Многие авторы книги справедливо считают, что советское руководство, скованное сталинскими догмами, испытывало аллергическую неприязнь ко всяким реформаторским идеям и не желало прислушиваться к советам и призывам к переменам. А ведь ещё Бердяев выступал за гуманизацию советского общества, за создание такой общественной системы, которая обеспечивала бы симбиоз свободы личности и просвещённой государственной политики. Из его философии напрашивался вывод о необходимости для России третьего пути развития.
Неуверенность в будущем капитализма побуждает многих учёных и политиков на Западе заметно усилить поиски «третьего пути» развития современного общества. При этом многие из них полагают, что не может быть какой-то унификации или единообразия этого пути.
За всем этим стоит признание того факта, что развитие рода человеческого носит конвергентный характер. Да и Андрей Сахаров будущее человечества видел в грядущей конвергенции двух социально-экономических систем, в ходе которой исчезли бы причины и источники их смертельной враждебности и соперничества. Он ратовал за совершенствование и реформирование обеих систем в ходе их мирного соревнования и обмена позитивным опытом.
«Пражская весна, – пишет Цисарж, – ознаменовала собой реформаторский процесс нового типа, по всей вероятности, и новый вариант общественной революции. В программе преобразований имелись зачатки так называемой конвергенции двух противоположных систем; был взят курс на реальное обеспечение гражданских свобод, гарантировавший гражданам жизненные ценности и социальную уверенность в условиях гуманного и демократического строя…»
Как отреагировали советские руководители на Пражскую весну, известно.
В связи с этим надо сказать об удивительном историческом парадоксе того времени. Оказалось, что успеха Пражской весны и реформирования социализма в Вашингтоне боялись не меньше, а может, даже больше, чем в Москве. Новый «демократический социализм» мог оказать сильнейшее влияние на страны Западной Европы, которые были охвачены в 1968 г. небывалым массовым движением за проведение радикальных реформ капиталистической системы. В сочетании с Пражской весной это движение могло значительно ослабить геополитические позиции США на Европейском континенте. Поэтому администрация США и лично президент Джонсон буквально провоцировали Брежнева и советское руководство на ввод войск в Прагу.
Новой трагедией для социализма явился крах начатой в 1985 году и с таким энтузиазмом поддержанной народом перестройки в Советском Союзе. Для её благополучного завершения у её руководителей не хватило ни теоретического видения, ни государственного ума, ни воли, ни мужества. При режиме Ельцина были забыты и преданы анафеме не только социалистические и социальные ценности и идеалы, создававшиеся на протяжении столетий европейской цивилизацией, но и отброшены как ненужные национальные интересы и традиции страны.
Грандиозные успехи мудро проведённых реформ в Китае, превративших его в ведущую державу мира, свидетельство того, что обновление социализма было возможно.
«Я не верю, – заключает Цисарж, – что успешное развитие Европы лежит на пути признания свободы на грани анархии, отказа от разумных ограничений и от принципов справедливости… Не может быть так, чтобы гуманно и демократически понимаемый социализм был проигнорирован и вычеркнут из истории…» Касаясь современности, Цисарж продолжает: «Наибольшую опасность представляет дефицит научно разработанных программ и проектов, которые, гармонично сочетая интересы разных слоёв, стали бы частью политики и как таковые были бы признаны обществом… Недостаток способных, образованных и умных профессионалов зажигает «зелёный свет» перед дилетантами и бездарностями, ведёт к непродуманным, наносящим прямой вред решениям».
В Советском Союзе реформы были тоже подавлены, как и в ЧССР, но изнутри. То, что после развала социалистического строя возникло на его месте, не может вызывать удовлетворения у подавляющего большинства народа. Россию неизбежно ждут новые реформы с учётом и нашего социалистического опыта.
Вячеслав ДАШИЧЕВ, доктор исторических наук
Литературная газета