«Великое посольство»: Петр I глазами тех, кто его принимал, и английского историка XIX века

В марте 1697 года, 325 лет назад, отправилось в путь «Великое посольство» Петра I. Оно продолжалось больше года, его путь лежал в Австрию, Саксонию, Бранденбург, Голландию, Англию, Венецию и к папе римскому. В Венецию и к папе Петр не доехал: пришло известие о стрелецком мятеже, и он поспешил обратно в Россию.


Великих послов, петровского фаворита, швейцарского авантюриста Лефорта, сибирского наместника Головина и опытного, по московским меркам, дипломата, думного дьяка Возницына, сопровождали 20 дворян и 35 волонтеров. Среди последних был и урядник Преображенского полка Петр Михайлов. Под этим именем путешествовал сам Петр.

Посольство должно было получить поддержку в войне с Турцией и найти союзников для будущей войны со Швецией. А Петр хотел посмотреть, как живет Запад и что тот собой представляет.

До сих пор Западом для него была Немецкая слобода: там он учился делать воинские артикулы, плотничать, курить. Там он спал с Анной Монс. Это была крошечная, очень благоустроенная модель Европы, бельмо на глазу у ревнителей старомосковских порядков. В Немецкой слободе Петр навсегда увлекся европейскими порядками, техникой и военным делом. Теперь он собирался узнать, как Запад выглядит в оригинале.

О «Великом посольстве» писали и историки, и беллетристы, вплоть до Алексея Толстого, чей «Петр I» при СССР входил в школьную программу.

Рижские власти оскорбили Петра непочтительностью, в Голландии он работал на верфи и ему досаждали зеваки. Его прекрасно принял курфюрст Бранденбурга, он подружился с курфюрстом Саксонии Августом Сильным. Помочь России воевать с турками никто так и не собрался. Все это очень хорошо известно. Интереснее то, что Запад увидел в Петре в 1697-1698 годах и как к нему относились позднее.

Здесь показательно небольшое эссе знаменитого английского историка, прозаика и поэта Томаса Бабингтона Маколея (1800-1859) «Петр I в Англии». Это часть главного труда Маколея «История Англии», написанного в середине XIX века. К этому времени близкие, союзнические или доброжелательные отношения между Российской империей и Великобританией остались в прошлом, впереди была Крымская война. Доминирование России в Европе пугало. Английская политическая элита к тому же считала, что Российская империя угрожает ее интересам на Востоке.

Рассказывая о Великом посольстве, обычно цитируют слова Маколея «путешествие Петра Первого в Европу явилось началом целой эпохи в истории не только наших стран, но и всего мира». Продолжение опускают: «подвластная ему империя была известна цивилизованным народам Запада не более, чем теперь Бухара или Сиам… по мнению государственных мужей сие безграничное пространство лесов и болот, где восемь месяцев в году лежит глубокий снег и где нищие крестьяне с трудом защищают свои хижины от стай голодных волков, имело куда меньшее значение, нежели две-три квадратные мили, на которых теснились конторы и склады Амстердама».


Дело тут не в содержании, а в интонации. Она явно недоброжелательная. В самом Петре I Маколея неприятно поражало то, что всегда восхищало тех, кто писал о нем в России:

«Его обширный ум, которому позавидовал бы любой генерал или государственный деятель, опустился до изучения мельчайших подробностей судостроения и морских порядков… Сей великий законодатель и полководец превыше всего ставил должности боцмана и судового плотника».

Маколей типичный викторианец, джентльмен XIX века, а джентльмену неприлично работать руками. Врач может быть джентльменом, он осматривает пациента и выписывает рецепты. Делающий операции хирург — не джентльмен. Его поражает, что Петра интересовала западная техника, но при этом совершенно не занимала европейская цивилизация, общественное устройство, культура:

«…Он не обратил никакого внимания на великолепные картины, украшавшие королевскую резиденцию, но его привел в восторг некий хитрый механизм над камином в гостиной, который показывал направление ветра».

Маколей был и крупным чиновником в Индии, позже членом парламента, государственным секретарем по вопросам войны. Ему было трудно представить великого государственного человека, которого занимала только практическая сторона жизни, а ее высшая, духовная часть была для него закрыта.

Едва ли Маколей имел хоть сколько-нибудь удовлетворительное представление о современной ему русской культуре. Он был иностранным — почетным — членом Петербургской Академии наук, но Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Чаадаева наверняка не читал. Как она к этому времени была хороша, Маколей не видел. Он не понимал, что ее путь начался с того, что Петр работал молотком и рубанком на голландской верфи, проводил анатомические вскрытия, учился делать чертежи кораблей и беспорядочно, как забавные западные диковины, покупал картины.

Впереди были Золотой и Серебряный века русской литературы, гениальная русская музыка, превосходная живопись... Но Маколею, а тем более английским современникам Петра, это не было видно. Московский гость приехал в Англию из иного, чуждого и непонятно, слишком далекого, чтобы быть опасным, мира. Таким миром Россия оставалась и для Маколея, хотя с визита Петра I в Англию прошло сто пятьдесят лет.

Посещение московских гостей отчасти было сродни набегу варваров. Особняк, в котором в Англии жил Петр, пострадал так, что государственному казначейству пришлось выплатить владельцу значительную компенсацию. Список поломок и проторей был длинен. Особенно примечательна его заключительная часть:

«…дом, принадлежащий некоему Росселю, бедному человеку, где проживала стража… почти совершенно разрушен, так что подлежит оплате в полной стоимости».

По словам Маколея, англичане провожали Петра, поднимая брови и пожимая плечами:

«Его необычный характер и все, что говорили о его великих замыслах, вызвало у нас большое любопытство, однако не более того, ведь Англии нечего было ждать от сей обширной империи или хотя бы опасаться ее».

Но через ничтожный по историческим меркам период, лет через пятьдесят, российская элита полностью европеизировалась, позже возникла блестящая художественная элита. Еще при жизни Петра I Великобритания и Россия начали долгий и непростой диалог, становясь то союзниками, то врагами.

Томас Бабингтон Маколей находился не в начале, но даже не в середине этого пути.

Он был блестящим популяризатором английской истории, но ничего не понял ни в Петре I, ни в России.

Поделиться