«Стратегическими национальными приоритетами» именуются «важнейшие направления обеспечения национальной безопасности, по которым реализуются конституционные права и свободы граждан Российской Федерации, осуществляется устойчивое социально-экономическое развитие и охрана суверенитета страны, ее независимости и территориальной целостности и суверенитета государства». «Стратегия» состоит из шести частей и 112 пунктов и, как говорится в ее заключении, «призвана стать мобилизующим фактором развития национальной экономики, улучшения качества жизни населения, обеспечения политической стабильности в обществе, укрепления национальной обороны, государственной безопасности и правопорядка, повышения конкурентоспособности и международного престижа Российской Федерации».

Иными словами, содержанию документа хотя бы в известной степени отводится роль того, поиском чего занимались политики и политтехнологи в течение почти полутора десятилетий, – «национальной идеи». В какой-то момент – после так называемой «мюнхенской речи» Владимира Путина – стало казаться, что такая идея «почти найдена». По крайней мере, начало складываться впечатление, что дело идет к цивилизационному самоопределению страны, к активному утверждению ее суверенитета, национальной и континентальной независимости. Подписанный только что документ, к сожалению, такие надежды практически перечеркивает. Несмотря на то, что конец ХХ в. называется временем «системного политического и социального кризиса», который Россия «преодолела» (?!), документ в целом основан на идеологических приоритетах 90-х годов, чем, кстати, и отличается от аналогичного стратегического документа 2000 г., когда, казалось, выход из тупика был нащупан.

Характерной особенностью документа является невыделение вопросов обороны и безопасности из общего контекста развития. Роль их подчеркнуто минимизирована. Согласно подписанному документу, стратегические цели совершенствования национальной обороны России состоят в предотвращении глобальных и региональных войн и конфликтов, а также в осуществлении сдерживания в интересах обеспечения военной безопасности страны. Проблематика обороны как бы выронена, поставлена в один ряд со всей остальной. В частности, сохранение окружающей природной среды, обеспечение ее защиты, а также ликвидация экологических последствий хозяйственной деятельности также названы стратегическими целями страны. Отдельно выделена проблема бесконтрольного распространения генетически модифицированных пищевых продуктов.

Согласно Стратегии, еще одним из приоритетов обеспечения национальной безопасности на региональном уровне является сокращение разрыва в социально-экономическом развитии между регионами России. В долгосрочной перспективе помочь решить эту проблему должна национальная инновационная система. В документе отмечается, что на состояние национальной безопасности в экологической сфере оказывают негативное воздействие «истощение мировых запасов минерально-сырьевых, водных и биологических ресурсов, а также наличие в Российской Федерации экологически неблагополучных регионов». Для противодействия таким угрозам необходимо создавать условия для внедрения экологически безопасных производств, поиска перспективных источников энергии, формирования и реализации государственной программы по созданию стратегических запасов минерально-сырьевых ресурсов, достаточных для обеспечения мобилизационных нужд РФ и гарантированного удовлетворения потребностей населения и экономики в водных и биологических ресурсах. В сфере энергетической безопасности важным элементом являются разработка и международный обмен перспективными энергосберегающими технологиями, а также использование экологически чистых, альтернативных источников энергии.

В Стратегии нацбезопасности отмечается, что Россия предпримет все необходимые усилия по поддержанию паритета с США в области стратегических наступательных вооружений в условиях развертывания ими глобальной системы ПРО и реализации концепции глобального молниеносного удара с использованием стратегических носителей в ядерном и неядерном оснащении. В документе подчеркнуто, что наше государство будет содействовать вовлечению других стран, прежде всего владеющих ядерным оружием, а также заинтересованных в совместных действиях по обеспечению общей безопасности, в процесс обеспечения стратегической стабильности. Для этих же целей предусмотрено присутствие Вооруженных Сил РФ в конфликтных регионах.

Секретарь Совета безопасности РФ будет ежегодно докладывать президенту страны о мерах по реализации новой стратегии. В зависимости от изменений в мире и внутри страны в документ могут вноситься изменения и дополнения. В качестве примера представитель Совета безопасности сообщил, что с начала конкретной работы над документом в 2008 г. в него были внесены десятки изменений. В первую очередь это было сделано в связи с событиями в Южной Осетии, избранием Барака Обамы президентом США и мировым финансовым кризисом.

Действительно, надо указать, что документ в его первом варианте был подготовлен разработчиками уже в декабре прошлого года, однако был неожиданно отправлен на доработку и появился только теперь, почти через полгода. Эксперты полагают, что причиной «доработки» стала «перезагрузка», начавшаяся в российско-американских отношениях по инициативе президента США Барака Обамы. Хотя, конечно, дело не только в этом. 

Рассмотрение вопросов безопасности в комплексе с вопросами социально-экономическими, правовыми, культурными, экологическими могло бы быть правильным, однако в совершенно иной международной обстановке, не тогда, когда мировая борьба все более обостряется и речь вообще идет не только о переделе сфер влияния прошлого века, но о крахе целой эпохи – нескольких столетий по крайней мере. Как и в начале 90-х, в документе военные угроза и опасности называются в самом общем виде. В целом по его прочтении складывается такое ощущение, что у России вообще нет противников и конкурентов, а все существующие проблемы можно легко решить (кроме, как мы далее увидим, одной – по крайней мере это следует из документа). 

Стратегия, как представляется, во многом отражает изменившиеся за последний год приоритеты Кремля. Поэтому это «принципиально новый документ» – в том числе из-за того, что критерии безопасности в нем «в основном экономические, а не военные». «Экономическая безопасность России важнее военной», – указывает в этой связи автор статьи в газете «Время новостей» Николай Поросков. Более того, «акцент в ней теперь сделан не на силовой составляющей обеспечения безопасности, а на модернизации и защите прав человека». В течение последних месяцев, похоже, шла «либерализация» первоначального варианта, готового уже в декабре 2008 года. Газета «Коммерсантъ» по этому поводу указывает: «Различия между декабрьским проектом Стратегии и ее окончательным вариантом оказались существенными. Причем касаются они как отношений России с остальным миром, так и ситуации внутри страны. Наиболее принципиальные поправки внесены в раздел, посвященный обеспечению национальной безопасности, в котором появились целые пассажи, посвященные правам человека». Какова причина такой перемены? «Мы свято соблюдали те установки, которые дает президент, заявляющий о приоритете развития человека и личности. Так что эта концепция вполне демократична и, если хотите, либеральна», – сказал корреспонденту этой газеты не назвавший себя собеседник в Кремле. 

Российские СМИ и эксперты высказывают разнообразные, в том числе резко критические суждения по различным аспектам документа, и особенно по состоянию реализации его положений. Причем заметно, что критическую позицию занимают вовсе не «левая» (в нынешнем постсоветском контексте) печать, а вполне «умеренно либеральные» издания. При этом часто отмечается более высокое качество аналогичного документа от 2000 г., принятого в самом начале «путинской эры».

«Нищета, сепаратизм и криминалитет больше не угрожают России, – делает иронический вывод газета «Ведомости».– В концепции-2000 среди основных угроз фигурировали расслоение общества на узкий круг богатых и преобладающую массу малообеспеченных граждан, сепаратистские тенденции, терроризм, несовершенство системы госвласти, криминализация общественных отношений и рост оргпреступности, говорилось о кризисе социального обеспечения и здравоохранения. В Стратегии до 2020 г. ни одной из этих угроз нет». 

Если уж действительно концепция безопасности должна касаться социальных проблем (в чем у нас есть сомнения), то зададим вопрос: неужели и вправду нет?

Ну а если все-таки «строго по теме»?

«Курс на пацифизм» – так называет «Коммерсантъ» пункт Стратегии под названием «Стратегическая стабильность и равноправное стратегическое партнерство», из которого выпало положение о том, что «создание благоприятных условий для эффективного социально-экономического развития России достигается в том числе путем ядерного сдерживания». Это сделано вопреки военной доктрине РФ, основанной на данном принципе и даже на возможности применения ядерного оружия первыми в случае явной и непосредственной угрозы безопасности страны. Вместо этого говорится о необходимости «продвижения к миру, свободному от ядерного оружия». Может быть, в принципе это и правильно, но не для современной России, ядерное оружие которой (наряду с нефтью и газом) сегодня едва ли не последнее средство и козырь в защите национальных интересов. Возможен ли отказ от этих приоритетов? И если он происходит, то почему? Характерно при этом, что 5 апреля в Праге с таким же заявлением выступил Барак Обама, с которым Медведев только что встретился тогда в Лондоне. Об этом тем более заставляет вспомнить положение Стратегии о «готовности России к развитию отношений с Организацией Североатлантического договора» и к стратегическому партнерству с США на основе «совместных интересов». 

Где сегодня – если говорить именно о национальных и даже континентальных интересах России – эти «совпадающие интересы»? На Ближнем Востоке? В Иране? В Афганистане? В отношениях с Китаем? 

Впрочем, не все однозначно.

Перечисленные выше утверждения – рискованные по крайней мере – противоречат вполне разумному и тут же вызвавшему яростную реакцию на Западе пункту 11 раздела 2 о том, что «внимание международной политики на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов, в том числе на Ближнем Востоке и на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Карибского моря и в Центральной Азии». Речь идет прежде всего об Арктике.

«Почти паническую реакцию, – пишет политический обозреватель РИА «Новости» Андрей Федяшин, – вызвала та часть стратегических оценок роли и места России в мире и стоящих перед ней угроз, где говорилось, что в будущем конфликты могут возникать у границ России вокруг сырьевых ресурсов. И что при урегулировании этих конфликтов вовсе не исключается применение военной силы. Поскольку любая стратегическая концепция это не только констатация национальных интересов и угроз им, но еще и предупреждение, то во многих мировых столицах, откуда на арктические ресурсы давно смотрят с возбуждением, вывод был сделан однозначный: Москва готова будет до конца отстаивать свои интересы в Арктике». В связи с этим лондонская The Times уже тревожится о том, что Арктике грозит «новая колонизация». 

На самом деле такой подход можно только приветствовать.

К сожалению, жесткая позиция Стратегии по арктическому вопросу – видимо, вследствие того, что интересы крупного частного капитала и национальные интересы страны в данном вопросе совпадают – является в ее рамках почти исключением. Другие конкретные аспекты отражают уступку за уступкой. Например, явно в связи с «иранским вопросом» говорится о «риске увеличения числа государств – обладателей ядерного оружия», хотя ни Иран, ни, например, Северная Корея своими ядерными программами России не угрожают никак.

Подписанный документ за редкими исключениями трудно назвать действительно стратегической хартией действительно национальной – общенациональной – безопасности. Судя по нему, он отражает прежде всего интересы чиновников (в основном экономического блока), собственников и либеральной интеллигенции, создающих нынешний «консенсус элит». Наверное, именно поэтому к числу угроз национальной безопасности прибавились теперь «насильственные действия в отношении госчиновников, политиков и общественных деятелей». К перечню опасностей, главные из которых, как обычно, «терроризм и экстремизм», – «преступные посягательства на права и свободы человека и собственность». Тем самым подчеркивается необратимость приватизации 90-х (равно как и идеологические приоритеты того времени). В связи с этим очень важным является следующее. Как указывает «Коммерсантъ», «Еще одним принципиальным отличием принятой Стратегии от ее первоначального проекта является описание роли спецслужб в деле обеспечения национальной безопасности. До того как президент отправил документ на доработку, в нем было прописано, что залогом безопасности должно стать «формирование высокопрофессионального сообщества спецслужб РФ». Из отредактированного варианта эта идея попросту исчезла – там говорится лишь о повышении эффективности их деятельности». Это означает, что постепенно формировавшаяся в 2000 – 2008 гг. идея спецслужб как политического субъекта и ядра преобразований ныне «не в фаворе». Можно сказать, что клан «либеральных экономистов» в союзе с бюрократией все более берет в Кремле верх. Причем, если спецслужбам как бы предлагается «мягкий дрейф» в «сообщество экономистов», то с армией поступают гораздо более жестко. 

Подтверждением тому является фон, на котором появилась «Стратегия национальной безопасности». Речь идет о параллельном новом витке «военной реформы», уже стоившей армии фактического расформирования ГРУ, множества элитных генералов и офицеров, военных учебных заведений. На очереди и так уже разрушенный в 90-е и с трудом только начавший восстанавливаться военно-промышленный комплекс России. Так, только что девять российских предприятий, включая разработчика и производителя ракетных комплексов «Тополь» и «Булава», исключены из перечня стратегических. Речь идет о Московском институте теплотехники (МИТ), на котором производились эти и другие образцы ядерного оружия, а также Воткинском заводе в Удмуртии. Ранее объявлялось, что перевооружение Российской армии на последние комплексы пока не завершено. Считается, что комплексы «Тополь» и «Тополь-М» должны стать основой сил ядерного сдерживания РФ. Среди других «исключенных из списка» предприятий – головное особое конструкторское бюро «Прожектор» в Москве, Научно-производственный комплекс «Альтернативная энергетика» в Электроуглях, Центральное конструкторское бюро «Титан» в Волгограде и другие. Сам по себе перечень был утвержден 4 августа 2004 года. Изменения в него в связи с исключением этих и других предприятий внесены Указом Президента РФ № 526 от 11 мая 2009 года. Защитники указа ссылаются на то, что предприятия «всего лишь» включаются «в прогнозный план приватизации федерального имущества», добавляя, что заводы «не достанутся» иностранцам и не останутся без денег. Возможно. Но что они будут производить и будут ли вообще производить что-либо? На такие вопросы хотелось бы иметь четкие ответы, как и на вопрос главный: как все это связано с заявленной стратегической программой? Или не связано?

Вслед за этим сообщением появилось еще более тревожное: расформированы Таманская и Кантемировская дивизии. На их основе создаются мотострелковые бригады, причем, как сообщает ВВС, «часть офицерского корпуса» называет это «подражанием стандартам НАТО». Обращает на себя внимание, что эти дивизии выполняли не только военные, но и политические функции. Их подразделения вводились в Москву во время похорон И.В. Сталина, ареста Л.П. Берии, в августе 1991-го и октябре 1993 г. (с военно-политической точки зрения, это очень важно, как бы ни относиться с точки зрения нравственной к событиям 1993 г.). Обращает на себя внимание также одновременное расформирование расквартированной на постоянной основе в Чечне (sic!) 42-й мотострелковой дивизии. «Образно говоря, прямо с военного парада 9 мая эта (Таманская) элитная дивизия ушла в историю», – заявил информагентствам источник в военном ведомстве. А живущий в США русский профессор С.Л. Лопатников задает вопрос: «Наверное, их тоже в холдинг какой-нибудь сольют, как Воткинский завод?» 

Или кому-то очень нужно, чтобы их не было под Москвой на случай, если в Москве что-то «заварится»? Кому?

Не тем ли, кто в конечном счете все и определяет? 

Недавно в Греции прошла 57-я встреча так называемого Бильдербергского клуба (парамасонская группа, объединяющая представителей «всемирной элиты», как утверждается, близких к «мировому правительству»). По сообщениям, на заседаниях, протоколы которых обычно сразу уничтожаются, обсуждались «два варианта»: «либо продолжительная мучительная депрессия, которая обрекает мир на десятилетия стагнации, спада и нищеты, или интенсивная, но краткая депрессия, которая откроет путь новому устойчивому мировому экономическому порядку со снижением суверенитета, но более эффективному». 

Если это действительно так, то приближение в ходе военной реформы российской военной структуры к натовским стандартам явно происходит ввиду грядущего «снижения суверенитета». Равно как и вообще вся военная реформа. 

Но, с другой стороны, сами «хозяева», по сути, не уверены в будущем, среди них расхождения в подходах, образующие «зазоры». Отсюда два варианта. В таких условиях у тех представителей руководства России, кто заинтересован не в снижении, а в увеличении ее суверенитета, еще есть возможность, так или иначе нейтрализовав усилия по его снижению, хотя бы приложить усилия к осуществлению положительных для страны элементов стратегического плана (прежде всего в части защиты Русской Арктики), начав, разумеется, со сворачивания, пускай даже прикрытого, того, что сейчас происходит: расформирования отечественной обороны, разведки и ВПК. Повторим, возможность пока еще есть.

Владимир КАРПЕЦ

Политический журнал