29 декабря 2010 ● Даниил Воронин
В среду, 22 декабря, состоялся предвыборный съезд Молодой Гвардии «Единой России». Большинству он запомнился не выборами нового руководства организации, а тем, что к движению присоединилась Анна Чапман. Вступление экс-шпионки в молодежное крыло партии власти символизирует одну простую вещь: у молодогвардейцев, как и у «наших» проблемы с имиджем и восприятием у широкой публики. За последний год провластные молодежные движения успели попасть в ряд неприятных историй. Самые громкие из них – инсталляция с головами оппозиционеров и правозащитников на озере Селигер и фальшивые фотографии с мест тушения пожаров этим летом. Однако здесь дело не в самих движениях. Форма участия молодых людей в политике, степень ее институционализации, протестности и конвенциональности зависят от тех базовых условий, которые должно создавать государство. Эти условия и называются государственной молодежной политикой.
Что такое молодежная политика? Это не что иное, как попытка воспитания идеального гражданина. При этом государство само выбирает критерии идеальности в соответствии со своими интересами. Мишель Фуко назвал бы это дисциплинарной властью. Власть здесь предстает не как источник правового ограничения, а как инстанция, содержательно задающая поведение людей через политическую педагогику. Как правило, для всех стран обязательной является патриотическая «начинка» воспитания, остальные параметры задаются произвольно: молодежь должна рожать или служить в армии, заниматься бизнесом или ходить на митинги и т.д. В частности, интересен пример Китая, который сейчас пытается воспитать новое поколение, основываясь одновременно на принципах идеологической верности и профессионализма. То есть, чтобы молодежь была и «красной», и заканчивала университеты Лиги Плюща [ассоциация 7 лучших университетов США].