Архиепископ Иларион: Моя композиторская судьба странная и неординарная. Однажды в своей жизни я музыку бросил. Причем сделал это сознательно и, как предполагал, навсегда. Просто оказался перед выбором: служить музыке или Церкви. И выбрал Церковь.

11 лет я учился по классу скрипки и композиции в музыкальной школе им. Гнесиных, потом в Московской консерватории. Предполагалось, что стану профессиональным музыкантом. Но параллельно я начал ходить в церковь. И с каждым днем храм притягивал меня всё больше, а музыка - все меньше.

РГ: То есть Церковь вас оттеснила от музыки?

Иларион: Несколько лет я жил в состоянии не то что раздвоенности, но как бы постоянно спрашивал себя: чему все же я должен посвятить свою жизнь? В конце концов осознал, что больше всего хочу служить Церкви.

РГ: Сколько вам было лет?

Иларион: 15. Думаю, мой выбор стал результатом того внутреннего процесса, который непросто объяснить словами. Но поиск привел к безошибочному результату.

РГ: Вы так уверены в этом?

Иларион: Человек, который ступил на путь служения Церкви и сделал это сознательно, никогда не пожалеет о своем выборе.

РГ: И вы бросили Московскую консерваторию?

Иларион: Из консерватории меня призвали в армию. Такие были условия: сначала требовалось отдать Родине "священный долг", а потом уж заниматься тем, к чему призывает душа. Конечно, если бы не служба в армии, я бы стал поступать в семинарию сразу. Однако я не хотел уклоняться от службы в армии, знал, что надо отслужить и после этого со спокойной совестью оставшуюся жизнь посвятить тому, к чему стремился - церковному служению.

РГ: Где вы служили, если это не военная тайна?

Иларион: В Образцовом оркестре Пограничных войск. Всем оркестром мы ездили по погранзаставам Дальнего Востока, играли концерты эстрадной музыки. Моим инструментом был электроорган. Мы проехали часть границы с Китаем - от Хабаровска до Благовещенска. От одной заставы к другой - сотни километров.

РГ: У вас, наверное, и награды имеются?

Иларион: Был нагрудный знак "Отличник погранвойск". Хотя, на мой взгляд, я не заслужил его. В самоволки ходил.

РГ: Что толкало вас на столь опрометчивые шаги?

Иларион: В храм ездил. Приходилось скрывать, что я верующий. Тогда нельзя было носить на шее нательный крестик, я зашивал его в ворот гимнастерки.

РГ: А где хранили Евангелие - не в солдатской же тумбочке?

Иларион: Мне подарили миниатюрное Евангелие, которое помещалось в кармане. Но я понимал, что рано или поздно его обнаружат. Потому выучил наизусть Евангелие от Иоанна, а книгу спрятал.

РГ: Что было после армии?

Иларион: Демобилизовался я в ноябре, но поступать в семинарию было поздно, учебный год уже начался. Чтобы не терять время, я решил поехать в монастырь Святого Духа в Вильнюсе. И к следующему сентябрю я уже был священником.

РГ: А как же музыка?

Иларион: Порвал с ней, как казалось мне тогда, раз и навсегда. Отречение от мира для меня прежде всего означало отречение от музыки. Потому что меня с миром, кроме музыки, по большому счету, ничто не связывало. Музыку я больше не писал, на музыкальных инструментах не играл и даже не слушал музыку в записи.

В церкви не бывает скучно

РГ: Есть немало молодых людей, которые считают себя верующими, но в церковь не ходят. Им там, говорят, скучно. Ясно, что церковь не дискотека, сюда приходят не развлекаться, но, тем не менее, можно ли изменить ситуацию?

Иларион: Не представляю себе, как можно скучать на богослужении. В школьные годы я иной раз бывал на дискотеках, школьных вечеринках, где собирались мои сверстники "себя показать и на других поглазеть". И умирал там от скуки. Велись пустые, никчемные разговоры. События, которые происходили в так называемой молодежной среде, мне всегда казались какими-то пресными, а веселость одноклассников - искусственной.

