Девятого февраля 1887 года, 135 лет назад, родился Чапаев.
Иллюстрация: картина П.В. Васильева "Чапаев в бою", 1934 г.
Почему из народного героя он превратился в героя анекдотов, отчего их больше не рассказывают и кем Чапаев был на самом деле
Василий Иванович Чапаев, погибший осенью 1919 года, командир дивизии Красной Армии, стал главным героем романа Дмитрия Фурманова и знаменитого советского фильма. Это и определило его посмертную судьбу.
Фильм братьев Васильевых вышел в 1934 году, когда персонаж сыгравшего Чапаева Бориса Бабочкина был узнаваем: он превратился в народного героя еще и из-за того, что такие люди были рядом. Им была присуща и чапаевская пассионарность, и его почти религиозная вера в коммунизм. И образование у них было таким же: неоконченная церковно-приходская школа. Но прошло несколько десятилетий, и народ стал другим.
Чапаевы выиграли Гражданскую войну. За этим последовала ликвидация неграмотности, всеобщее среднее образование и широкое распространение высшего. Василий Иванович из фильма «Чапаев» был изначально придуман как фольклорный персонаж. Исчезнув из нашей жизни, такие люди превратились в диковинку, в анахронизм, Чапаев стал героем анекдотов.
Начиная с семидесятых годов зрители, скорее, узнавали себя в лощеных белогвардейских офицерах из фильма братьев Васильевых. Ролевыми моделями стали поручик Голицын и корнет Оболенский из «белогвардейской» песни в жанре жестокого романса, впервые исполненной в мае 1977 года, в Одессе, ансамблем «Черноморская чайка». Походить на Чапаева советские молодые люди не хотели. После того как СССР не стало, ушли и анекдоты о Чапаеве — они были своего рода противоядием от чересчур лобовой, навязчивой и не слишком умелой советской пропаганды.
А потом интерес к Чапаеву вернулся.
Маятник качнулся в обратную сторону. В конце девяностых-начале нулевых, в пору рыночного романтизма и поисков «России, которую мы потеряли» постперестроечные публицисты писали, что в Гражданской войне в конце концов победили белые, и это произошло прямо сейчас, на наших глазах. А теперь левая идея воскресла, и массовая аудитория, скорее, сопереживает красным. О Чапаеве пишут журналисты, вышла посвященная ему книга (Павел Аптекарь. «Чапаев», изд-во «Молодая гвардия», 2017).
И нас ждали открытия. Оказывается, настоящий Чапаев не во всем похож на героя Бабочкина.
Сходство между ними, конечно, есть: подлинный Василий Иванович тоже был героем. На Первой мировой он выслужил полный бант Георгиевских крестов и звание фельдфебеля, старшего унтер-офицера. У него был природный, стихийный военный талант: перед своей гибелью Чапаев успешно командовал не дивизией, а, по сути дела, корпусом (в подчиненные ему двадцать пятую дивизию и Особую бригаду входили 11 стрелковых, два кавалерийских полка и 6 артдивизионов).
Он, как и герой фильма братьев Васильевых, был харизматичным человеком и хорошим организатором. В 1917 году, в Николаевске, фельдфебель Чапаев перехватил управление полком и начал устанавливать в округе советскую власть — с конфискациями, порками и подавлением постоянно вспыхивающих восстаний. Революции — или народному мятежу — были нужны такие люди, и фельдфебель стал военачальником. Так Василий Иванович нашел свою правду: до большевиков он был сторонником Временного правительства, ударником Керенского, побывал и у эсеров, был анархистом.
Сыгранный Бабочкиным Василий Иванович выглядел мачо, альфа-самцом. А настоящий Чапаев был совсем другим, его личная жизнь оказалась запутанной и неудачной. В молодости он женился по большой любви. Жена родила ему троих детей и, пока Чапаев воевал на Первой мировой, ушла к железнодорожному кондуктору.
Чапаев обещал погибшему на войне другу вырастить его детей. Вместе с ними в доме его отца (и в постели Чапаева) обосновалась вдова, которая была ему не мила. Он пытался восстановить отношения с первой женой, а вторая женщина, в отместку, ему изменяла.
Он влюбился в жену Дмитрия Фурманова, своего комиссара, и так неловко и нелепо за ней ухаживал, что они уехали из дивизии. Фурманов и Чапаев расстались врагами.
