Крест последней княжны

В обычной деревне под Угличем 90 лет хранится реликвия царской семьи Романовых. И это только одна из тайн...

«Здравствуй, Маня. У меня все нормально...» - когда в Сверчково в августе 1918 года пришло из Тобольска это письмо, его автора уже не было в живых. Ивана Седнева, верного слугу Николая II, убили как собаку - под покровом ночи выстрелом в спину. Видно, не смогли чекисты посмотреть в глаза тому, для кого слова присяги царю и верность Отечеству не были пустым звуком.

На императорскую яхту «Штандарт» Иван Седнев, житель небольшой деревеньки под Угличем, попал по блату. Матрос Климентий Нагорный приходился Ивану почти свояком - числился в женихах у родственницы Седнева Шурочки. Поэтому, когда пополняли команду «Штандарта», Клим сразу предложил потенциального родственника. Благо морской опыт у того имелся (Иван проходил службу на плавбазе «Полярная звезда»), здоровья - хоть лопатой ешь, внешность, как сказали бы сейчас, презентабельная. Словом, вылитый царский матрос!

Дальше - больше.

Получением должности лакея их высочеств Иван также отчасти обязан Нагорному. Позвали Клима, а он в очередной раз не забыл про свояка. Матросы переехали в Царское Село. Нагорный числился дядькой цесаревича Алексея, а Седнева определили к великим княжнам. Кстати, нет ничего удивительного в том, что император брал в прислужники к детям крепких моряков. Время было смутное - бомбисты, революционеры и пр., и пр. Случись что - такой лакей легко сыграл бы роль тело-
хранителя.

Когда Иван немного освоился на новой службе и осмелел, он попросил позволения перевезти в Царское жену, 17-летнюю красавицу Маню. Августейшие особы отнеслись к проблеме с пониманием - супругу привезти позволили и даже выделили Седневым хорошую квартиру. В 1910 году у царевой прислуги родилась дочка Людмила.

ГОСТИ ВОРОВАЛИ У МОНАРХОВ ЛОЖКИ

Служил Иван не за страх, а за совесть. Обстановку в семье Романовых Маня читала по лицу мужа. Когда что-то было не так, Седнев приходил чернее тучи. Особенно возмущало его придворное... воровство.

- Как же это неприятно видеть, когда к ним приходят гости и потихоньку крадут вещи.

Маша ахала, но, утешая мужа, напоминала ему, что гости - сплошь знать. И потому не может лакей из деревни Сверчково хватать за руку графиню, стырившую в качестве милого сувенира серебряную ложку! Значит, надо терпеть. Ивана поражали даже не сами факты краж, а то, что Николай II всех принимал радушно, а «они его за олуха держали». Седневу по душе был последний русский царь. Нравилось его общение на равных, внимательность...

- Императрица Александра Федоровна деду доверяла безоговорочно, - рассказывает Тамара Белкина, внучка царского лакея. - А великие княжны к нему и вовсе по-особенному относились.

До сих пор в семье Седневых хранится бесценная реликвия - золотой женский крестик последних россий-
ских монархов. И это не просто подарок. Это факт, доказывающий невероятную близость двух семей - венценосной и простой ярославской. В 1912 году у Ивана с Машей опять случилось пополнение, родилась вторая дочка - мама сегодняшней собеседницы «МК» Тамары.

- Ее крестной матерью была великая княжна Ольга Николаевна. Она и подарила новорожденной крест Романовых. Кстати, в честь цар-
ской дочери мою маму назвали Ольгой.

ЛЕНЬКА-ПОВАРЕНОК - ДРУГ НАСЛЕДНИКА

Меж тем Седневых в Царском Селе становилось все больше. Однажды во время очередного отпуска Иван приехал в Сверчково. Тут родня на него и насела: «Ленька, племянник твой, подрастает. По кухне кой-чего уже умеет, забрал бы ты его к царю, помог бы мальчонке в люди выбиться».

Так в Царском Селе появилась ставшая уже легендарной фигура Леньки-поваренка. На самом деле его причисление к кухонным затеям носило весьма условный характер.

- Ленька наш очень сдружился с царевичем. Алексей Николаевич без него и обедать не садился! - с гордостью говорит Тамара.

Природу этой дружбы понять несложно: у больного гемофилией наследника переизбытка друзей-мальчишек никогда не было, а царь к неравной дружбе относился более чем лояльно. Вот так и прикипел к августейшей фамилии еще один Седнев.

Но не судьба, видно, была жить-поживать сверчковским крестьянам в монаршей резиденции. Время надвигалось страшное. В том, что оно обязательно коснется Цар-
ского Села, Иван не сомневался и незадолго до буйного 1917 года отправил жену с детьми в Углич. А сам с Ленькой остался.