РГ: В церкви иначе?

Иларион: В церкви все по-другому. Только здесь мне удалось ощутить реальность подлинной жизни.

РГ: Служение Господу - доходное дело?

Иларион: Когда я начинал свой священнический путь и служил в Литве, то просто нищенствовал. Мои прихожане были беднейшими людьми, а зарплату я получал символическую. В 1991 году приехал в Москву, и тут у меня уже было три должности: служил клириком в храме, а также преподавал в Московской духовной семинарии и Свято-Тихоновском институте. Общий доход за месяц составлял 12 долларов. Один доллар я получал за службу в храме, 10 - в Духовной академии, и еще один - в Свято-Тихоновском институте. Считаю в долларах, потому что рубль тогда падал очень сильно. В общем, реально зарабатывал на два килограмма сыра в месяц.

РГ: Как же вы жили?

Иларион: Переводами подрабатывал - с английского на русский и наоборот.

Когда приходит музыка

РГ: Как же вы вернулись к музыке?

Иларион: Постепенно я начал вновь слушать музыку. Например, в машине - за рулем. Но на концерты или в оперные театры не ходил и до сих пор не хожу. За шесть лет жизни в Вене был в знаменитой Венской опере всего один раз. И только потому, что певец из нашего церковного хора исполнял там партию Командора в "Дон Жуане" - умолял, чтобы я послушал его.

РГ: Крепкая же у вас воля!

Иларион: Просто когда мне было 20 лет, я был настроен очень радикально. Отошел от музыки и думал навсегда. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В какой-то момент, видимо, период радикализма миновал, я начал позволять себе понемногу слушать классическую музыку. Хотя активно ей все равно не занимался. Но в 2006 году что-то во мне вдруг поменялось - и я стал писать музыку.

РГ: Как это "вдруг" - ни с того ни с сего? Был же, наверно, какой-то толчок?

Иларион: Эту роль, по-видимому, сыграл один концерт в Москве на фестивале православной музыки. Хор храма Святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее исполнил мое сочинение 20-летней давности - "Ныне силы небесные". Я послушал и...

РГ: Захотелось что-то еще сочинить?

Иларион: Да. В моей голове вдруг стали возникать музыкальные идеи, темы, причем в таком изобилии, что казалось, будто они во мне копились, как в шкатулке, два десятилетия. Мелодии словно падали с неба. Не помню, чтобы подобное со мной было в годы учебы в консерватории. Тогда я с большим трудом сочинял музыку.

"Божественную Литургию" для смешанного хора я сочинил за 10 дней. Причем процесс сочинения совпал с командировками в разные страны, потому писал в основном в самолетах или залах ожидания.

РГ: Писали на нотной бумаге?

Иларион: Вначале и этого под рукой не оказалось. Разлиновывал обычный лист вручную и тут же записывал ноты.

РГ: Наивный, наверное, вопрос: как рождается музыка? Нужно, чтобы под рукой, помимо нотной бумаги, всегда был, допустим, еще и рояль?

Иларион: Музыка рождается в голове и сердце. Наличие рояля при этом совсем необязательно. Когда пишешь за инструментом, творческий процесс совершенно иной. На рояле можно подобрать музыку, сыграть одно, другое. И вдруг услышать нечто оригинальное. Тогда можно и записать. Но когда нет рояля, музыкальные темы рождаются внутри, мне же остается только перенести их на бумагу. Именно так я сначала написал "Божественную Литургию", затем "Всенощное бдение". Точно так же появились и "Страсти по Матфею".

РГ: Вы так бесстрашно вторглись в сферу Иоганна Себастьяна Баха. Ведь известно, что вершиной его вокально-драматической музыки стала именно оратория "Страсти по Матфею". Насколько она созвучна с вашим творением?

Иларион: Моя идея заключалась в том, чтобы старую форму "Страстей", которая, кстати, существовала еще до Баха, но нашла свое наивысшее выражение в его творчестве, наполнить православным содержанием. Получились "Страсти", основанные на православной духовной традиции. Там и тексты из православного богослужения, и сама музыка постоянно отсылает к церковной службе. Это попытка перенести на сцену атмосферу, возникающую в православном храме в Великую пятницу, когда совершается богослужение, посвященное страданиям Христа.

В то же время каждый композитор определяет для себя те художественные принципы, которым он будет следовать в своем творчестве. Иногда он поступает так рационально, а иногда это происходит как бы само собой, в процессе творчества. В данном произведении я опирался (вольно или невольно) на три разных стилистических пласта. Во-первых, Баховская традиция - музыкальный стиль эпохи барокко. Во-вторых, стиль русской церковной музыки, той, которую мы слышим и сегодня в храмах, но которая в основном относится к XIX веку. И, в-третьих, стиль отдельных композиторов XX века, таких как Шостакович, Прокофьев.

РГ: Как оценил ваше творчество Патриарх Алексий II, бывший большим знатоком классической музыки?

Иларион: Приснопамятный Святейший Патриарх Алексий II присутствовал на первом исполнении "Страстей по Матфею" в Большом зале Московской консерватории 27 марта 2007 года. После концерта он пригласил меня к себе и сказал: "Спасибо вам за прекрасную музыку". Вместе с ним на концерте был и митрополит Кирилл, ныне Святейший Патриарх.

РГ: Затем "Страсти по Матфею" слушали в Риме. Какой была там реакция? Мнение католиков не разнилось с мнением православных?

Иларион: Прием со стороны публики был самый теплый. Когда пишешь музыку, не знаешь, найдет ли она отклик в душах людей. Одно дело, что ты сам вкладываешь свои переживания в произведение, а другое - удастся ли передать их другим, будут ли они восприняты слушателями. Контакт с публикой может получиться, а может и нет. В данном случае контакт был стопроцентный. Люди поняли то, что я хотел выразить этой музыкой.

Одевался за 40 секунд, обедал за шесть минут

РГ: Цветы, аплодисменты... Вы почувствовали себя звездой?

Иларион: В первую очередь я - священнослужитель. И своим творчеством - будь то музыкальные произведения, переводы или книги, я стараюсь свидетельствовать о Христе, донести Слово Божие и Его красоту до человеческого сердца. А это - первоочередная задача пастыря.

РГ: Что вы испытываете, когда выходят ваши новые книги или переиздаются старые?

Иларион: Когда я получаю книгу из типографии, не испытываю никакой эйфории. Более того, первое, что обычно происходит со мной в таких случаях: я открываю какую-нибудь страницу и тут же обнаруживаю опечатку, которую не нашли при вычитке ни я, ни редактор, ни корректор.

РГ: Возвращаясь к началу нашего разговора - о притягательности церкви для молодежи. Как вы считаете, способствуют ли этому священники, которые в недавнем прошлом были кумирами молодых?

Иларион: Каждый священнослужитель привносит в Церковь свой собственный опыт. Этот опыт может оказаться ценным и востребованным. Действительно, есть священнослужители, которые вышли из среды ученых, музыкантов, артистов или представителей других профессий. Часто такие священники способны наладить диалог с представителями своего прежнего круга гораздо лучше, чем священнослужители, не имеющие подобного опыта. Однако суть не в этом. Принято почему-то считать, что Церковь - это только священники. На самом же деле Церковь - это вся полнота верующих людей: и епископы, и священники, и диаконы, и монахи, и миряне. Каждый священнослужитель должен использовать досвященнический опыт и весь свой творческий потенциал во славу Бога и Церкви и для пользы людям. И это относится не только к священникам, но и ко всем членам Церкви. Будучи мирянином и занимаясь каким-либо светским делом, также можно принести пользу и Церкви, и другим людям, воспринимая свою мирскую профессию как форму служения Богу.

РГ: Известные в России рок-музыканты относят себя к верующим. Зачастую свои концерты они совмещают с проповедью. Как вы относитесь к идее "православного рока"?

Иларион: Я воспитывался в традициях классической музыки и рок-музыкой никогда не увлекался. Мне гораздо ближе музыка классическая. Современная молодежь, к сожалению, классику слушает мало. А ведь это огромный пласт мировой культуры.

РГ: Как вам кажется - почему молодежь отторгает классическую музыку?

Иларион: Чтобы принять музыку, надо ее понимать. Но если ты воспитан на каких-то иных образцах, сделать это непросто. Хотя я бы не сказал, что интерес к классической музыке падает. Концертные залы полны, компакт-диски раскупаются быстро, значит, классика тоже востребована. Более того, думаю, многие рок-музыканты, чьи имена гремят сегодня на всю Россию, со временем забудутся, а вот Бах, Бетховен, Шуберт, Брамс остаются в веках. Человечество будет вновь и вновь обращаться к этим колоссам классической музыки.

РГ: По-вашему, рок-музыкант не может влиять на умы благотворно?

Иларион: Почему же. Если он верующий человек, то может. Слова о вере, о христианской нравственности из уст рок-музыканта на каких-то его почитателей, думаю, произведут впечатление или заставят задуматься. Это своего рода миссия. И потом, любой христианин, чем бы ни занимался, может всегда оставаться с Богом, все его дела, да и вся его жизнь может быть освещена Им.

РГ: Для вас сочинение музыки, книг - это хобби?

Иларион: Хобби предполагает наличие свободного времени. А его и раньше-то у меня практически не было, а теперь - после назначения Председателем ОВЦС - и вовсе нет.

РГ: Так уж совсем - ни полчасика?

Иларион: Если постараться, то полчасика найти можно. За долгие уже годы служения Церкви я разработал целую систему для выкраивания свободной минутки.

РГ: Секретом поделитесь?

Иларион: Надо вставать пораньше, а ложиться попозже.

РГ: Для вас это какое время?

Иларион: Все зависит от обстоятельств, но сон не должен превышать шести часов. Конечно, можно спать еще меньше, но это уже для таких подвижников, к каким я себя отнести не могу. Потом у меня с армии выработалась привычка быстро "принимать пищу". В армии на обед отводилось шесть минут. Сейчас я обычно обедаю минут за 10. Экономия времени по мелочам в конечном итоге может дать полчаса, может час, а то и два. К тому же немало времени мне приходится проводить в дороге. В самолетах, в аэропортах, в машине. Стараюсь распланировать и использовать даже эти часы. Ведь перелет может и полдня занять, и день, и даже сутки - в Австралию, например.

РГ: Есть ли у вас музыкальные планы?

Иларион: В августе прошлого года, когда находился неделю в Финляндии, я написал одно произведение, которое пока еще не исполнено. Это симфония для хора с оркестром на слова псалмов - "Песнь восхождения". Предположительно, это сочинение прозвучит 26 ноября в Большом зале консерватории.

Но никаких дальнейших музыкальных планов у меня сейчас нет. Святейший Патриарх Кирилл как-то сказал: "Владыка Иларион должен теперь писать только одну симфонию - внешних церковных связей". Этим я и занимаюсь денно и нощно.

Москва, 115191, Даниловский вал, 22,

Данилов монастырь,ОВЦС

Председателю ОВЦС архиепископу Волоколамскому

Илариону
Из досье "РГ"

Архиепископ Иларион (Алфеев Григорий Валериевич)

Архиепископ Волоколамский, председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата. Самый молодой член Священного синода РПЦ. Родился в 1966 году. Окончил Московскую консерваторию, Московскую духовную академию, учился в Оксфорде. Доктор философии и богословия. Ректор общецерковной аспирантуры.

Владыка Иларион стал преемником патриарха Кирилла на его прежнем посту - во главе Отдела внешних церковных связей. У него прекрасное образование. Он знает множество языков, в том числе древних, диссертацию писал и защищал на английском. Совершил громкие открытия в богословии. Известен в мире как выдающийся церковный дипломат.

Василий Толстунов, Михаил Сердюков 

Российская газета