Да и погиб он не так, как в фильме. Во время налета белых на Лбищенск, когда были перебиты штаб, особый отдел и дивизионная школа, Чапаев собрал сотню бойцов и пробился к реке. Возможно, он был убит на берегу. Может быть, застрелен на плоту, а его могила затерялась.
Во всяком случае пересечь Урал вплавь Чапаев не пытался.
Он был выдающимся военачальником, таких, как он, самородков, в Гражданскую войну было немало. Чапаева и многих других красных командиров, и прославившихся, и оставшихся безвестными, объединяло одно обстоятельство — они были царскими унтер-офицерами. Унтером был вахмистр Буденный, тянувший солдатскую лямку 14 лет, во время караулов в Зимнем пожимавший руку Николаю l, копивший деньги на конный заводик и дававший ссуды офицерам.
Кроме Буденного, царскими унтер-офицерами были Жуков, Конев, Рокоссовский, Блюхер, Еременко, Кулик, Тимошенко, Малиновский — все они стали маршалами. В прекрасной книге Замулина о Курской битве («Курский излом») приведены биографии командиров дивизий 6-й гвардейской армии. Из семи комдивов в Гражданскую воевали трое, один ушел на нее мальчишкой, другой был прапорщиком, третий, едва ли не самый дельный (и самый пожилой), был унтером.
Гражданская война стала звездным часом этих людей. Поколение Жукова раскрылось позже, а Буденный и Чапаев практически одногодки (1883 и 1887) — это поколение выиграло большевикам Гражданскую.
Фурманов писал о грубости Чапаева. А «в ответ на требования командования фронта и 8-й армии вывести 1-ю конную армию из Ростова-на-Дону и прекратить грабежи», очевидно, не вполне трезвый командарм Буденный ответил: «Пошлите Реввоенсовет-8 к … матери, также и комфронта — предателя революции и вас посылаю к … матери, а если хотите, пристрелю» (цит. по «Чапаеву», П. Аптекарь). Так было в 1920-м, а в тридцатые и все последующие годы — это уже рассудительный и умный придворный тактик. Все принимающий, все понимающий, мягко урезонивающий оплакивающую Сталина дочь.
— Как же мы будем теперь жить!
— Я думаю, неплохо…
И очень разумно командовавший в Великую Отечественную. Если бы Сталин прислушался к руководившему Южным направлением Буденному, Киевского мешка с 665 тысячами пленных красноармейцев не было бы.
Несдержанный в гневе, Чапаев мог быть и дипломатом — с командовавшим фронтом Фрунзе он держался так почтительно и тактично, что сразу завоевал его доверие. Из Академии Генерального штаба Чапаев сбежал потому, что был чрезвычайно горд, — его безграмотность выделялась даже на фоне слушателей времен Гражданской войны, совершенно не отвечавших генштабовским стандартам. Но он был не только самолюбив (Фурманов приводил его слова: «В академьях мы не учены… У нас и по-мужицки и то выходит… Мы погонов не носили генеральских, да и без них, слава богу, не каждый такой стратех будет»), но и честолюбив.
По свидетельствам академических педагогов, Чапаев был очень трудолюбив и усидчив. Легко можно представить его после Великой Отечественной, с маршальскими погонами и орденом Победы — и это не имеет никакого отношения к альтернативной истории.
А возможно, его ждала более скромная роль, такая, как у описанного Замулиным комдива-52 6-й гвардейской армии Ивана Михайловича Некрасова.
Старший унтер-офицер царской армии, гусар, он, как и Жуков, провоевал Гражданскую в скромной должности командира эскадрона. Великую Отечественную Некрасов встретил в сорок девять лет, командуя полком. Он спас его, вывел из окружения, позже стал командиром дивизии и Героем Советского Союза. В «академьях» Иван Михайлович «не был учен», до революции, как и Чапаев, получил кое-какие знания в начальной школе, потом окончил курсы повышения комсостава. Теоретическими знаниями не блистал, но воевал очень хорошо и был превосходным организатором.
Таких, как Иван Некрасов, было множество. Их, как и Чапаева с Буденным, выучили для армии одной страны, а служили они другой. Начинали унтерами, стали полковниками, генералами, маршалами — и при этом оставались связующим звеном между разными историческими и социальными эпохами.