части я кое-что усвоил. Например, рецепт коктейля от маршала Устинова: зубровка, вино «Лыхны», тархун и что-то там еще. Букет получался своеобразный, но поскольку маршал угощал, отказаться было невозможно.
— Устинов пришел на Вооруженные силы, не имея военного образования. Генералы так и не признали его своим?
— Это было знаковое назначение. Изменилось время, и ставку надо было делать не на массовые армии, а на современную технику, не на победоносную войну, а на сдерживание. Для большинства кадровых военных — задачка не по программе, не тому их учили. А Дмитрий Федорович, который еще до войны стал наркомом вооружений, смотрел на военные проблемы с технической точки зрения. Не раз заявлял, что воевать надо не солдатскими телами, а техсредствами, и что его главная цель — добиться паритета с Западом, что сделает войну против нас невозможной.
Помню, помогали мы ему облачаться на парад: надели мундир с орденами, почти панцирь, потом шинель. А он смотрит на себя в зеркало и говорит с тоской обреченного — парад ведь никак не отменить: «Леня, надо что-то делать с формой. Какой в таком наряде боец! Только ткни — упаду и без посторонней помощи уже не встану. А воевать как?..» По всей видимости, идея эта ему запала крепко. Однажды Устинов остановил свой лимузин посреди улицы и целеустремленным шагом направился к постовому милиционеру, окаменевшему при виде живого маршала. Оказалось, он всего лишь хотел рассмотреть форменное пальто, которым в милиции заменили шинели дореволюционного образца.
Потом вопрос о современном обмундировании Устинов дважды поднимал на коллегии Минобороны. Но старые вояки стояли насмерть. Особенно маршал Москаленко, заявивший, будто шинель — это чуть ли не талисман победы, без которой мы не выиграли бы ни Гражданскую войну, ни Великую Отечественную. Словом, консерватизм был страшный, не только в отношении формы и не только в Минобороны. Чудес хватало. Взять хотя бы историю с ракетным комплексом средней дальности «Пионер» (SS-20), из которого потом «выросли» все наши «Тополя».
Как-то Устинов приехал в Московский институт теплотехники, который специализировался на оперативно-тактических комплексах. Походил, посмотрел, после чего вынужден был заявить министру оборонной промышленности Сергею Звереву, что ничего нового не увидел. Тут поднимается высокий молодой человек и приглашает зайти к нему в отдел. «А что у вас?» — спрашивает Устинов. «А у нас грунтовый стратегический комплекс». Поскольку все стратегическое — это тематика уже другого министерства, Зверев был явно не в восторге. В общем, в один голос отговаривают Устинова: «Не ходите, Дмитрий Федорович, это фантасты!» «Вот к фантастам и пойдем», — сказал Устинов. Зашли и обнаружили к всеобщему удивлению эскизный проект подвижного комплекса с дальностью стрельбы до 5000 километров, который нигде не числился, потому что создавался практически нелегально!
Кстати, именно при Устинове стал на рельсы и Боевой железнодорожный ракетный комплекс (БЖРК), которому долго еще не будет равных в мире. Замаскированный под обычный поезд, он курсирует в общем железнодорожном потоке по стране — попробуй его обнаружить! Такое оружие в ответном или в ответно-встречном ударе было просто незаменимо, к тому же в силу своей уникальности БЖРК не подпадал под договоры об ограничении стратегических вооружений. Американцы торжествовали, когда последний «ракетный поезд» встал на прикол.
И если у маршала Устинова было развито техническое чутье, то его преемник Сергей Леонидович Соколов больше занимался войсками. Коньком маршала Язова были дисциплина и правопорядок. Маршал авиации Евгений Шапошников стал министром обороны СССР уже в переходный период. Армия сокращалась, появилось «лишнее» имущество, был утрачен контроль над резервами, приготовленными на случай войны, и кое у кого сильно зачесались руки. С молотка пошло все без разбора.
С начальником центрального финансового управления генералом Василием Воробьевым мы расследовали случай, когда за 5,5 миллиона еще полновесных рублей было продано спасательное судно, которое только полгода как отремонтировали, истратив в полтора раза больше. А потом, когда затонул «Курск», не знали, чем спасать... И это только один эпизод. В то лихое время под прикрытием приказа о порядке утилизации торговали и новыми танками, и новенькими вертолетами, но кораблями почему-то особенно интенсивно.
На маршала Шапошникова вышли два его заместителя и семь начальников главных управлений Минобороны с предложением о создании специализированной военной биржи. И маршал не смог отказаться. А потом старательно делал вид, будто он здесь ни при чем, что это инициатива снизу, за которую он не отвечает. Но когда я объяснил, что его юридическая ответственность наступила, как только на бумаге было выведено слово «Согласен!», Шапошников тут же биржу отменил. Впрочем, к тому времени коммерциализацию армии остановить было уже очень сложно. Она передавалась как вирус и разъедала армию изнутри.
— Но переходный период кончился, и вместо Шапошникова уже на пост министра заступил десантник Павел Грачев.
— На самый верх Павла Сергеевича Грачева вынесла политическая волна, и к должности министра, на мой взгляд, он был совершенно не готов. Подмахивал направо и налево любые бумаги, причем поток документов шел в обход юридической службы. Все решало его окружение, так называемая команда, к которой и по сей день остается масса вопросов.
Ведь что получилось. Когда Грачев стал председателем Госкомитета по обороне РФ, Ельцин настоял, чтобы его назначили еще и первым замминистра обороны СССР. В Минобороны у Грачева своего аппарата не было, и он попросил начальника Генштаба подобрать ему людей. Естественно, отдали тех, от кого уже давно намеревались избавиться. Никто и подумать не мог, что вскоре Грачев возглавит министерство, а «лишние люди» из полковников накануне отставки моментально превратятся в генерал-полковников.
— Примерно тогда же появилась легенда об исчезнувшем эшелоне с импортной мебелью, сантехникой и прочими ценностями, который будто бы следовал из Германии в адрес военного ведомства.
— Поверить трудно, но это не легенда. После Грачева министром обороны был назначен Игорь Николаевич Родионов, который поставил перед собой и командой задачу хотя бы немного очистить армию от коммерции. Стали разбираться и выяснили: действительно, в назначенное время эшелон вышел из Вюнсдорфа, прошел Брест, Смоленск, но до станции разгрузки Кантемировка так и не дошел. Затерялся. И таких эшелонов-призраков было достаточно.
Чеченская война тоже пополнила многие карманы. Помню, мы расследовали такой эпизод. Наша маневренная группа в составе трех бронемашин напоролась на засаду, а списывают по результатам боя шестнадцать ГАЗ-66. Воровали автоколоннами!
Да и само решение о вводе войск принималось без глубокой проработки чеченского характера, менталитета, без изучения обстановки в республике. Весь анализ — доклад на Совете безопасности о том, будто большинство в Чечне против Дудаева. В общем, Грачева элементарно подставили, а он даже не понял. Потому что все еще мыслил масштабами дивизии, поэтому и сказанул, что проблему Грозного, а заодно и всей мятежной республики можно решить одним полком за два часа.
Когда Грачев вернулся с заседания Совбеза и стал делиться своими полководческими соображениями, Михаил Петрович Колесников, начальник Генштаба, напрямую спросил: «Следует понимать так, что операцию возглавите лично вы?» Грачев в ответ: «А кто же еще!» Так Генштаб оказался как бы в стороне. Руководство группировкой войск, готовящейся приступить к наведению конституционного порядка в Чечне, осуществлялось из поезда под Моздоком, который — и было за что! — прозвали пьяным. Процессом одновременно управляли сразу три известных силовика — Грачев, Степашин и Ерин, причем каждый отвечал только за свое ведомство. Единого руководства не было. Ясности тоже.
Например, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал Митюхин ставит вопрос: «На территории моего округа идут боевые действия. Какова моя роль?» Ему отвечают приблизительно в таком духе: мы победим сами, ты только помогай. Легковесный ответ показался генералу сомнительным, и он обратился к юристам, которые разъяснили: поскольку военное положение не объявлено, каждая гибель военнослужащего, каждое разрушение влечет возбуждение уголовного дела. Митюхин, чтобы не оказаться крайним, лег в госпиталь.
К этому моменту главные силовики страны окончательно закомандовались и стали искать реального руководителя. Жребий пал на первого заместителя главкома Сухопутных войск генерал-полковника Эдуарда Воробьева. Причем назначить на должность командующего чеченской группировкой его собирались приказом главкома. Эдуард Аркадьевич обратился ко мне, я — к юристам, которые прояснили картину. Если назначение состоится приказом главкома Сухопутных войск, морская пехота и другие силы, тем более входящие в состав армии, подчиняться генералу Воробьеву не должны и не будут. Назначение должно быть проведено только указом президента. Грачев все эти требования отклонил, поэтому генерал-полковник Воробьев отказался вступать в должность, в чем его и сейчас упрекнуть трудно.
Потом, правда, пытались возбудить против генерала Воробьева уголовное дело. По моему мнению, это была неуклюжая попытка выставить его крайним за неудачи в первой чеченской кампании. Впрочем, к тому времени с лучшим министром обороны все уже было понятно. Его сменил Игорь Родионов.
— А за что Ельцин снял Родионова, который, в отличие от Грачева, войн не проигрывал?
— Не столько Ельцин, сколько его окружение было очень напугано тем, что в какое-то время все ключевые военные посты вдруг оказались в руках политических оппонентов. Игорь Родионов — министр обороны, Александр Лебедь — секретарь Совета безопасности «с особыми полномочиями», Лев Рохлин — председатель комитета Госдумы по обороне. При этом настроены генералы были отнюдь не проельцински. Эта троица, если бы захотела, вполне могла поменять ситуацию не только в армии, но и в стране. Кстати, и начальник Генштаба Виктор Николаевич Самсонов, и вся военная верхушка тоже не были сторонниками Ельцина.
— Таких шансов было немало, но почему-то военные ни одним не воспользовались...
— Это политики не сумели воспользоваться настроениями в военной среде. Вот, например, 1993 год. Как только начались события, я взял наградное оружие и поехал в Белый дом, прихватив с собой шесть генералов и адмиралов. Зашли к Руцкому, который буквально с порога попросил готовить ему речь. Растолковываю трибуну: «Вам не речи нужны, а нужно первым же указом объявить себя верховным главнокомандующим. Следующими — назначить исполняющего обязанности министра обороны, и. о. начальника Генштаба, назначить главкомов видов и командующих округами». Такой документ уже был подготовлен, и в должности исполняющего обязанности министра обороны значился Павел Грачев. Руцкой, как только увидел эту фамилию, буквально зашелся: «Нет! Никогда!..» Говорю: «Так нужно!» Он ни в какую, не убедил я его. Пошли к Хасбулатову. Когда Хасбулатов увидел указ, где Руцкой объявляется исполняющим обязанности верховного, уже у него появились возражения: «Что это вы сразу стали должности захватывать?..»
Не прошло и предложение создать штаб, который координировал бы действия с каждым видом Вооруженных сил. А тех генералов, которые пришли вместе со мной, пытались назначить ответственными за оборону подъездов. В результате связь с армией была потеряна. Результат тоже известен. Например, командир Кантемировской дивизии полковник Поляков напрямую отказался вести дивизию на Белый дом. Командующий войсками Московского военного округа Леонтий Васильевич Кузнецов тоже предупредил, что дальше кольцевой дороги не пойдет. И только командир Таманской дивизии генерал-майор Евневич постарался и нашел несколько танковых экипажей, которые согласились (за должности и квартиры) стрелять по парламенту. Но и этого для истории вполне хватило...
Уже когда Евневич командовал остатками 14-й армии в Приднестровье, я запретил ему появляться в моем кабинете при звезде Героя России. И если он об этом забывал, я просил его выйти и снять звезду. Выходил. Снимал...
— В отличие от других министров обороны Сергей Иванов пришел на должность с поддержкой Кремля, в том числе и финансовой. Почему у него не получилось — ни перевооружение, ни перевод армии на контрактную основу?
— Сергей Иванов неоднократно заявлял: как только наша армия перейдет на контрактную основу комплектования, она станет такой же боеспособной, как армия США. Но ведь это две совершенно разные структуры! Американцы всегда действовали исключительно за пределами национальных границ, поэтому их вооруженные силы организованы по типу экспедиционных корпусов. У нас же главная функция — защита собственной территории, причем огромной. Вот почему без массовой армии нам не обойтись. По крайней мере на нынешнем этапе. И еще один момент. Только человек, не понимающий сущности военной службы, может полагать, будто народ валом повалит в контрактники за восемь тысяч рублей и бесплатное питание. Не могло состояться и перевооружение армии, потому что при Иванове оборонка выживала исключительно за счет поставок за рубеж — без существенного гособоронзаказа...
А вот в Совете безопасности, сориентированном преимущественно на внешние угрозы, Сергей Иванов был на своем месте! Но, возможно, именно оттуда он вынес идею, будто основа нашей безопасности — сотрудничество с НАТО и США.
— А разве не так?
— Погоду в наших двусторонних отношениях всегда делала Америка... На одном из заседаний Совместного постоянного совета, еще до событий в Косово, был такой случай. Мы вынесли на обсуждение пакет предложений по совершенствованию системы коллективной безопасности. Как вдруг поднимается министр обороны США господин Коэн и заявляет, что сегодня эти вопросы обсуждаться не будут. Естественно, я напомнил ему о консенсусе и выразил сомнение в том, что НАТО демократическая организация, коль скоро здесь установлена американская диктатура. Американцы были обескуражены. Как потом выяснилось, с момента создания НАТО критика в адрес «старшего брата» в этих стенах еще ни разу не звучала. И многим пришлось по душе, что американцев наконец поставили на место. Американцы своим высокомерием всем уже надоели, в том числе и соратникам по НАТО. Это не такой уж большой секрет.
— А вот министр иностранных дел Андрей Козырев был другого мнения о США...
— Несколько лет назад первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот выпустил книгу «Билл и Борис», в которой немало ругательных страниц посвящает моей персоне. Впрочем, это не так уж удивительно. Но что заслужил Козырев за свою лояльность?
В книге приводится такой эпизод. На одном из пленарных заседаний Генассамблеи ООН Козырев попросил госсекретаря США устроить ему краткую встречу с Клинтоном для того, чтобы вместе сфотографироваться. Американцы поинтересовались, зачем ему такое фото, и Козырев чистосердечно пояснил: дескать, когда этот снимок увидят в России, его позиции усилятся. Как пишет Строуб Тэлбот, они будто бы договорились с госсекретарем, что взамен на фотографию с Биллом Клинтоном потребуют от Козырева поддержать позицию НАТО в отношении Югославии и изменить позицию России по расширению НАТО. Ни больше ни меньше: за фотокарточку изменить политику государства.
А вот с Евгением Максимовичем Примаковым, когда он был министром иностранных дел, мы нередко играли в паре (по дипломатической линии Главное управление международного военного сотрудничества Минобороны, которое я возглавлял фактически, подчиняется главе МИДа). Как он красиво разводил американцев!
Переговоры с Мадлен Олбрайт. Примаков отводит меня в сторону и говорит: «Леонид Григорьевич, я понимаю, что вы интеллигентный человек, но я вас очень прошу, вы там, пожалуйста, поострее! Не стесняйтесь. Вы должны поднять переговорную планку как можно выше, а я, когда будет нужно, опущу...» Как и договаривались, давлю на госпожу Олбрайт так, что вскоре она выходит из себя и уже почти криком кричит. Тогда подключается Примаков: «Подожди, Мадлен! Ивашов представляет Министерство обороны, которое отвечает за военную безопасность. Как же я могу его не слушать? Ты нас с Министерством обороны не поссоришь...» И начинается совсем другой разговор. Теперь вроде как уже Олбрайт и Примаков совместно уговаривают меня согласиться с предложениями нашего МИДа, против которых американцы прежде возражали.
А как мощно Евгений Максимович сыграл в Люксембурге в 1997 году ! Обсуждался вопрос о договоре Россия — НАТО. Натовскую делегацию возглавлял тогда сам генсек Хавьер Солана, ассистировали ему заместитель по политическим вопросам Герхард фон Мольтке (из тех самых Мольтке) и трехзвездный генерал армии США Пехойя. Переговоры шли трудно, но по военным аспектам мы с генералом Пехойя нашли в конце концов общий язык, подготовили текст соглашения и даже завизировали его.
В «гражданском» секторе — сплошное пустословие, идет активный разговор ни о чем. А когда Примаков сказал, что пора договариваться, если военные уже договорились, Солана и Мольтке практически сбежали из-за стола переговоров. На том основании, что в полночь аэропорт закрывается, а они не могут остаться на ночь в Люксембурге, потому что забыли в Брюсселе зубные щетки. В общем, высокая дипломатия...
Но и Примаков не так прост. Когда мы вернулись в наше посольство, Евгений Максимович попросил соединить его с Олбрайт. Звучит приблизительно такая речь: «Мадлен, знаешь, генерал Пехойя уломал самого Ивашова, а Мольтке и Солана не соглашаются! Кто у вас там командует в НАТО? Что за бардак? Как можно так работать?» Ровно через сутки Хавьер Солана по телефону разыскал Примакова в Казахстане и заверил, что он с самого начала был согласен со всем, о чем говорилось в Люксембурге, просто тогда он очень спешил...
— В отличие от Маргарет Тэтчер внешне Мадлен Олбрайт не казалась такой уж железной леди.
— Что вы! Мне приходилось много с ней общаться. Она жесткий и последовательный переговорщик, идея богоизбранности американской нации у нее в крови. И когда было надо, она через колено ломала всех подряд — и премьеров, и натовских министров обороны, которые, между прочим, ее боялись куда больше, чем министра обороны США Уильяма Коэна. Да она и Коэна могла легко поставить на место. А однажды наблюдал, как перед ней заискивал верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк. Со своим министром обороны он держался с большим достоинством.
...Помню переговоры в Хельсинки. Зашли в местную столовую. Все занято, и только один стол на восемь человек свободен. Садимся, подходит официант и говорит, что этот стол для госпожи Олбрайт и его никто не смеет занимать. Нам бояться было нечего, поэтому я попросил ребят оставить для мадам Олбрайт два свободных места. Вскоре она появляется. Опалила нас ненавидящим взглядом и прошла мимо, хотя я пригласил ее за стол.
— Получается, госсекретарь Олбрайт заправляла не только внешней политикой США, но и НАТО?
— На мой взгляд, самым независимым генсеком был Джордж Робертсон — потому что лорд, потому что шотландец и потому что гражданин Великобритании. Безусловно, он был более самостоятельным, чем его предшественник Хавьер Солана. Как-то я прямо сказал: «Господин Солана, мне проще договориться с американским полковником, чем с вами!» — «Почему?» — «Потому что с американцем договоришься, и есть надежда, что эта договоренность будет реализована. А с вами, во-первых, сложно о чем-либо договориться, а во-вторых, то, о чем с вами договоришься, могут отменить другие». Он тогда пожаловался на меня маршалу Сергееву.
Так называемый русский отдел в аналитической системе НАТО в свое время возглавлял еще один британец — Крис Доннелли (позже он стал спецсоветником генсека по вопросам Центральной и Восточной Европы). Полковник из МИ-5, высокий профессионал. Настолько грамотно работал, что я поручил подчиненным изучать его стиль и методы. Вообще-то Доннелли всегда действовал очень интеллигентно, но однажды нарушил профессиональную этику, и мне пришлось обойтись с ним достаточно жестко. Как-то накануне очередного саммита глав государств Содружества иду по штабу ОВС СНГ на Ленинградском шоссе и тут, можно сказать, в святая святых нос к носу с ним сталкиваюсь: «Как ты здесь оказался?» Он весело отвечает, что приехал вместе со своими помощниками на какую-то гуманитарную конференцию и, поскольку в Москве плохо с гостиницами, поселился в апартаментах министра обороны одной из стран СНГ. Дескать, друг устроил. Конечно, пришлось выселить Криса и зачистить после него помещение от различных «насекомых». Здесь, уж как говорится, без обид...
Олег Одноколенко
История от 1-го лица
Леонид Григорьевич Ивашов, президент Академии геополитических проблем, генерал-полковник, доктор исторических наук, профессор.
Родился 31 августа 1943 года в Киргизии.
В 1964 году окончил Ташкентское высшее общевойсковое командное училище. В должности командира роты принимал участие в чехословацких событиях 1968 года, но отказался от статуса участника боевых действий по этическим соображениям.
В 1974 году окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе.
С 1976 года проходил службу в центральном аппарате Министерства обороны СССР, был помощником министра обороны СССР маршала Дмитрия Устинова.
В 1987 году назначен начальником управления делами Министерства обороны.
В 1992—1996 годах — секретарь Совета министров обороны государств СНГ.
В 1996—2001 годах — начальник главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны. Активный противник расширения НАТО на Восток. Инициатор броска российских десантников в Приштину.
С августа 1999 года — начальник штаба по координации военного сотрудничества государств — участников СНГ.
В 2002 году основал и возглавил Военно-державный союз России. Член Высшего офицерского совета России.
Награжден орденами «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II и III степени, «За заслуги перед Отечеством» III степени, многими медалями СССР и РФ, орденами и медалями иностранных государств.
Автор более 700 научных работ и публикаций. Преподает геополитику в МГИМО и МГУ, действительный член Академии национальной безопасности, действительный член Международной академии «Природа и общество», член Союза писателей России.
Главное увлечение — поэзия. Автор песен «Офицеры России» и «Лейтенантский вальс», поэтического сборника «И тем я горд, что — русский генерал».
Итоги.RU