«Труды Гумилева могут стать базовыми при построении новой конфигурации на основе РФ, при создании Таможенного союза. Здесь Гумилев может стать таким же отцом-основателем, каким был Маркс для социалистов», – объяснил газете ВЗГЛЯД член Общественной палаты, политик Максим Мищенко, инициатор недавних слушаний.
29 октября в Общественной палате РФ прошли слушания на тему «Наследие Льва Гумилева». В них приняли участие российские историки, а также чиновники, занимающиеся культурной и социальной политикой. На слушаниях присутствовали статусные представители регионов и национальных республик и члены национальных организаций, а также советник-посланник Республики Казахстан в РФ Нурлан Сетимов. Газета ВЗГЛЯД связалась с инициатором слушаний – членом Общественной палаты, бывшим главой движения «Россия молодая» Максимом Мищенко.
ВЗГЛЯД: В чем актуальность идей Гумилева для нынешнего времени?
Максим Мищенко: Актуальность в том, что пошел процесс интеграции постсоветского пространства, для этого нужна новая идеологическая платформа. По сути, труды Гумилева могут стать базовыми при построении новой конфигурации на основе РФ, при создании Таможенного союза. Здесь Гумилев может стать таким же отцом-основателем, каким был Маркс для социалистов. Потому что речь, в конечном счете, о евразийском союзе.
ВЗГЛЯД: Предполагается ли в этом процессе главенствующая роль не только России, но и русских? И если да, то как это сочетается с равенством народов, которое, очевидно, подразумевается в контексте евразийского интернационализма?
М. М.: Главенствующая роль обусловлена и географически, и численно. Кроме того, язык, объединяющий евразийское пространство, – русский, никто в этом не сомневается. Российская территория, российская держава является центром. Понятно, что она будет всех притягивать как более крупное образование. Предстоит работа над совместной безопасностью и совместной экономикой. Есть теория, что полноценная экономика может существовать там, где есть 300 млн человек. Почему имеет место интеграция в случае США и Европейского союза? Потому что это экономически целесообразно. По сути, мы должны стать сопоставимой третьей силой, но нам для этого нужно 300 млн. Китай – отдельная история. Я считаю, что мы должны реинтегрировать по крайней мере то пространство, которое у нас было. Для этого нужна база, нужны различные институты. Что же касается особой роли России и русских, то она не должна выпячиваться, о ней можно скромно умалчивать – не надо орать на каждом углу, что мы русские и сейчас всех причешем под одну гребенку. Национальная политика должна вестись с учетом новой интеграции. Даже внутри России идут процессы, разводящие людей по разным углам. Это неправильно – необходимо задать новый вектор и использовать имеющуюся энергию для объединения. В Советском Союзе происходило постоянное взаимодействие и смешение народов, и, по существу, благодаря этому мы сейчас держимся как страна.
ВЗГЛЯД: Возвращаясь к Гумилеву: должны ли его идеи быть неким неформальным источником вдохновения, или же вы считаете, что его учению лучше придать официальный статус, а его самого ввести в новый идеологический пантеон?
М. М.: Я считаю, что степень официальности в данном случае должна усиливаться. Это процесс не быстрый, но политика должна быть направлена на это. Мы для того и проводили наши слушания, чтобы в конечном счете способствовать официальному признанию Гумилева. Среди наших рекомендаций – рекомендация Министерству образования внедрить изучение теории Гумилева в образовательный процесс. Нам нужны фигуры из прошлого, на авторитете которых можно строить будущее.
ВЗГЛЯД: Насколько можно понять, вы планируете отдельный комплекс мер, направленных на увековечение памяти Гумилева и на работу с его архивом.
М. М.: Совершенно верно, мы собираемся усилить работу в этом направлении. Помимо теоретических изысканий и просто разговоров, необходимы четкие шаги на аппаратном и правительственном уровне.
ВЗГЛЯД: Евразийская модель, опирающаяся на учение Гумилева, во многом апеллирует к советскому опыту, который рассматривается как позитивный. Между тем сам Гумилев, как известно, в советское время был репрессирован. Как быть с этим нюансом?
М. М.: Мне вспоминаются стихи Ахматовой: «А здесь, в глухом чаду пожара, остаток юности губя, мы ни единого удара не отклонили от себя». Действительно, время тогда было непростое, и жизнь человека зачастую подвергалась опасности. Но в целом народ развивался и продвигался вперед. Гумилев это понимал и ни на минуту не становился диссидентом, предателем, человеком, готовым пойти против интересов своей родины.
ВЗГЛЯД: Есть довольно большое количество людей, в том числе профессиональных историков, которые не принимают концепции Гумилева и считают их ненаучными. Как быть с этим, учитывая намерение сделать его теорию обязательной для изучения?
М. М.: Знаете, мы ведь официализировали Эйнштейна, а также, скажем, Бойля и Мариотта, как и остальных теоретиков точных наук. Гумилев приблизил историю к точным наукам. Мне это очень нравится, поскольку я по образованию инженер. А тем, кто его критикует, я бы посоветовал более тщательно учить физику и математику, и тогда, возможно, они будут понимать его теорию лучше.
Текст: Кирилл Решетников
"Взгляд"