Секретный тюбик
Ее имя было засекречено чуть ли не до 90-х годов прошлого века. А могло бы быть известно всему миру после 16 июня 1963 года. Как правило, о дублерах космонавтов, особенно тех, кому так и не довелось слетать на орбиту, никто не вспоминает, но это не относится к основному дублеру Валентины Терешковой Ирине Соловьевой.
— С детства я любила все экстремальное, даже не знаю, в кого такая уродилась. Родители — учителя обычные. Поступив в Уральский политехнический институт на строительный факультет, я уже на втором курсе пришла в аэроклуб.
— Даже не успев закончить институт, вы стали мастером спорта СССР по парашютному спорту. Надоело прыгать с одной высоты — потянуло выше?
— Мне предложили попробовать себя в космонавтике в ЦК ДОСААФ. Просто вызвали и предложили, а я согласилась. Но там настолько все было засекречено — даже родителям я не имела права говорить о своем выборе. Так, втихаря, и поехала на медкомиссию, потом положили в госпиталь для углубленного обследования организма.
— Когда вы впервые увидели Сергея Королева?
— В один из дней нашей подготовки в Центре подготовки космонавтов в Щелковском районе Подмосковья, Звездный городок еще не был построен. Нас там было пятеро: я, Валентина Терешкова, Валентина Пономарева, Татьяна Кузнецова и Жанна Еркина (потом она поменяла фамилию на Сергейчик). Мы были очень дружны, жили в профилактории в условиях строжайшего режима дня, тренировок. Сергей Павлович объяснил, что одной из нас надо будет стать первой женщиной-космонавтом.
— Ну и почему же все-таки выбрали из всех вас Валентину Терешкову? Разве не у вас было больше всего прыжков с парашютом?
— Когда это произошло, Евгений Анатольевич Карпов, начальник Центра подготовки, собрал всех нас и все спокойно, по-человечески объяснил. Это не совсем правда, что Валентину выбрали только из-за ее социального статуса — мол, она простая ткачиха, из семьи рабочих, — нет. На самом деле выбор проходил по более глубоким критериям. Первая женщина-космонавт должна была быть еще и примечательной личностью, способной помимо деловых качеств продемонстрировать общительность, хорошо поставленную речь, чувство юмора. И все это у Вали было.
— А у вас разве не было?
— Может быть, не в той мере — руководству было видней. К тому же у меня было отчество необычное — Баяновна, это не приветствовалось.
— А почему Терешкова очень плохо себя чувствовала в полете?
— Понимаете, влияние невесомости на организм всегда очень индивидуально, кого-то меньше мучает морская болезнь, кого-то больше. К тому же она не была профессионалом-авиатором, как многие из нас, просто не представляла, какое испытание ей придется пережить. Но надо отдать ей должное — она даже находила в себе силы петь песни!
— Так почему же после Королев произнес свою знаменитую фразу: «Пока я жив, ни одной женщины не будет на орбите»?
— Были тому причины. Я думаю, что из-за некоторых вольностей, которые позволяла себе Терешкова. К примеру, она по инструкции должна была сообщить на Землю о своем плохом самочувствии, но она этого не делала, видимо, опасаясь, что ей прикажут совершить преждевременный спуск. Представляете, как она рисковала! А отвечать пришлось бы потом руководителям полета. По той же инструкции после приземления в казахстанской степи она не должна была раздавать местным колхозникам тюбики с едой... Все же времена тогда были другие — практически все было секретным,. Валентина же — очень открытый человек, почти все раздала, ей взамен принесли попить парного молока, чего тоже, наверное, нельзя было допускать — мало ли каким молоком могли напоить первую женщину-космонавта. Хорошо, что в итоге все хорошо закончилось.
— А для вас?
— Сначала мы, конечно, все были расстроены, когда расформировали наш отряд. Столько готовились, и все впустую. Однако потом все сложилось вполне удачно. Я вышла замуж, родила сына, дочь, приобрела профессию психолога. Участвовала в походах женской высокоширотной экспедиции «Метелица». Бывала на Земле Франца-Иосифа, на Таймыре, Чукотке и Аляске. Вы не представляете, какая там красота!
— Ну а как же вы боролись с морозами?
— Старались больше двигаться. Чтобы не замерзали лица, закрывали их, оставляя лишь прорези для глаз, намазывались специальными кремами, которые косметологи готовили для нас и на нас же испытывали их эффективность. Да что морозы — самыми запоминающимися испытаниями стали для нас встречи с белыми медведями!
— Кажется, космонавтов учат, как вести себя при таких встречах?
— Да, но не каждым в жизни выпадает такое «счастье». Расскажу об одном таком случае. Шел 1975 год. Я, как обычно, отправилась в экспедицию с «Метелицей» во время отпуска. Переход был на Таймыре, надо было пройти много километров на лыжах до станции «Челюскин». И вот впереди, метрах в 800 от нас, мы замечаем огромную медведицу с медвежонком. Командир дает команду девушкам перестроиться, то есть встать плотнее друг к другу, я достаю на всякий случай ружье, все остальные — пиротехнические средства для отпугивания... Медведи же тем временем присаживаются на небольшой айсберг и спокойно наблюдают за нами. Признаков агрессии со стороны косолапых не было. Но когда мы прошли и они оказались у нас за спиной, началось самое настоящее преследование, мы двигались вперед, медведи — за нами. Периодически медведица переходила на бег, совершала прыжки. «Ну все, — думали мы с ужасом, — это она учит своего отпрыска, как на нас нападать». Однако расстояние между нами не сокращалось. В конце концов мы, безумно уставшие, приняли решение сделать привал: разбили палатку, растянули растяжки возле нее с консервными банками и для пущей важности установили дежурство. Однако все это, к счастью, так и не пригодилось. Видимо, та медведица все же передумала нас есть и изменила маршрут.
Стрижка для орбиты
Случаются иногда сюрпризы судьбы: Елена Кондакова — третья и завершающая список российских женщин-космонавтов, на самом деле оказалась дважды первой. Первой женщиной в мире, совершившей длительный, 5-месячный полет, первой и пока единственной россиянкой, летавшей на американском шаттле.
— Елена Владимировна, почему именно вас выбрали для первого женского длительного полета?
— На момент принятия решения (было начало 1994 года) я оказалась единственной женщиной в отряде, которая была сертифицирована по медицинским показателям. А тут как раз Валерий Поляков в январе стартовал на свои рекордные 437 суток. Он врач, в случае чего мог оказать необходимую помощь.
— То есть мы опять обгоняли в этом вопросе американцев?
— Да. К тому же была информация, что они готовят аналогичный эксперимент и вот-вот осуществят, надо было поторапливаться. Готовили меня так же, как и мужчин, — никакой разницы не было. Мне предстояло доказать, что и длительные полеты мы переносим успешно, может быть, даже лучше представителей сильного пола. К примеру, уже до моего полета было доказано, что женщина быстрее адаптируется к новым условиям. Впрочем, как везде, — ведь ей необходимо это качество, она должна уметь приспосабливаться, поскольку отвечает за потомство.
— Ну и какое же было ощущение, когда вы первый раз в октябре 94-го оказались в невесомости?
— Восторг! Что касается недомогания в первые дни полета, оно бывает у всех, просто у кого-то длится дольше, у кого-то меньше.
— Вкусовые пристрастия не поменялись в невесомости?
— Нет. Больше всего мне запомнились сухие соки, которые надо было просто восстановить, долив воды: абрикосовый, персиковый, яблочный. Вкуснейшие картофельные и овощные супы, разработанные нашими диетологами.
— От мужчин-космонавтов я слышала, что в космосе нельзя пользоваться косметикой. Уточните — вообще нельзя или хоть какой-то минимум возможен?
— Губная помада и тушь всегда были при мне. Я ими пользовалась совершенно спокойно. Что же касается сухих теней или пудры, они, конечно, нежелательны, ведь пыль от них может разлететься по всему жилому отсеку. Что же касается компактной пудры, ее многие женщины берут в полет. Вот уж чем нельзя там пользоваться, так это духами или лаками для волос — пространство маленькое, коллегам может не понравиться.
— В полете у вас была короткая стрижка. Это обязательное условие?
— Совсем нет. Наоборот, длинные волосы заплетешь в косу или соберешь в хвост, и они в порядке, а короткие никак не уложишь — в невесомости они торчат во все стороны. В общем, я поняла свою ошибку, уже оказавшись на борту.
— Чем вы занимаетесь сейчас?
— Сейчас я, выражаясь авиационным термином, — в свободном полете.
— А как проводите свободное время?
— Очень люблю кататься на горных лыжах и ловить рыбу.
материал: Наталья Веденеева
Московский комсомолец