«Операция «Ы…»: «Эт-то несерьёзно!»

50 лет назад на экраны СССР вышла легендарная кинокомедия Леонида Гайдая
В 1965 году, когда вся страна следила за приключениями Шурика и выстраивалась в очереди за билетами в кино, в СССР продолжали строить социализм. 
Шурик очень похож на Леонида Гайдая. Об этом говорили все, кто знал режиссёра

Собственно, народ, конечно, про социализм, равно как и про империализм, не думал, а просто жил, искренне уверенный в завтрашнем дне.

Это теперь почему-то многие уверены, что советские люди были в массе своей несчастны. Что в СССР были пустые полки в магазинах, заграница на замке, всюду КГБ, беспросвет и тоска. Нет, счастливыми люди умели быть. И поводов для веселья у них было множество. Например, массовый исход, как сказано было в другом популярном советском фильме, москвичей (и жителей других городов) из общих ульев в личные гнёзда. Или космос: советские космические корабли действительно бороздили просторы Вселенной. Девушки разгуливали в туфлях-лодочках и чётко обозначали талию на ярких сарафанах. Молодёжь дружно танцевала твист и рок-н-ролл. Они влюблялись друг в друга. И даже когда на диван укладывались непонятно с кем – в этом не было никакой пошлости, всё было целомудренно и по-настоящему. Жить было, как говорится, хорошо!

Шурик, любимый не одним поколением советских и постсоветских людей персонаж, мог появиться только в тот момент. Ни раньше ни позже. Потому что оттепель. Свобода. Горести, голод, война, репрессии – в прошлом. Впереди – светлое будущее в лучшей стране мира. Именно тогда на экране появился этот студент-очкарик, романтичный, обаятельный, немного недотёпа, но при этом сильный, целеустремлённый, тот, кто может постоять и за себя, и за других. Герой Александра Демьяненко не был отважным полярником, не рисковал жизнью, спасая людей на пожарах, не штурмовал высоты науки. Он был… обыкновенным. Таким, как все, одним из нас. Никаких особенных талантов. Терялся поначалу перед заданными обстоятельствами, растерянно моргал, снимал и протирал очки, но потом – действовал. Спасал, покорял, боролся. Такой тогда требовался герой. Живой, не схематичный, как его предшественники в «городских» комедиях Александрова или в «деревенских» – Пырьева. Самым ценным в Шурике было его несовершенство.

Искусствоведы полагают, что советское кино – это не что иное, как эволюция героя, гениальный портрет изменения того, что происходило с человеком (об этом говорила на одной из своих лекций киновед, основатель и редактор журнала «Сеанс» Любовь Аркус). На смену белозубым мужественным героям с твёрдым взглядом в 1960-е годы пришли совсем другие лица. Лица людей, которые равны самим себе. Например, Алексей Баталов – мягкий, интеллигентный, тонко чувствующий. Владимир Ивашов – с незамутнённым взглядом. Вовсе не красавец Николай Рыбников. «Это тоже важнейшая вещь оттепели: человек – это человек, нет ни классового происхождения, ни материального», – продолжает Любовь Аркус. Человек ценен сам по себе. И Александр Демьяненко, наш Шурик, неспроста оказался в ряду самых любимых киногероев 1960-х.

Став Шуриком, он не смог стать в кино кем-то ещё. «Его образ сохранился в чистоте и свежести, – писал журнал «Советский экран» к 25-летию со дня премьеры «Операции «Ы», – оставаясь наглядным свидетельством своего времени». Добавим: лицо, жесты, голос уже не принадлежали Шурику – Александру Демьяненко – они давно принадлежат времени.  Эпохе оттепели. И всем нам.


как это было

Три папы одного Шурика

Всё началось с идеи, которую драматурги Яков Костюковский и Морис Слободской (оба начинали журналистами, прошли войну, писали фельетоны, сатирические стихи, цирковые репризы и, наконец, пьесы) условно назвали «Очкарик». Своего героя авторы назвали Владик Арьков. В первой новелле Владик перевоспитывал Мрачного Типа, а во второй готовил к поступлению в институт некоего оболтуса.

Сочинив эти две истории, сценаристы написали заявку и понесли её на «Мосфильм». Сценарий фильма «Несерьёзные истории» понравился Ивану Александровичу Пырьеву, руководителю творческого объединения «Луч». Он без колебаний отдал его Леониду Гайдаю, который уже прославился тем, что придумал бессмертную троицу – Труса, Балбеса и Бывалого – и снял комедию «Деловые люди» по рассказам О. Генри.

В первую очередь решено было для ровного счёта найти третий сюжет, и они приступили к работе втроём.

– Работать вдвоём в два раза труднее, втроём – в девять раз, – через много лет вспоминал Яков Костюковский. – В совместной работе мы вывели формулу, которой и придерживались. Если Гайдай говорил: «Это длинно», мы с ним сразу же соглашались. А он, в свою очередь, верил в успех наших реприз и драматургических поворотов. Никто не исходил из принципа: «Пусть хуже, зато по-моему». 

Итак, главный герой всех трёх новелл сначала работал на стройке и перевоспитывал там хулигана-верзилу (новелла «Напарник»), затем сдавал экзамен и влюблялся в хорошую девушку Лиду, этот сюжет Гайдай обнаружил в польском юмористическом журнале «Шпильки» (новелла «Наваждение»), и наконец разоблачал похитителей социалистической собственности («Операция «Ы…»).

В процессе работы над сценарием Владик стал Шуриком. Яков Костюковский объяснил это так:

– Бдительные люди сказали, что ни о каком Владике не может идти и речи. Владиками звали Владленов, а Владлен – это Владимир Ленин. Разве можно смеяться над вождём мирового пролетариата? И тут мы, конечно, не упирались. 


Идеальный очкарик, нетипичный актёр

– Вот мне уже шестьдесят лет, а я всё ещё Шурик, – говорил в одном из своих последних интервью актёр Александр Демьяненко. – Как начали узнавать в 1960-х годах, так и узнают до сих пор. Я вообще-то человек не светский, необщительный и замкнутый – короче, не совсем типичный актёр. 

И добавил с горечью:

– Особенно раздражало повышенное внимание к моей персоне, когда не было никакой работы... 

Александр Сергеевич говорил, что из-за Шурика ему не удалось сыграть многие роли. Режиссёры говорили ему: «Тебя ведь все узнают, будешь ты играть врача какого-нибудь или полярника, а зрители скажут: «А, это Шурик играет такую-то роль…» Такая оказалась обратная сторона всенародной любви и сумасшедшей популярности.

На главную роль Леонид Гайдай пробовал рекордное число претендентов. Шуриком могли бы стать, но не стали: Валерий Носик, Иван Бортник, Александр Леньков, Евгений Петров, которого все знают сегодня как Петросяна. А также романтические герои тех лет: Олег Видов, Виталий Соломин, Сергей Никоненко, Евгений Жариков, Владимир Коренев, Александр Збруев, Всеволод Абдулов. На пробы приглашали и Андрея Миронова (он был занят)… Но ни один из этих актёров режиссёру не понравился. Когда среди московских актёров Шурика не обнаружилось, один из ассистентов сказал, что в Ленинграде есть Демьяненко, сыгравший Диму Горина. Гайдай сел на «Красную стрелу», поехал сам. И не пожалел: это был идеальный Шурик. 

Александр Демьяненко, прочитав сценарий, долго смеялся и сказал, что это гениально. Ему поменяли оправу очков, превратили в блондина. И на несколько лет он стал Шуриком: и в «Приключениях «Ы», и в «Кавказской пленнице», и в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Актёр, правда, говорил, что в следующих гайдаевских комедиях ему уже было неинтересно. Эта роль, уверял он, – так себе. Ничего особенного.

Но давайте мы с ним категорически не согласимся. Мы все очень любим нашего национального Шурика, восхищаемся им и, каждый раз употребляя к месту или не к месту какую-нибудь цитату из фильма, например: «Надо, Федя, надо!» – стремимся повторить его, Александра Демьяненко, интонации.


Хорошая девушка Лида

Наталья Селезнёва, которая сыграла свою первую роль в кино в шестилетнем возрасте, шла в театральный институт с огромным желанием стать драматической актрисой. Явить миру сильные трагические образы из классического репертуара. На экзамене она читала монолог Марины Мнишек из «Бориса Годунова». Комиссия же, не сговариваясь, давилась от смеха. Чем сильнее завывала девушка, тем больше веселились профессора.

– Мой вид был настолько комедийным, что они даже не смогли меня остановить! Дослушали до конца… и приняли. Так что я смирилась со своим амплуа комедийной актрисы и работаю в нём всю жизнь, – говорила Наталья Игоревна, героиня комедий Гайдая и незабвенная пани Катарина из «Кабачка «13 стульев».

Девушку Лиду ассистенты режиссёра искали во всех театральных училищах Москвы. Приходили на занятия, садились тихонько, не афишируя своё присутствие (участие в киносъёмках деканатами не поощрялось) и смотрели. Симпатичная 19-летняя студентка Щукинского училища с озорной улыбкой подошла по всем статьям. Её пригласили на пробы.

– Гайдай мне сказал: «Там надо будет раздеться. А фигура, я вижу, у вас… никуда», – вспоминала потом Наталья Селезнёва. – Я удивилась: «У меня?!» Я тут же скинула с себя платье, такой лёгкий сарафан, практически того же фасона, какой был потом у меня в фильме. Гайдай хмыкнул и ничего не сказал. А на следующий день мне позвонили и сказали, что я утверждена. Но я даже не обрадовалась, а почему-то спросила: «А сколько платить будете?»

Потом Леонид Гайдай говорил, что эта милая студентка «правильно» разделась на пробах, – легко, раскованно, и в то же время целомудренно. Именно так, как было нужно.

Ей платили 8 рублей 50 копеек за съёмочный день, огромные деньги для студентки со стипендией в 28 рублей. Получив первый свой гонорар (это было в Одессе), она первым делом побежала на знаменитый Привоз, покупать подарок маме.
 

факты

* * *

В 1942 году Леонид Гайдай служил в Монголии, где объезжал лошадей для фронта. Как-то, вспоминал режиссёр, в часть прибыл военком и объявил набор в действующую армию. Он спросил: «Кто в артиллерию?» Гайдай громко ответил: «Я!» «В кавалерию?» Гайдай: «Я!» «В разведку?» Щуплый красноармеец опять: «Я!» и сделал шаг вперёд. После чего военком одёрнул его: «Да подождите вы, дайте мне огласить весь список!»

Леонид Гайдай попал в разведку, на Калининский фронт. Не раз ходил за линию фронта, брал языка, был тяжело ранен.

* * *

Нередко сценаристы Яков Костюковский и Морис Слободской работали у Леонида Гайдая дома. Как-то раз работа застопорилась – не было подходящей фразы. В это время жена Гайдая актриса Нина Гребешкова вернулась с рынка. Она прошла на кухню, начала готовить обед. И в этот момент Костюковский спросил у неё: «Нина, у вас бывает так – вы приходите в какой-то дом, и у вас ощущение, что вы уже тут были. Но вы точно знаете, что не были».

Нина Павловна не задумалась ни на минуту: «Нет, Яша, я всегда знаю, где я была, когда и с кем!» Сценаристы дружно расхохотались. Эти слова идеально подошли девушке Лиде.

* * *

Наталья Селезнёва была для того времени довольно высокой девушкой – метр семьдесят пять, на целых 10 см выше Шурика. Но в кадре это почти незаметно: у актёра была специальная обувь, иногда его ставили на небольшую табуреточку или же для девушки Лиды выкапывали ямки.

* * *

Леонид Гайдай, серьёзно относившийся к любым мелочам, накануне съёмок эпизода «Бой на рапирах» пригласил преподавателя фехтования. «После нескольких занятий мы дрались как заправские спортсмены, – вспоминал Юрий Никулин. – Показали бой Леониду Гайдаю. Он посмотрел со скучающим видом и сказал:

– Дерётесь вы хорошо, но всё это скучно, а должно быть смешно. У нас же комедия!

И все вместе они стали думать, как сделать смешно. И придумали, что Шурик протыкает рапирой противника, у того капает кровь, студент – в ужасе от того, что ранил человека. А потом выясняется, что это не кровь, а портвейн. Но перед этим Балбес положил за пазуху бутылку водки, а про портвейн в фильме не было!

* * *

Без кошек и собак невозможно представить ни один фильм Гайдая. В новелле «Наваждение» снимался боксёр Рекс, существо миролюбивое, хотя с виду довольно грозное. Режиссёр потребовал от дрессировщика, чтобы пёс удивлённо поднял брови, – ему нужны были в кадре собачьи эмоции. Но собака морщиться не хотела, только часто дышала, роняя при этом слюни. Тогда Гайдай лёг на пол рядом и на счёт раз-два-три приподнимал её за передние лапы, отчего у боксёра образовывались мимические складки. Съёмочная группа на всякий случай приготовилась прийти режиссёру на помощь, но добрый Рекс всё вытерпел и даже не зарычал.

* * *

Время от времени режиссёр посылает внимательным зрителям разные смешные сигналы. Некоторые из них нам уже непонятны. Например, сцена торга в третьей новелле («Ваши условия?» – «Триста тридцать». – «Согласен…») – это отсыл к фильму, который сейчас помнят только те, кто интересуется историей кино, – к картине Михаила Ромма «Ленин в 1918 году». Только там торгуются контрреволюционер и комендант Московского Кремля.
Автор
// Эльвира Дажунц
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе