Русско-украинская война сто лет тому назад: «Весна народов» Сергея Белякова

Рецензия на книгу о долгом рождении независимой Украины.

В «Редакции Елены Шубиной» вышла книга Сергея Белякова «Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой», посвященная сложному становлению украинской государственности в условиях революции и Гражданской войны. Подробно об этой работе для читателей «Горького» рассказывает Сергей Сергеев.


Сергей Беляков. Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой. М.: Редакция Елены Шубиной, 2019. Содержание


У нас мало хорошего исторического научпопа. Наши историки редко умеют занимательно писать, а наши литераторы редко обладают основательными знаниями. Сергей Беляков, сочетающий в себе кандидата исторических наук и известного литературного критика, — одно из немногих счастливых исключений: он и пером прекрасно владеет, и исследователь дотошный. Недаром его «Гумилев сын Гумилева» и «Тень Мазепы» становились бестселлерами и увенчивались литературными премиями, не теряя при том в исторической достоверности. Более того, мне кажется, что та же «Тень Мазепы» только по форме научпоп, а в сущности настоящее первооткрывательское научное исследование, поднимающее тему, за которую наша украинистика (если она у нас есть) так толком еще и не взялась.

Что же до литературной стороны дела, то пишет Беляков мастерски. Огромный и разнообразный материал, с одной стороны, жестко и логично структурирован, с другой же — создается впечатление, что он расположился сам собой, совершенно свободно, без всякого авторского нажима, «течет как река», как поток жизни. И этот поток захватывает читателя от первой страницы до последней.

Новая книга Белякова «Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой» сохраняет все достоинства предыдущих. Но, будучи прямым продолжением «Тени», она в гораздо большей степени, чем последняя, может считаться научпопом. Все-таки, хоть и малыми тиражами, на русском языке уже выходили специальные работы о революции и Гражданской войне на Украине — например, монографии Андреа Грациози и украинского историка В. Ф. Солдатенко. Но, во-первых, «Весна» гораздо обширнее по объему и охвату привлеченной фактуры, во-вторых, за пестрым калейдоскопом восстаний, сражений и смены правительств отчетливо видна авторская концепция.

Беляков — неортодоксальный гумилевец, история для него — это история этносов, поэтому главным содержанием эпохи, традиционно воспринимаемой как время классовых битв, он считает этнический конфликт. В первую очередь — русско-украинский, хотя польский и еврейский сюжеты Сергеем Станиславовичем также не забыты.

«Революция на Украине уже с марта 1917-го была прежде всего революцией национальной», — утверждает автор. Врагом № 1 этой революции украинским националистам виделась Россия и русские. Замечательна приведенная в книге цитата из автобиографии классика советского кино Александра Довженко, в юности петлюровского гайдамака, штурмовавшего занятый большевиками киевский завод «Арсенал»: «Особенно радовало меня то, что царь Николай II был не украинец, а русский, что весь его род был тоже не украинским. В этом мое воображение усматривало как бы полную непричастность украинцев к нашему презренному строю... Все украинцы того времени... казались какими-то особенно приятными людьми. Шутка сказать, сколько лет вместе страдали от проклятых русаков...»

В конечном счете для Белякова любая политическая сила, возникшая на украинской почве в 1917–1920 годах — от сторонников гетмана Скоропадского до махновцев, — есть лишь одна из манифестаций украинского этноса-нации (автор эти понятия сознательно и принципиально не различает), склонного к свободе с анархическим уклоном. С другой же стороны, смертельные враги (русские красные и русские белые) в той или иной степени реализуют этнический архетип великороссов — стремление к унитарной великодержавности. Напрямую такой вывод Беляков не делает, но он сам собою напрашивается, когда читаешь о перманентных кризисах украинской власти и о попытках навести «порядок», предпринятых вроде бы совершенно полярными Муравьевым и Деникиным.


Сергей Беляков


Особенно прямолинейны в украинском вопросе были приверженцы Белого дела. И это, как убедительно показал Беляков, стало одной из главных причин их поражения. «Офицеры и солдаты Добровольческой армии... искренне не любили и не принимали все украинское, кроме, быть может, украинского борща. И гонения на украинскую культуру они охотно поддержали, потому что была она им чуждой, непонятной и враждебной... Самое поразительное, что белые были убеждены в поддержке [украинского] народа, уверены, что украинский национализм, придуманный поляками, австрийцами и немцами, поддерживает лишь немногочисленная украинская интеллигенция...» (Не так ли мыслят и многие современные русские националисты?) И вот печальный результат этой идеологии и практики: Добрармии в ее решающем наступлении на Москву не хватило резервов, «а резервы, как признавал сам Деникин, были брошены на борьбу с разнообразными повстанцами на Украине...»

Но и русский большевик, по словам Владимира Винниченко, «как и всякий другой русский, также привык считать все украинское своим, русским, также не раз кривился и говорил: „Э, какая там Украина! Все это мелкобуржуазные выдумки. Хохлы — это те же русские”, только добавляя еще, что „хохляцкий национализм” разъединяет единый русский пролетариат». Но всё же большевики оказались политически умнее, победила гибкая тактика Ленина, принявшего существование самостоятельного украинского народа как данность и тем сохранившего его в составе «первого в мире социалистического государства».

Методология Белякова отвергается большинством профессионалов — быть примордиалистом, писать об этносах как о субъектах истории в академическом сообществе сегодня зазорно. И уже настоящий гнев вызывает среди русских патриотов и националистов его тезис о том, что украинцы — родственный русским, но особый, отдельный народ. Я лично читал в Фейсбуке политические инсинуации в адрес автора «Тени» и «Весны»: дескать, он повторяет все зады украинского агитпропа!

Здесь не место для дискуссий о достоинствах и недостатках конструктивизма и примордиализма в исследовании наций и национализма. Хороша или плоха теория Белякова, она не помешала ему нарисовать впечатляющую панораму кровавой украинской смуты прошлого столетия, в которой этнонациональная составляющая действительно была не менее важна, чем социальная. Что же до обвинений Белякова в «заукраинстве», то это сущий вздор. Сергей Станиславович — русский патриот и одновременно украинофил, но не политический: он просто любит украинскую историю и культуру. Такое сочетание для нашей патриотики редкость, но у каждого правила есть исключение.

Поэтому авторская позиция в отношении описываемых событий достаточно сложна. Беляков стремится быть максимально объективным, и это у него почти получается. То, как он выдерживает тон «без гнева и пристрастья», расхаживая по минному полю межнациональных противоречий, достойно восхищения и является одним из важнейших достоинств «Весны». Из двух антагонистов, названных в подзаголовке книги — Булгакова и Петлюры — ни один не может похвастаться авторской комплиментарностью.

В адрес Петлюры не допущено ни одного некорректного эпитета, но его русофобия недвусмысленно осуждается: «...о москалях [Петлюра] писал, случалось, такое, что я цитировать не хочу. Противно». Подробно рассказано о преступных деяниях петлюровского воинства. Сцены еврейских погромов в Житомире, Овруче, Проскурове принадлежат к самым жутким страницам книги.


Булгаковым-писателем Беляков, разумеется, восхищается, но с Булгаковым-украинофобом вступает в принципиальную полемику. «...Взгляд Булгакова на украинский язык, пристрастный и злой, для русского киевлянина и харьковчанина, для петербуржца и москвича вполне типичен... Все украинское, национальное выглядит у Булгакова отталкивающим. Даже украинский народный музыкальный инструмент [бандура] отвратителен».

Впрочем, к одному из главных персонажей книги автор, пожалуй, относится не без симпатии. Как ни странно, но это жестоко осмеянный тем же Булгаковым в «Днях Турбиных» Павел Петрович Скоропадский. Украина при нем полна изобилия и свободы, каких уже давно не осталось в большевистской России. Правительство заботится о культуре: при его поддержке Владимир Вернадский создает Украинскую академию наук и Национальную библиотеку Украины. А главное — гетманская власть отличается национальной терпимостью. «Скоропадский называл себя „русским украинцем”... Пожалуй, в этих словах суть режима Скоропадского. Украина не враждебна России и русским». В короткое правление гетмана не было закрыто ни одной русской школы.

Но, сочувственно перечисляя все это, автор, верный своему принципиальному объективизму, не скрывает от читателя, что гетманская Украина была фактическим немецким протекторатом, что «реальная власть гетмана не доходила до окраин Украинской державы», что большинство гетманских министров были профнепригодны. Понятно, что для Белякова держава Скоропадского вовсе не политический идеал. Ему просто дорога сама мысль об «Украине, не враждебной России и русским» (равно как и о России, не враждебной Украине и украинцам), высказанная в эпоху жестокого национального противостояния и столь актуальная сегодня.

Автор
Сергей Сергеев
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе