Поток соглашений отражает глубину самого мощного нового партнерства Европы. Основываясь на истории тесных связей, продолжающемся целое десятилетие росте объемов торговли и инвестиций и крупных объемах импорта российского газа, Германия превратилась не только в самого важного торгового партнера России, но и в ее главного адвоката на Западе. Германия наложила вето на общеевропейский энергетический рынок, который мог бы уменьшить зависимость Европы от российских поставок, и с прохладцей отнеслась к американским планам противоракетной обороны. Михаил Маргелов, глава комитета по внешней политике верхней палаты российского парламента, говорит, что Германия стала 'важнейшим помощником' России в успешной попытке заблокировать расширение НАТО на восток.

Их дружба пережила войны и кризисы, от блокировки российских газовых поставок в Восточную Европу до продолжающейся оккупации Грузии. Она даже выдержала перекалибровку отношений, предпринятую канцлером Ангелой Меркель после несколько зловещей русофилии ее предшественника Герхарда Шредера, превратившегося в лоббиста Кремля и протолкнувшего строительство спорного трубопровода, который увеличит зависимость Германии от государственной российской компании 'Газпром'. Меркель, которая говорит по-русски и настроена по отношению к России более скептически благодаря своему восточногерманскому происхождению, встречается с российскими диссидентами и культивирует более близкие отношения с восточноевропейскими соседями Германии, которых игнорировал Шредер. Она также удалила из внешнеполитического лексикона Германии ось Париж-Берлин-Москва, которую продвигал Шредер. Но так как отношения России с остальной Европой сильно испортились со времен украинских газовых войн и конфликта с Грузией, можно утверждать, что, по сравнению с остальными европейскими странами, сегодня отношения Германии с Россией ближе, чем они были при Шредере. Меркель пересмотрела тон и содержание отношений, но по-прежнему остается одним из наиболее пророссийских лидеров Европы.

Для Германии эти отношения значат гораздо больше, чем просто деньги. Согласно дипломатическому лексикону министерства иностранных дел Германии, политика 'сближения через взаимозависимость', проводимая Берлином, является попыткой привязать Россию к европейскому порядку с помощью плотной паутины экономических, политических и общественных связей. Это точка зрения на историческую миссию Германии далеко отстоит от позиции пророссийских социал-демократов, подобных Шредеру. 'У нас немцев с Россией более близкие отношения, чем у любой другой страны, и мы ощущаем к ней большую привязанность, - говорит Андреас Шокенхофф (Andreas Schockenhoff), заместитель лидера парламентского большинства в Бундестаге, представляющий консервативную партию христианских демократов, к которой принадлежит Меркель. - Мы можем построить мост между Западом и Россией и покончить с изоляцией России.'

Особые отношения Германии и России длятся уже десятилетия, если не столетия. Некоторые прослеживают их от приезда немецких поселенцев, колонизировавших в 17-м веке огромные земли приволжской равнины. Другие указывают на 'Восточную политику' 1970-х годов, которая ставила своей целью более тесные отношения с Советским Союзом, включая финансирование и строительство первого российско-германского газопровода вопреки яростным возражениям Вашингтона. В своей собственной сложной и мучительной истории Германия, как и Россия, склонялась то в сторону Запада, то в сторону Востока в политическом, культурном и интеллектуальном смысле. Возможно, это историческое родство объясняет, почему по сегодняшний день существует широко распространенное мнение, выражаемое в таких заявлениях, как сделанное Шокенхоффом, что у немцев есть особая связь с российской 'душой'.

В последнее время движущей силой этих отношений была торговля, объем которой вырос за последнее десятилетие в четыре раза, с 15 миллиардов евро в 1998 году до 68 миллиардов евро в прошлом году (хотя в этом году объем торговли упал на 30 процентов из-за падения цен на энергоресурсы и отмены заказов на немецкое оборудование). Хотя Германия торгует с Россией меньше, чем с Бельгией или Швейцарией, бизнес сконцентрирован в нескольких стратегических отраслях, и для компаний, работающих в этих отраслях, Россия является самым быстрорастущим и потенциально самым доходным рынком. В этом смысле Россия важнее Китая для таких немецких компаний как E.On, Siemens и Dresdner Bank. Например, в то время как компании Royal Dutch Shell и British Petroleum были выдавлены из прибыльных проектов по разработке российских нефтяных месторождений, E.On, связанный с 'Газпромом' сетью взаимосвязанных предприятий, выиграл в этом июне 25-процентную долю в разработке Южнорусского газового месторождения, являющегося одним из крупнейших в мире.

Скорость, с которой в этом году заключаются резонансные деловые сделки, поражает. В марте мюнхенский технологический гигант Siemens объявил, что откажется от своего совместного предприятия с французской компанией Areva, и заключит партнерское соглашение с российским 'Росатомом', чтобы заняться постройкой АЭС по всему миру. Компании рассчитывают получить до 20 процентов всех заказов. В мае Берлин выбрал консорциум, включающий в себя контролируемый Кремлем 'Сбербанк' и производителя автомобилей ГАЗ, чтобы взять на себя управление хворающим европейским подразделением General Motors, согласившись выделить в рамках сделки 4,5 миллиарда евро налоговых поступлений, призванных помочь возродить Opel. На загруженном до отказа саммите, прошедшем в июле в баварском замке Шлайсхайм (Schleissheim Palace), Меркель и российский президент Дмитрий Медведев объявили о целой уйме свежих сделок, включая создание российско-германского агентства по энергетике и пакете экстренного финансирования на 500 миллионов евро, призванного помочь немецкому экспорту уходить на восток. На сегодняшний день около 5000 немецких компаний открыли свое дело в России - поставляя потребительские товары, оборудуя заводы и строя инфраструктуру. Для этих компании бизнес в России является 'вопросом жизни и смерти', говорит глава немецко-российской торговой палаты Михаэль Хармс (Michael Harms).

У этих деловых связей есть очевидные политические последствия. 'Когда вы управляете экономикой, зависящей от экспорта, как это приходится делать Ангеле Меркель, ваша внешняя политика зависит от двух вещей: доступа к ресурсам и поиска рынков для товаров, производимых Германией,' - говорит Томаш Валасек (Tomas Valasek) из лондонского Центра европейских реформ. Но пока остается неясным, принесла ли стратегия 'мягкой силы', проводимая Германией, хоть какие-то плоды. Меркель поддержала прошлогоднюю сделку, которая заставила Россию вывести свои войска из областей Грузии и придерживаться принципов соглашения о прекращении огня, но эта сделка была осуществлена при публичном посредничестве французского президента Николя Саркози, а не Берлина. В прошлом ноябре Медведев отказался от своей риторики по поводу размещения ракет в Калининграде после того, как Германия высказала свое неодобрение, но Федор Лукин, редактор ведущего российского политического журнала, говорит, что это была не реальная дипломатическая победа, а политический эквивалент стратегии 'заманить и подменить' - когда сначала создается проблема, а потом создавшая ее сторона требует похвалы за избавление от нее. 'Никто никогда всерьез не собирался размещать ракеты в Калининграде, - говорит он. - Это была чистая риторика.'

Кроме того, нет никаких признаков того, что немецкая политика взаимодействия уменьшила уровень российского бряцания оружием в сторону Грузии или ее попыток построить империю на обломках Советского Союза. Российский премьер-министр Владимир Путин 'отлично знает, как на нас влиять, - говорит Ян Техау (Jan Techau) из немецкого Совета по международным отношениям. - Он знает наши рефлексы и наш врожденный пацифизм.' И в самом деле, скорее русские понимают немецкую душу, чем наоборот.

Оуэн Мэтьюз (Owen Matthews), Штефан Тайль (Stefan Theil)

ИноСМИ