ВЕНЧАНИЕ ОТСТАВНОГО ПОРУЧИКА

Больно смотреть на любую несчастную семью, и конечно же трудно, а порой невозможно с первых минут понять, в чем же суть бесконечных мелочных упреков и споров. А потому о семейных отношениях не стоило бы и писать - каждая семья несчастна по-своему. Но, думаю, маленькие подробности повседневной жизни первой половины XIX века очень интересны тем, что они рисуют частности, детали, позволяют узнать, как говорили люди, что чувствовали, какие страсти наполняли их души.

Да простит меня читатель! Позволю себе привести несколько  скандальных и возмутительных по своей сути эпизодов из жизни известной ярославской семьи. Тем более за давностью лет все улеглось и успокоилось.


Речь пойдет о Елизавете Петровне Карнович, родной тете писателя Евгения Петровича Карновича, родившегося в имении Лупандино Ярославского уезда. Надо сознаться, ее материальное положение не придавало оптимизма. Но на какое-то время нужда отступила, впереди появились перспективы и хорошая партия в лице поручика Гейкинга.


Ее венчание происходило 7 января 1824 года в селе Холм-Огарев. Муж Крестьян (Христофор) Егоров Гейнкинг относился к одному из трех старинных и знатных дворянских фамилий Курляндии. Со времени присоединения Лифляндии и Эстляндии к России, когда чужестранцев охотно принимали в русскую службу, особенно при могущественном Бироне, дед, барон Федор фон Гейкинг, находился уже в русской гвардии и был женат на Марте Елизавете фон Бриккен. Отец Карл, 1792 года рождения, в 1839 году ушел в отставку полковником из корпуса жандармерии и женат был на дочери коллежского асессора Екатерине Аполлоновне Волковой.


Сам Христофор начинал службу в Севском пехотном полку, затем перевелся во 2-й Морской полк, а потом, в 1822 году, по болезни ушел в отставку из Митавского внутреннего гарнизонного батальона.


СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ


После венчания Христофор жил в имении жены, пытался как мог  управлять хозяйством для собственной и общественной пользы. «В таком порядке, - позднее вспоминал Христо-фор, - имея уважение к супружеству и в чувствах одно спокойствие, поддерживал я имение и нажитых по супружеству детей. Сохранял жену в ее неопытности, останавливал ее от излишних занятий с крестьянами. Но, следуя ложным внушениям, - продолжал он, - и в первую очередь со стороны тещи, Елизавета вступила со мной в состязание и открытую вражду. Она переменила виды, свое расположение ко мне и начала наносить всякие неприятности».


В семье Гейкингов сохранить мир и спокойствие, найти разумный компромисс, казалось, уже невозможно. Понятно, страдали все, особенно дети, в семье их было трое: Илиодор (р. 1824), Александр (р. 1827) и Мария (р. 1829). Печальная, безутешная картина - страдающий ребенок. Наверное, по этой причине детские души так бессознательно тянутся к любящей матери. Отец же в своем гневе скорее пугал и казался непонятным и чужим.


В ЕГО ЖИЛАХ КРОВЬ,


А НЕ ВОДИЦА


Знатное происхождение мужа богатства не прибавило, наоборот, он безу-держно их расточал и в отношении жены вел себя недостойно. У его отца в Курляндии в Митавском уезде имелось всего лишь 60 душ крестьян. У самой Елизаветы долги напоминали о себе каждый день, а возвратить их все не было никакой возможности. Ее общий долг к 1834 году составил 40 тысяч.  Понятно, семейная жизнь не получилась.


Здесь, в Ярославле, на Дворянской улице, и развернутся события семейной драмы, которые, кстати, не мешали Елизавете вести светскую жизнь. Балы, развлечения, обеды у губернатора кружили ее молодую голову, тешили женское тщеславие и одновременно разжигали в Христофоре бешеную ревность и ярость. Эксцентричный характер приносил его буйной голове и близким людям множество хлопот. Он и в женихах-то не очень церемонился с новой родней. И, как говорят, с ходу, без разговоров, ногой вышибал любые закрытые двери. В жилах курляндца текла кровь, а не водица!


Как известно, его со-отечественники слыли ли-хими ребятами и вовсе не походили ни образом жизни, ни нравами на остзейцев и даже немцев. В их среде бытовали древние рыцарские обычаи, удальство, твердость в слове, страсть к поединкам, псовой охоте и разгульной жизни. Все это не пятнало чести офицера, конечно, если происшествие не выходило за известные пределы.


В 1829 году за один такой проступок Христофор все же  познакомился с законом. Его обвинили в жестоком обращении с дворовым человеком Прокофием Николаевым и разных противоправных делах. Свою вину он тогда не признал, как не признается  впоследствии и в других своих шалостях. Подобным образом он поступал и со своей любовницей - московской купчихой Оконниковой. Будучи в столице 6 февраля 1830 года, Гейкинг причинил ей побои, а явившемуся на шум квартальному поручику Богдашевскому нанес оскорбления, сорвал у него с пояса шпагу и порвал  мундир. Буяну пришлось за это отсидеть два месяца в Московском смирительном доме.


Скандальная история быстро облетела всю округу и стала известна Елизавете. Чаша ее женского терпения переполнилась. Взбешенная супружеской неверностью и нравоучениями мужа, доведенная до крайности, Елизавета схватила нож и бросилась на Христофора. К счастью, все обошлось без крови, но с этого момента супруги стали непримиримыми врагами. Елизавета обратилась с жалобой в губернское правление. Она, обвиняя мужа в расточительстве и развратной жизни, слезно просила губернатора выселить Христофора из своего имения. Мало того, мстя мужу, она нанесла ему самый жестокий удар, добиваясь лишить его свидания с детьми. Желаемое вскоре было исполнено.


Но надо было знать Христофора. Препятствия только разжигали его воображение и толкали на новые глупости. Снова и снова с обеих сторон в разные инстанции  и лично императору Николаю I шли жалобы и прошения. Неожиданно для всех, и скорей для самого Христофора, 24 мая 1834 года правительственный сенат вынес на первый взгляд  странный вердикт в пользу Гейкинга. «Излишне, - говорилось в нем, - было выселять Гейкинга из имения, дабы не дать повода разлучать от брачного сожития супругов».


Получив столь важное для себя известие, Христофор воспрянул духом. Как опытный сутяга и скандалист, он закусил удила и продолжал упорствовать в отстаивании своих интересов. В доводах и рассуждениях Гейкинг опирался  на беспроигрышные аргументы гражданско-правовых основ, незыблемости частной собственности, защиту интересов семьи и детей, а главное - Закона Божьего и святости брачных уз. Разумеется, он лукавил. Но управа на него имелась.


Высочайше утвержденный указ от 27 февраля 1829 года предусматривал предание суду за разврат и буйство должностных лиц, чиновников и отставных военных с содержанием в смирительном доме сроком до 1 года. Момент истины настал. Как говорят, гиря дошла до полу - и делу дали ход. Гейкинг содержался до суда в доме умалишенных 49 дней.


Арест для него был шоком. Знатное происхождение, связи в обществе, пусть невысокий, но офицерский чин - все, на что он так надеялся и чем гордился, вдруг в одночасье стало иллюзорным и никчемным. Здесь, в тюрьме, события последних лет встали перед глазами ужасающими картинами. Он сам испугался своей слепой ярости, способной нанести непоправимый вред горячо любимым детям.


Гейкинг просил  только об одном - о встрече с детьми. Свидание разрешил сам губернатор. На одну из таких встреч привезли дочь Марию. Свидание с отцом произвело на нее гнетущее впечатление, и от сильного душевного потрясения она заболела...


От всей этой истории осталось одно материальное свидетельство - счет в размере 44 рублей 10 копеек, предъявленный Гейкингу за содержание в неволе. Он так и остался неоплаченным ввиду отсутствия средств у арестанта и его жены. 

Золотое кольцо

 

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе