Зачем Сталин вернул погоны в Красную армию

6 января 1943 года в РККА вновь появились офицерские погоны.
Фото: Израиль Озерский/РИА «Новости»


Это был важный символический шаг – разрушившая старую Россию революция привела к упразднению погон и офицерских званий. Но они вернулись в Вооруженные силы. Почему?


К январю 1943-го на Восточном фронте Второй мировой войны все еще шло одно из переломных сражений – Сталинградская битва. Но его исход был уже понятен. Отгремело германское летнее наступление. Прошли осенние бои в Сталинграде, в ходе которых противник пытался взять город и обеспечить фланг своего наступления на Кавказ. Завершилось успехом ноябрьское контрнаступление РККА, ставшее полной неожиданностью для попавшей в окружение армии Паулюса.

Группировку в триста тысяч человек еще требовалось «доваривать» в котле до февраля. Но все серьезные попытки деблокировать Паулюса уже были отбиты. А обеспеченный Герингом «воздушный мост», снабжавший 6-ю армию, уже практически ничего не обеспечивал. Частично из-за действий советских истребителей, частично из-за успешного рейда танкового корпуса Баданова на крупный аэродром Тацинская. А частично из-за усилий РККА по сжиманию кольца, в результате которого немцы теряли аэродромы внутри котла. Грузы приходилось сбрасывать с воздуха, они часто разбивались или относились ветром куда попало.

Предопределенное поражение под Сталинградом переворачивало привычный ход войны на Восточном фронте. Русские научились не только останавливать врага, как это было под Москвой, но и уничтожать целые армии в сотни тысяч людей. Пробивать здоровенные бреши во вражеских рядах. В Сталинграде самопожертвование и упорство наконец-то превратились в результат. РККА смогла не просто выжить и оттеснить врага, а вцепиться ему в глотку и пустить кровь. Советский Союз продемонстрировал способность выигрывать войну. Сталинградский успех был ошеломительным – и не только для немцев или союзников. Бойцы Красной армии поверили в себя, а политическое руководство страны вновь почувствовало почву под ногами. Ту самую почву, что давала возможность для необходимых, но не всегда и не у всех популярных решений.



Символы ушедшей эпохи

Неоднозначным и неочевидным с политической точки зрения было возвращение к символам Российской империи. К примеру, офицерские погоны – в Гражданскую войну их отменил не столько приказ сверху, сколько сама реальность: во время революционного хаоса офицеров ненавидели, их избивали и убивали.

Погоны не любили не просто как элемент униформы. Они олицетворяли иерархию и дисциплину, идеалы, подрастерявшиеся во время революции. Большевики пришли к власти, оседлав волну возмущения и отрицания всего старого. Но Гражданская война заставила вернуть дисциплину в войска – для этого всю армию фактически пришлось «пересобрать» заново. Но погоны как символ офицерской власти тогда вернуть не решились, как и самих офицеров. Вместо них были «командиры», фактически исполнявшие те же функции. Офицеры, которые вроде и не офицеры, а наши, советские командиры.

Казалось бы, чисто символическая вещь. Но никакая серьезная война невозможна без символов, которые объединяют и упорядочивают людей. В РККА важность армейских символов понимали и старались их постепенно возвращать. Были и более «материальные» причины. Так, начальник тыла Хрулев в мемуарах писал, что существующие на тот момент знаки различия мешали командирам быстро отличить рядовых от сержантов, а сержантов – от командиров. Это было попросту неудобно. Погоны хотели ввести еще давно, с середины 30-х. Именно тогда в армию стали постепенно возвращаться «старые» воинские звания. Войну СССР встретил уже не с комкорами и командармами, а с вполне себе «по-старому» звучащими генералами. Но погоны все-таки еще опасались возвращать.

Эти опасения были не напрасными. Даже в январе 1943-го, на пике воодушевления от почти осуществившейся сталинградской победы, реакция в войсках была неоднозначной. Причем даже у самих новоиспеченных офицеров. Тут нам помогут документы, где записано подслушанное агентурой НКВД.

«У меня еще раньше было отвращение к погонам, а теперь обратно возвращается старое, опять будем носить погоны. Я к этому питаю отвращение. Но если будет приказ, то придется все же носить погоны», – говорил младший воентехник 437-го радиодивизиона по фамилии Рождественский.

Рядовые были настроены еще агрессивнее.

«Наше правительство Красную армию хочет сделать армией капиталистической. Погоны ведут Красную армию на путь буржуазной армии», – боец 204-й стрелковой дивизии Нечаев.

«Двадцать пять лет при советской власти мы боролись против старых порядков, а сейчас вводят опять погоны. Наверное, скоро введут и старост, как были раньше, а потом помещиков и капиталистов», – старший сержант той же дивизии Волков.

«Мы катимся назад к старому строю. Военную форму берем у буржуев, с которыми я боролся в гражданскую войну», – красноармеец 730-го стрелкового полка Потапов.

Местами не выдерживали даже тертые в подобных делах политработники.

«Опять хотят сделать старый строй и фашистскую армию, так как погоны носят фашисты», – гневно проговорил политрук 23-й стрелковой дивизии по фамилии Балакирев, причем не в частной беседе, а прямо перед группой подчиненных ему бойцов. Хотя командиры среднего звена идею с погонами в целом оценили. Они горячо приветствовали все, что было связано с шансом дополнительно повысить их авторитет. Правда, от них тоже временами шли негативные отзывы, но связаны они были скорее с тем, что «идея здравая, но вряд ли поможет». Не обошлось и без теории заговора – и это тоже нашло отражение в записках особистов. Мол, погоны вводились по требованию англо-американских союзников. Причины назывались разные – то искреннее стремление помочь, то «вступить в Берлин с формой единого образца», то всех развратить и насадить тихой сапой капитализм. Впрочем, радость от крупной победы все равно перевешивала, и в целом введение погон восприняли благодушно.



Совсем другая страна

И все-таки в этих опасениях были крупицы истины. Советский Союз и правда вышел из Великой Отечественной совсем другой страной – и дело тут не в заплаченной цене и одновременно увеличившихся возможностях. Просто у руководства исчезли опасные идеологические иллюзии.

Главной из них была вера в солидарность рабочих всего мира. В начале войны все еще было живо ощущение, что средний немецкий солдат – это такой же простой парень, как и красноармеец. Швырни в него листовкой про интернационал, и он повернет оружие против своих же офицеров и станет воевать уже против «фашизма». Поэтому поначалу на такую пропаганду тратились вполне ощутимые ресурсы. Все это было как о стенку горох – немцы интернациональные идеи просто игнорировали. Как оказалось потом, граммофоны с напоминающей о доме музыкой и заходы в духе «Вот ты, дурак, воюешь, а дома твою фрау лапают» работали на понижение боевого духа намного лучше.

Этот тактический провал в пропаганде значил нечто большее, чем трату времени и ресурсов. Он значил, что со времен Первой мировой «буржуазные» государства нашли достаточно противоядий от ультралевых идей. Они уже не могли так же легко ломать их, как раньше. В Москве поняли, что в случае чего воевать придется жестко и самим за себя, и никакой «мировой пожар» помощником тут не будет. Поэтому процесс преобразования символов продолжался. Дело не ограничилось погонами – народные комиссары превращались в министров, Рабоче-Крестьянская Красная Армия – в Советскую. После войны в ней вслед за офицерами появились солдаты – хотя раньше это слово считалось «буржуазным», а вместо него употреблялось «красноармеец» или «боец». Страна переформатировалась под длительное сосуществование с «буржуазными» государствами.

Оставаясь формально коммунистическим, СССР отдалялся от своих корней, от времен бурной молодости и мечтаний о мировой революции. Он даже не поддержал всерьез всплеск ультралевых молодежных движений в 60-е – хотя это был, наверное, единственный реальный шанс на самом деле развалить США в XX веке. В СССР с настороженностью относились к этим истинным ультралевым, подсознательно ощущая в них угрозу. Советский Союз уже был в первую очередь государством, империей, а не спичкой для организации мирового пожара. И завершившая эту трансформацию прививка была получена еще тогда, в годы Великой Отечественной войны.

Автор
Тимур Шерзад журналист
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе