Почему Фонд храма Христа Спасителя занимается коммерцией?

На вопросы редакции отвечает один из руководителей фонда Сергей Семененко. В прошлом номере «КМ» был опубликован материал «Так кто же торгует в храме Христа Спасителя?» — интервью с ключарём храма протоиереем Михаилом Рязанцевым. Читатели высказывают свои мнения и задают новые вопросы о храме, торговле и отношениях между Фондом храма и представителями Церкви. Сегодня мы даём возможность высказаться другой стороне — представителю Фонда храма.

— Считаете ли вы оптимальными сегодняшние отношения между дирекцией фонда и представителями Церкви?

— Поскольку наш разговор идёт как продолжение обсуждения, начатого в интервью ключаря храма Христа Спасителя протоиерея Михаила Рязанцева, хотел бы, прежде всего, сказать, что мы с глубоким уважением относимся к отцу Михаилу. Мне не хотелось бы, чтобы наш разговор был воспринят как заочная полемика. Мы находимся в ежедневном общении, товарищеских отношениях и в такой полемике не нуждаемся.

— И всё же возникают проблемы, на которые указал отец Михаил…

— На территории храма действуют две организации, юридически отделённые друг от друга: Патриаршее подворье и Фонд храма. Порой включается человеческий фактор, и возникают мелкие недоразумения.

— А регламент отношений между фондом и подворьем нуждается в уточнении?

— Регламент устоялся. У нас существует договор о совместном использовании помещений комплекса храма, в нём учтены все вопросы совместной деятельности фонда и подворья на территории комплекса.

— То есть юридически присутствие Церкви на территории комплекса вполне оформлено?

— Сейчас установленные отношения вполне соответствуют текущему законодательству и оправдывают себя на практике.

— Ваш фонд — некоммерческий, но очевидно, что он активно занимается именно коммерцией, предпринимательством…

— Тут нет противоречия. Суть некоммерческой организации в том, что получаемый ею доход не может быть использован и распределён между учредителями, руководителями и иными лицами — он должен быть направлен на решение уставных задач. У нас задача одна — жизнеобеспечение комплекса. Поэтому все средства от нашей весьма ограниченной хозяйственной деятельности идут на храм.

— Ограниченной? Но известно иное: десятки фирм, арендаторов, изрядные цены на аренду…

— Некоторые СМИ, втянувшись в антицерковную кампанию, намеренно создают гипертрофированный образ того, что здесь происходит. В реальности всё ограничено, прежде всего, статусом храма. Например, Зал церковных соборов. Более половины мероприятий в нём проходят по благословению Патриарха, безвозмездно либо по льготным ценам. Другие — на арендной основе, но мы внимательно следим, чтобы они не противоречили статусу храма. И в случае сомнений согласуем наши решения с Синодальным отделом по взаимодействию Церкви и общества.

— От каких предложений вы отказываетесь?

— К нам иногда обращаются с идеями провести показ новых моделей меховых изделий или устроить в зале какие-то конкурсы. Мы объясняем: зал входит в комплекс храма, и это не позволяет нам согласиться.

— Сколько зарабатывает фонд?

— В прошлом году чистый доход (после выплаты зарплат и уплаты налогов) составил 44,6 млн рублей. Все эти средства были направлены на нужды комплекса, главным образом на модернизацию инженерных систем.

— Если доходы выше ожидаемых, можете ли вы распределить какую-то часть в виде премий?

— Это запрещено законодательством.

— А если какие-то деньги остаются? Переходят в бюджет на следующий год?

— Ничего не остаётся. Комплекс храма — 56 тыс. кв. м. Утверждается смета на дополнительные расходы, и финансируются насущные потребности эксплуатации. И год от года расходы будут возрастать, поскольку основной состав оборудования подходит к сроку технического износа.

— Зачем вообще нужна коммерция, если средства на содержание храма фонд получает из городского бюджета? И немалые: в этом году около 370 млн рублей.

— Правительство Москвы никогда не ставило задачу стопроцентного бюджетного обеспечения комплекса. Была отработана схема: 70 процентов необходимых средств покрывает бюджет, а остальное должен заработать фонд. Ныне доля бюджета увеличивается, потому что храму уже более 12 лет и приходит пора для ремонта и замены некоторых объектов. Предпринимательство — не главная наша задача. Из 408 сотрудников фонда 326 — технические специалисты, не имеющие никакого отношения к коммерции: инженеры, электрики, сантехники и так далее. Храм насыщен сложнейшим оборудованием, мы должны использовать и поддерживать его в надлежащем состоянии. А коммерция — небольшой фрагмент нашей деятельности, который оказался в центре повышенного внимания прессы.

— По уставу фонда его президентом является ключарь храма, но особых полномочий у него нет. Нужно ли, на ваш взгляд, расширить полномочия президента фонда?

— Этот вопрос находится в компетенции нашего учредителя — попечительского совета во главе с мэром Москвы и Святейшим Патриархом.

— По уставу президент фонда регулярно собирает правление. Отец Михаил Рязанцев пытался, но не получилось…

— Проблема в том, что правление фонда не было сформировано нашим учредителем. Определить его состав — это компетенция совета попечителей.

— А вы как считаете — правление нужно?

— Существование коллективных органов, которые осуществляют контроль за деятельностью некоммерческой организации, само по себе вполне оправданно.

— Вы согласны с тем, что ваш фонд в Церкви никому не подотчётен?

— Мы светская организация и отчитываемся перед Минюстом и Правительством Москвы. Но Святейший Патриарх — сопредседатель попечительского совета, и мы ежегодно направляем ему отчёт о деятельности фонда.

— Можно ли сказать, что фонд монополизировал право привлекать благотворителей? Церковь обратилась на хлебозавод за помощью, а там говорят: мы уже помогаем храму!

— Тут недоразумение: мы конечно же не вправе и не в состоянии что-либо монополизировать. Мы можем только просить о благотворительной помощи. Точно такие же полномочия и возможности есть у Патриаршего подворья. С хлебозаводом — недоразумение: фонд договорился о помощи раньше, чем туда обратились представители подворья.

— За что Церковь платит фонду?

— По договору Церковь оплачивает коммунальные услуги только в тех помещениях, которые занимает персонал подворья, — кабинетах, складах, торговых точках. Слова «Церковь платит фонду» не совсем точны: нам выставляют счета Мосэнергосбыт, Мосгортепло и Мосводоканал в целом по всему комплексу, а мы делаем перерасчёт пропорционально площади, которую занимает персонал подворья, и таким образом компенсируем часть затрат. Фонд при этом ничего не зарабатывает. Что касается верхнего храма, нижнего храма, музейной галереи, то оплата всех коммунальных услуг тут осуществляется только за счёт фонда.

— Какую сумму уплачивает подворье за коммунальные услуги?

— Около 100 тысяч рублей в месяц. Это зависит от сезона.

— Адвокатская контора арендует помещение над алтарём храма. Это нормально?

— Над алтарём вообще нет помещений, они не предусмотрены архитектурным проектом. Помещения есть в четырёх угловых пилонах. Не над алтарём, а по бокам. В каждом пилоне кабинеты для персонала — там сидят наши бухгалтеры, кадровики, электрики, теплотехники (иных помещений для специалистов просто не предусмотрено). Три пилона занимает фонд, один — подворье. Два небольших кабинета мы предоставили адвокатской конторе, которая оказывает фонду безвозмездную правовую помощь. Там работают два юриста, приём населения они здесь не ведут.

— Есть у вас арендаторы, которые ведут приём населения?

— Нет. У нас на объекте пропускной режим, и мы жёстко его контролируем. И вообще, эта адвокатская фирма — исключение. Все остальные арендаторы находятся не в самом храме, а в отдельно стоящем здании, где раньше была дирекция бассейна «Москва».

— Насколько велики площади, которые вы сдаёте в аренду фирмам?

— Менее 3,5 процента от общей площади комплекса. И все эти фирмы связаны с нашими задачами. Например, у нас размещается частное охранное предприятие «Колокол» — это наша охрана, они работают только на обслуживании комплекса храма. Раньше они входили в службу безопасности фонда, затем по рекомендации МВД мы зарегистрировали их как отдельное предприятие.

— А сколько в комплексе занято охранников?

— Около ста человек.

От редакции

Правовая неопределённость не на пользу дела

Проблемы в храме Христа Спасителя — это не мелкие недоразумения. Очевидно, что фактический хозяин комплекса — Фонд храма, а Церковь — арендатор, не имеющий права голоса. Характерный пример: из четырёх пилонов храма три занимают сотрудники фонда. При этом для них есть кабинеты и в здании дирекции, но они заняты арендаторами. Совет попечителей — практически не работающий орган. Десять лет он не собирался вообще. Затем собрался, изменил состав, и вновь — тишина. В такой ситуации фонд действует самостоятельно и Патриаршее подворье влияния на него не имеет. Тем временем в прессе рождаются домыслы, которые бросают тень прежде всего на безгласного арендатора. Почему бы фонду не открыть информацию, не публиковать отчётность о своей работе? Это сразу сняло бы массу вопросов. Почему повисли в воздухе важнейшие положения устава: о реальных полномочиях президента фонда, о его правлении? Правовая неопределённость явно не на пользу дела. Конечно, у фонда немало работы, но Патриаршее подворье в храме Христа Спасителя должно быть с ним хотя бы на равных. Сегодня этого равенства нет.

Decalog

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе