В отличие от двуполярного ялтинского мира в нем только один центр принятия решений, и, соответственно, структура международного права будет реструктурирована под него. Уже сегодня основные решения по поводу войны и мира, признания или не признания государств принимаются США и их клевретами. Протесты остальных стран игнорируются. Это и есть глобализация.

Американцы откровенно говорят о том, что ООН отжила свое, она должна демонтироваться. Вместо нее будет выстроена другая мировая модель, где контрольный пакет при решении основных вопросов будет у Америки и Британии. По факту они уже так себя и ведут. Если они видят, что Россия или Китай могут заблокировать какое-то решение в СБ ООН, появляется какая-нибудь еврокомиссия или иной, нигде не прописанный орган, который решает все проблемы в обход ООН. Просто возмущаться этим неверно и бесплодно. Путем заклинаний с захватом мира Америкой мы не справимся, нам нужна активная, агрессивная геополитика. Надо признать – это целенаправленная стратегия, и противопоставить ей другую стратегию. 

Глобализация – это констатация установления в мировом масштабе американской гегемонии, где американская система ценностей, институтов, стратегических интересов и экономического устройства обязательны для всех. Глобальный мир – это задний двор мессианской Америки. 

Однополярная глобализация – главная проблема современности. Она будет провоцировать новые и новые конфликты. США – главный источник мировых угроз. Они создают источники хаоса и используют их в своих интересах. Вначале они создают Аль-Каиду, потом начинают с ней бороться. Поддерживают Талибан, но потом вторгаются в Афганистан под видом борьбы с ним. Поддерживают Садама Хусейна против Ирана, но затем вторгаются в Ирак, а Садама вешают. 

Американцы играют двумя руками. У них нет друзей и нет противников. Они используют противников в своих целях и наносят удар по союзникам. Это называется концепцией сетевых войн. Цель – глобальный контроль и над противниками, и над союзниками. 

В такой однополярной системе у США не может быть союзников – только подчиненные. Когда Америка давит на Россию или на Сербию снаружи, то изнутри давят сетевые структуры («оранжистские», сепаратистские или экзотические, вроде гей-движения), внедренные в сербское и российское общество на американские деньги. Когда Америке нужно сменить неуступчивого Ширака на Саркози, пригороды Парижа охватывает восстание мусульманской молодежи. Когда им нужно было убрать де Голля, восставали студенты. 

Такая модель глобального мироустройства несет в себе новые и новые конфликты. И жаловаться некому. Потому что это своего рода глобальная диктатура, где, как в нацистском концлагере, бесполезно жаловаться на то, что делает штурмбанфюрер. Кому жаловаться? Гитлеру? Штирлицу? Путем заклятий невозможно отменить глобализацию. Нужно осознать ее как абсолютную фундаментальную угрозу и выработать контрстратегию.

Прежде чем воплощаться в жизнь, контрстратегия должна быть разработана на интеллектуальном уровне. Но на сегодняшний момент все по-другому: народы и страны, противодействуя глобализации, действуют исходя из локального понимания проблем. Глобализация же – это система, в которой все связано: события в Сербии, на Ближнем Востоке, в Тибете, в Пакистане, на Кавказе и в Латинской Америке. Мы же противодействуем этому локально, защищая некие частные интересы – либо экономические интересы олигархов, либо свою безопасность от ПРО, либо русских в Прибалтике от дискриминации. Продолжая действовать в таком же ключе, мы обречены на поражение. Невозможно противодействовать системной угрозе локальными методами.

Остановить наступление однополярного мира может только многополярный клуб стран. И одним из удачных примеров такого противодействия можно назвать Шанхайскую организацию сотрудничества. ШОС – это попытка дать глобализации евразийский ответ. И то, что туда подали заявку Иран, Пакистан и Индия, только подтверждение этому. Все это может вылиться в мощный евразийский блок, если туда войдут страны с таким населением, с сильными экономиками и серьезным военным потенциалом. ШОС – это очень важный симметричный ответ американской гегемонии, за этим будущее. Но не нужно забывать, что в России влиятельна «пятая колонна» атлантизма, которая саботирует эту инициативу. 

Сегодня произошла чудовищная деградация интеллектуальной Европы. Европейское сознание, европейская философия, европейская геополитика подменены безобразными карикатурными памфлетами. Что произошло с Францией, родиной духа? Посмотрите, что пишут французские философы! Да их уже никто не слушает. Сегодня в Европе слушают только клоунов, озвучивающих американский заказ. Европа утрачивает свое самосознание, и теперь это не только проблема европейцев, но и наша проблема.

У современной Европы, с точки зрения геополитики, как минимум две идентичности. Одна – евроатлантическая, включающая те страны и политические силы, которые строго следуют воле США. Но есть и старая «континентальная» Европа. Она потенциальна, но ее проявление мы видели в реакции Шредера и Ширака на вторжение американцев в Ирак. 

Интересы континентальной Европы, воплощенные в основном во Франции и Германии, а также в Италии и отчасти в Испании, ориентированы на роль самостоятельного игрока в мировой геополитике. Такая франко-германская континентальная Европа, даже если бы не была нам дружественна, все равно была бы нашим объективным союзником. Мы могли бы ее не любить, она могла бы тоже нас не любить – ценности у нас разные, но с геополитической точки зрения у нас были бы общие интересы: у них – избавление от диктата США, у нас – отстаивание евразийской цивилизации. Но этой Европы сейчас нет, она существует пока только как возможность. Более того, даже эта возможность ослаблена приходом к власти атлантистов Саркози и Меркель. Но этот евроконтинентальный полюс не исчез окончательно и не исчезнет до тех пор, пока Россия пытается установить с ним конструктивные отношения в сфере энергетики. Когда Путин говорит о великой энергетической державе, он имеет в виду энергетический альянс с континентальной Европой. И в этом его больше всего поддерживают германские экономические круги и европейские потребители нефти и газа. Американцы так же понимают, о чем речь. Поэтому нужно готовиться к тому, что Россию и Сербию они в покое не оставят. Потому что Сербия – наш форпост в Европе. 

Существует полюс России, который в геополитике можно назвать чистым евразийским полюсом. Сербия органично входит в эту геополитическую конструкцию, являясь ее самым западным авангардом. Сербская геополитическая идентичность в Европе практически тождественна роли, которую в глобальном масштабе выполняет Россия. У сербов при этом особая геополитическая миссия, геополитическая общность судьбы с Россией, чего у России нет, например, с болгарами, греками или с православными румынами. 

Евразийский полюс должен фундаментально улучшить качество своего геополитического планирования. Но, к сожалению, многие вещи мы делаем интуитивно, плохо понимая логику нашего оппонента. Выстроить полноценную евразийскую альтернативную геополитическую концепцию – дело русских и сербских интеллектуалов. В Сербии лежат ключи к русской политике, у сербов есть определенный статус – в Европе их будут слушать больше, чем русских. Поэтому подъем интеллектуального геополитического самосознания, но уже не локального, а европейского и мирового – это чрезвычайно важно. Без этого не пробудить Россию, а без России вообще ничего не сделать, никакую альтернативу глобалистскому полюсу не создать.

Континентальный полюс Европы надо будоражить, активировать, работая с различными НПО, европейскими сетями, консервативными движениями. Наша миссия в том, чтобы помочь континентальной Европе состояться, перейти из потенциального состояния в актуальное – это важный инструмент нашей общей стратегии. Нужно всячески пробуждать ту Европу, которая будет нам объективным союзником.

У атлантистов в Европе есть «троянский конь» – страны так называемой новой Европы, которые разделяют континентальную Европу и Россию. Именно они на сегодня самые последовательные проводники американского наступления. Этой блокаде между Европой и Россией противостоят только Беларусь и Сербия. Именно из-за этого сербский народ и государство переживают такие тяжелые времена.

Существует несколько уровней, которые могли бы представлять собой организационные формы той европейской и одновременно евразийской политики, которая станет альтернативой глобализации. Очень перспективная вещь – организация форумов европейских славян. Общего у славянских стран сегодня довольно мало, потому что многие из них входят в «санитарный кордон», но у нас есть общие корни. В этом отношении совместная работа сербов и русских, акцентирующая наши общие корни в славянском пространстве, может быть очень позитивной. Это трудный и не простой путь. Тем не менее, даже в Польше есть очень серьезные силы, в частности «Самооборона» Анджея Леппера и другие движения, которые имеют парламентское и политическое представительство и настроены на сближение с Россией. Это очень перспективное направление. Славянский форум и постоянные контакты славянских государств должны осуществляться хотя бы просто для того, чтобы застолбить эту линию именно в Европе. 

Просто вхождение в Европу, как это сейчас уже понимают в Чехии и Черногории, это не ответ. Евросоюз забирает суверенность, но идентичности не дает. Наша же миссия, и в рамках Евросоюза, и без Евросоюза, – поиск славянской идентичности, которую мы могли бы успешно продвигать. Понятно, что здесь будет очень много проблем, но самое важное, чтобы этот диалог шел, чтобы славянская идентичность постепенно пробуждалась.

Вторая составляющая позиционирования в Европе – идентичность православных народов. Многие православные – не славяне, а многие славяне не православные. Греция, Румыния, Молдова, Сербия, Россия, Украина и Беларусь – совершенно разные страны, с разной геополитической ориентацией, но православие формирует в них общую идентичность. Если мы будем архитекторами этого диалога, то сможем его превратить в наше сетевое оружие. Славянство может стать сетевым оружием русских и сербов. Если не мы это сделаем, то это сделают американцы.

Русских вне России сегодня много миллионов – по некоторым подсчетам, 20 миллионов. Есть три сценария разрешения этой ситуации. Первый совсем отвратительный: пусть эти русские живут, как хотят. Второй сценарий сербский – подъем национализма и сепаратистских движений на территориях тех стран, где они оказались. Пока признаки этого у русских, за исключением Приднестровья, даже не видны. И третий вариант – это воссоздание некой надгосударственной, наднациональной структуры в пространстве бывшего советского блока, евразийской империи. 

Этот проект не такой уж абсурдный, хотя бы потому, что у него есть сторонники в Беларуси и Казахстане – Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев. В этом случае мы могли бы бескровно вернуть русских в общее пространство. Но этому жестко противостоят американцы. И если ситуация будет обостряться, то они даже согласятся на какую-то форму русского национализма в России, но только не на этот интеграционный проект. Потому что тогда мы получим не только своих русских, но мы еще получим очень много нерусских, которые нам тоже очень нужны.

В современной философии и политике огромное значение имеет понятие дифферанса – дифференциации, различий. Это основа структурной лингвистики, представление о языке как о философии. Американцы используют дифферанс, акцентируя и взрывая этнический дифферанс на Балканах, в Пакистане, Ираке. Взорвать Балканы – это значит взорвать Европу. Американцы играют на различиях в своих геополитических интересах, а мы сплошь и рядом поддаемся, отождествляя свои интересы лишь с одной из частей этого сложного ансамбля, не замечая других. Мы становимся игрушками в их руках. 

При всей симпатии к национальным чувствам как сербских, так и других националистов, нельзя не замечать, как этот фактор может быть использован в геополитической игре против нас самих. Американцы организуют провокацию, бросают спичку, и эти различия вспыхивают. При этом качественная сторона различий их не интересует. Они вообще отказываются видеть качества народов, позитивную сторону различий. За образец они берут только самих себя – наиболее расистскую и нетерпимую форму, унаследованную от агрессивной колониальной, империалистической Западной Европы. Отсюда и такие парадоксы, как гуманитарные бомбардировки. 

Нам же необходим свой, если угодно, евразийский или континентально-европейский план работы с различиями. Необходимо сформулировать ту модель, в которой различные этносы, культуры и цивилизации могли бы, не утрачивая своей самобытности, существовать в определенной гармонии. Идеальный выход здесь, как и было всегда, это империя. Мощная евразийская империя расширит территорию с терпимостью и доброжелательностью к этническим меньшинствам, без их вытеснения и унификации. Это та политика, которую проводили русские цари и в значительной степени красные цари – коммунисты. Империя – это ответ, но это империя евразийская, империя наша, которая основана на других принципах, нежели империя американская. 

Американцы не заинтересованы в мире и даже не заинтересованы в войне, они заинтересованы в глобальной доминации. И если путь к глобальной доминации ведет через войну или разрушение государств, они не останавливаются. Например, Турция, член НАТО, поддержала Косово, но теперь сама поплатится за это. Для турок национальное государство, кемализм – базис идентичности. Турция завтра получит от своих союзников американцев независимый Курдистан. И не потому, что американцы любят курдов и не любят турок. Просто следуют логике своей геополитики – они, акцентируя различия, будут фрагментировать Ближний Восток (проект «Большой Ближний Восток»). Был единый Ирак, а теперь будет три: Курдистан, шиитский Ирак и суннитский Ирак. Все эти анклавы будут в свою очередь заминированы другими религиозными и этническими меньшинствами, и так до бесконечности. 

Это и есть американская реструктуризация мира – распад государств-наций. Создавая свои базы на архаических, не имеющих ничего общего с демократией анклавах, Америка осуществляет таким образом свою мировую доминацию. Это на их языке называется глобализацией и демократизацией. 

Для того чтобы начать эффективно действовать на уровне политических решений, на уровне общественных движений, политических сил, партий, экономических договоров и научных сообществ, необходимо выработать модели обращения с этими дифферансами. Это философский вопрос, и мы должны решить проблематику различий, не стирая их, но предотвращая их от того, чтобы они были вечным источником конфликтов, насилия и несправедливости. В рамках однополярного мира это сделать невозможно. И если у нас не будет альтернативного плана (серьезного, многомерного, сложного, геополитически и логистически оправданного), останется только констатировать окончательное установление американской модели мироустройства. Модели, которая претендует на главную мировую тенденцию и утверждается путем использования национальных различий, провоцирования межнациональных конфликтов, разрушения конкурентов, ослабления и демонтажа современной международно-правовой системы. Через войны, а возможно, и через третью мировую войну формирование однополярного мира будет не только завершено, но и закреплено в новых международных институтах. Этого допустить нельзя.

Если курс нового Президента России Медведева будет преемственным и последовательным, то Россия будет укреплять свои позиции на Балканах и в мире. Но, к сожалению, в русской истории было много эпизодов, когда один правитель, сменяя другого, менял и курс. Мы надеемся, что курс Путина будет продолжен. Наше общество в этом нуждается. Этого хочет наш народ, и потому эта политика будет легитимной. 

Нам необходима политика русского, славянского и православного единства. Да, влияние на православные страны католиков, выражающих геополитическую волю Запада, нельзя не учитывать. Например, на Украине идет наступление католиков и униатов на украинское православие. Более того, в самом православном мире существуют очень неоднозначные тенденции, и часть православных церквей, в частности, Константинопольский патриархат, к сожалению, сплошь и рядом подыгрывает этим католическим влияниям. То есть говорить о масштабном православном единстве сегодня не приходится. И Сербская церковь, и Русская Православная церковь в сходном положении – мы гонимые. При этом для нас католическая идентичность Европы все равно лучше, чем светская или вообще безрелигиозная. Здесь надо уметь оперировать с оттенками зла. Мы жестко противостоим католической экспансии в России, но мы солидарны с католиками в их борьбе со светскостью, с порнографией, с абортами и однополыми браками. Нужно укреплять нашу православную идентичность, но надо уметь и заниматься политикой, церковной дипломатией. Мы должны научиться использовать в своих интересах даже то, что нам противостоит.

Существует абсолютная истина геополитики. Можно по-разному оценивать ее методы, но есть некий фундамент, главный закон геополитики. Он заключается в том, что у цивилизации моря и у цивилизации суши, то есть на сегодня у Америки и у России, жестко противоположные интересы в каждой точке мира. Это некая догма геополитики, которая идет от Макиндера, Хаусхофера, Савицкого, неоевразийства вплоть до Бжезинского и Фукуямы. Нет другой геополитики, которая бы на этот счет говорила что-то другое. Поэтому любые утверждения о том, что у России и Америки, которые на сегодняшний момент полностью выражают эти два полюса, могут быть какие-то общие интересы, это не геополитическое утверждение. Любой эксперт, который утверждает, что у России и Америки есть общие интересы, с точки зрения геополитики уже дисквалифицирован. Крупнейшие американские геополитики, в том числе Бжезинский и Фукуяма, довольно откровенно и ясно говорят о том, что мы антиподы. Либо им Балканы, либо нам, либо им Сербия, либо нам.

Совсем недавно в Вашингтоне секретарем по обороне было открыто заявлено, что Россия является врагом США, таким же, как Аль-Каида, Северная Корея и Иран. Значит, мы никогда не сможем с Америкой ни одной вещи поделить, потому что, когда мы договариваемся, то мы договариваемся в чью-то пользу, а поскольку Америка сейчас сильнее, то любой разговор с Америкой – это заведомый проигрыш.

Нас пугают «холодной войной», говорят, что Путин испортил отношения с Западом. Но «холодная война» была самым длительным периодом мира в Европе. Своей альтернативой «холодная война» имеет третью мировую войну. Если мы сейчас не войдем в режим «холодной войны», мы не сможем отстоять мир. В некоторых случаях такой конфликт и напряжение могут задержать механизмы взрыва Европы, взрыва мирового порядка, который произойдет в том случае, если мы будем пассивно наблюдать и всякий раз уступать американцам в их воле. Их надо остановить. Это очень трудно, это требует колоссального напряжения, это требует действительно испортить отношения с американцами. Но чем быстрее Россия в это втянется, чем быстрее Россия по-настоящему испортит отношения с США, тем больше у нас шансов, что третья мировая война не начнется и мы отстоим мир. Поэтому лучше «холодная война», чем горячая третья мировая.

Александр ДУГИН, руководитель Центра консервативных исследований при социологическом факультете МГУ 

Политический журнал