- Сундук с вещами дедушка следом послал. Так что вы думаете? Все выгребли! Когда сундук пришел, внутри оказались только кирпичи и икона Казанской Божьей Матери.

На этом рабоче-крестьянская ревизия не закончилась. На дом к Мане заявилась целая делегация революционных односельчан. Думали, что привезла Седнева из Царского Села несметные сокровища. Разочарование искавших было велико, и, чтобы уж совсем зря лошадь не гонять (приехали-то на телеге!), у Мани забрали самовар.

Самовара было не жаль, больше беспокоило то, что от мужа не было писем. А вскоре и вовсе как обухом по голове - Николай II отрекся от престола.

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАЩИТА ВЕЛИКИХ КНЯЖОН

Возможность уйти была у всех императорских слуг, но матросы и мальчик-поваренок ею не воспользовались. Они предпочли разделить заточение своего царя и поехали в Сибирь. Видно, слишком крепко прицепилась обычная фамилия Седневых к «необычным» Романовым.

Николай II записал в дневнике о своем страшном последнем доме: «Разместились след. образом: Аликс, Мария и я втроем в спальне, уборная общая, в столовой - Н. Демидова, в зале - Боткин, Чемодуров и Седнев (Ленька. - авт.)».

- Когда император, Аликс и их дочь Мария в 1918 году были отконвоированы в Екатеринбург, а остальные дети ввиду болезни Алексея остались в Тобольске, царица отправляла туда посылки. Среди них были и с надписью «Седневу». Она беспокоилась о здоровье приболевшего дедушки и слала ему лекарства.

Из дневника Николая II:

«2 мая. Среда.

Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна известью. Стало похоже на туман, кот. смотрится в окна. Вышли гулять в 3 1/4, а в 4.10 нас погнали домой.

У Седнева простуда с лихорадкой.

3 мая. Четверг.

День простоял серый, но теплый. В комнатах, особенно наших двух, ощущалась сырость; воздух, входивший через форточку, был теплее комнатного. Научил Марию играть в трик-трак.

У Седнева лихорадка меньше, но он пролежал весь день».

КРАСИВАЯ СМЕРТЬ

11 мая в Екатеринбург прибыли княжны, наследник и Нагорный с Иваном Седневым. Но последние прожили в жутком Ипатьевском доме всего три дня.

Нагорный перехлестнулся с конвоем еще на вокзале. Царские дочери несли свои вещи сами, по щиколотку проваливаясь в липкую весеннюю грязь. Тоненькая Татьяна, самая красивая и волевая из царевен, тащила два огромных чемодана и собачку. Нагорный попытался подхватить ее багаж, но конвоиры не дали ему даже подойти к девушке. Клим высказался по этому поводу, не сильно стесняясь в выражениях.

Конфликты матросов с рабоче-крестьянскими вертухаями продолжились и в доме. Грязные надписи о княжнах и рисунки возмутительного содержания, появлявшиеся на стенах уборной, просто оттирали. Но пьяная солдатня плюс ко всему еще и безбожно воровала: то позолоченному наперстку ноги приделают, то перстенек стащат.

Последнюю и роковую стычку матросов с конвоем описал в своих воспоминаниях воспитатель цесаревича Пьер Жильяр: «Эти два милых малых не могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки».

Не думали смелые люди, что новая власть признает только одну цену за ошибку - жизнь.

Из дневника Николая II:

«14 мая. Понедельник.

Погода простояла теплая. Много читал. Алексею, в общем, было полегче.

Погуляли днем час. После чаю Седнева и Нагорного вызвали для допроса в обл. совет. Вечером продолжался осмотр вещей дочерей при них. Часовой под нашим окном выстрелил в наш дом, потому что ему показалось, будто кто-то шевелится у окна (после 10 час. вечера), - по-моему, просто баловался с винтовкой, как всегда часовые делают.

16 мая. Среда.

Алексею было лучше. Аликс легла пораньше из-за мигрени. О Седневе и Нагорном ни слуха ни духа!»

Из дневника императрицы Александры:

«13 июля. Суббота.

Кто-то сказал, что Нагорный и Седнев отправлены из этой губернии вместо того, чтобы вернуть их к нам. В 6 1/2 Бэби принял свою первую ванну после Тобольска. Он ухитрился влезть и вылезти в одиночку, также сам взбирался на кровать и слезал с нее, но может стоять только на 1 ноге по-прежнему...»

Убили отважных матросов в начале июня 1918 года в лесу близ Екатеринбурга выстрелами в спину. Больше месяца пролежали на земле их тела, расклеванные воронами и поливаемые дождями. Белогвардейцы, вскоре занявшие город, выкопали огромную братскую могилу - убитых было немало. Но слуг его императорского величества решили похоронить отдельно у церкви Всех Скорбящих. Местные старики помнят, как вскоре после погребения кто-то усыпал могилу матросов белоснежными цветами. (Захоронение царских слуг не сохранилось, его сровняли с землей, когда устраивали городской парк. - авт.).

- Мама и крестная всю жизнь переживали, что их отец не похоронен по-человечески. Они же ничего не знали, понимали, что убит, но как и где... О том, где находится дедушкина могила, нам сообщил недавно служащий Санкт-Петербургской епархии Илья Попов.

ПРОЩАНИЕ С ПОСЛЕДНИМ СЕДНЕВЫМ

Романовы так и не узнали, как закончилась жизнь их верных слуг. Их собственное время уже начало последний отсчет.

Из рассказа Я. М. Юровского о расстреле царской семьи на совещании старых большевиков в Свердловске:

«16-го утром я отправил под предлогом свидания с дядей мальчика-поваренка. Это вызвало беспокойство арестованных. Посредник Боткин, а потом и кто-то из дочерей справлялись, куда и зачем надолго увели Седнева. Алексей-де за ним скучает... Приготовил 12 наганов, распределил, кто кого будет расстреливать».

Из дневника императрицы Александры:

«16 июля. Вторник.

Внезапно прислали за Ленькой Седневым, чтобы он пошел и попроведовал своего дядю, и он поспешно убежал, гадаем, правда ли все это и увидим ли мы мальчика снова...»

Через несколько часов после написания этих строк никого из императорской семьи не останется в живых. Ни красавицы Татьяны, ни милой крестной Ольги, ни Ленькиного товарища по всем играм Алексея...

Ленька­поваренок вернулся домой в Углич. Проснувшись с утра, он засобирался к дяде Ване.

А дяди Вани и нету тут, удивилась его мать.

Мне сказали, что он поехал домой в деревню, упрямо стоял на своем мальчик.

Из­за этих слов племянника в сердце Мани Седневой полвека жила надежда на то, что муж затерялся на жестоких дорогах революции, изза неразберихи не может добраться до Углича, но обязательно вернется. Сколько раз она поднималась на крутой берег Волги, пытаясь высмотреть за косогором знакомую фигуру! Сжимала в руках крестик Ольги Романовой и просила Бога вернуть Ивана домой.

Не знала, что несчастлив и горек крест последней княжны.

«ЦАРСКИЕ ПРИСЛУЖНИКИ»

Представляете, когда дедушку убивали, ему было 33 года, как Христу, вытирает слезы Тамара. А ведь кто он был? Матрос из крестьян...

Действительно, после февральской революции народ побежал от Романовых, как от прокаженных. Среди бегущих были замечены и весьма знатные особы, что уж говорить о простых смертных?.. От слуг царя ведь много не требовали, только одно слово: «Отрекаюсь». Два выходца из бедных крестьянских семей это позорное слово так и не произнесли. Они предпочли умереть. Только ли в человеческих качествах Нагорного и Седнева тут дело?

Тамара считает, что они были связаны какой­то клятвой и являлись хранителями тайны царских сокровищ.

Приходит на ум и вот еще что. В своих воспоминаниях палач Семьи Юровский упоминает о «фантастической жадности» царицы, изза которой, как он считал, княжны умирали долго и мучительно. Мол, на каждой был надет корсет из драгоценных камней, от которого пули отлетали, как от заговоренного, приходилось добивать израненных девушек контрольным в голову. Кажется, дело не только в попытке сохранить состояние. Плотно сшитые камни сыграли роль своеобразных бронежилетов. А если еще и вспомнить о мощности тогдашнего оружия... При побеге такой бронежилет запросто мог сохранить жизнь своей хозяйке. Кто бы ни был автором сей защитной конструкции, ясно одно он был хорошо знаком с военным делом.

Увы, побега не было, а царскую семью расстреливали в упор.

Оставшуюся без главы семью Седневых односельчане язвительно продолжали именовать царскими прислужниками и ненавидеть за короткий период благополучной жизни в Царском Селе. Сына Ивана Дмитрия (он самый младший, родился уже в Сверчкове. Авт.) третировали главным образом в школе. В его классе проблем было три сын священника, сын бывшего лавочника и сын «царского прислужника». Периодически директор школы решал, что они недостойны получения социалистического образования, и выгонял вон.

Леонида Седнева, Леньку­поваренка, в 1942 году расстреляли палачи НКВД. Следователь по важнейшим (был такой термин) делам Наметкин при осмотре Ипатьевского дома после убийства царской семьи в числе прочих предметов обнаружил в печи обгорелый листок, на котором чернилами было написано: «Седнев, тоска... грусть... глубокую... поймет... ветер к земле... чтобы сломи... не согреш...»

Орфография дневников оставлена авторская.

ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО, 2006.05.24

Автор: «Московский комсомолец».

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе